Проснулся я перед рассветом, разбуженный низким уханьем, от которого содрогался земляной пол. Как раз когда я продирал глаза, за первой последовала вторая череда толчков, потом третья. Эллен уже проснулась и сидела недалеко от меня, вытянувшись в струнку, вглядываясь в темноту: подбородок задран, рот приоткрыт, кончик языка прижат к нижней губе – точь-в-точь настороженно принюхивающаяся кошка. Я подполз к ней поближе и прошептал:
– Гроза? – и посмотрел на огромные дыры в потолке, через которые мог полить дождь.
Мотнув головой, она так же шепотом ответила:
– Нет. Не гроза.
Раздался новый грохот, от которого в желудке у меня опять все подпрыгнуло, но на сей раз он был громче и ближе, и, невольно снова подняв глаза к полотку, я увидел внезапную вспышку в темноте.
– Снаряды, – сказала она.
– Бомбы?
Она кивнула.
– Надо думать, воздушные.
Раздался рев, это низко над нами пролетел реактивный самолет. Элен повернулась ко мне с таким выражением, которое я привык видеть только на лицах знатоков вин, когда они верно определили виноградник и год.
– Видите? – сказала она, будто теперь все наладится.
К тому времени проснулись остальные заложники, и без особых рассуждений мы сгрудились в углу сарая, который выходил к лесу, почему-то решив, что, сбившись в кучу, будем не столь беззащитны. Сам ночной воздух вокруг потрескивал от автоматных очередей и одиночных пистолетных выстрелов, шипения и взрывов бомб и снарядов, и старая постройка подрагивала на хлипком фундаменте, от чего раскачивались фонари на гвоздях и по стенам танцевали черные тени. Вот как все кончится, подумал я: в сарае, в окружении людей, которые меня ненавидят, в подсвеченной вспышками темноте, где свистят пули, трясется земля, а в желудке у меня пусто. Вот каков будет конец.
Но рассвет все же наступил, а с ним – передышка. Взрывы сперва немного утихли, потом замерли совсем, точно гроза, которая вдруг ушла к морю. Нам остались только дребезжание очередей, за которыми вскоре последовал другой звук, такой неожиданный и резкий, что мне понадобилось полминуты, чтобы сообразить: звонит мой телефон.
Я его выхватил.
– Макс?
– За тобой приедут, малыш.
– Меня взяли в заложники, Макс!
– Знаю. За тобой приедут. Все в будет в порядке.
– У них были документы.
– Мы знаем. Они нам сказали.
– Я не знаю, откуда у них эти документы, Макс.
– Успокойся.
– Успокоиться? Меня едва не убили. Еще могут убить.
– За тобой уже едут.
– Вы знали, что у меня есть акции «Кавказа», Макс?
– Ты во многое инвестировал.
– Вы знали?
– Тебе сказали, откуда взялись эти документы, малыш?
– Эллен Питерсен им отдала.
– Питерсен с тобой?
– Ага, да. Она тут.
– Как она их получила?
– Не говорит. Ни слова не говорит.
– В колонтитуле факса что-нибудь было? Вообще хоть что-нибудь? Номер? Код?
– Нет, ничего. Там ничего не было. Пустота.
– Полная пустота?
– Сплошные нули. Факс-машину перезагрузили. Или она была новой.
– На колонтитуле дата была?
– Говорю вам, Макс, ничего. Вообще ничего. Там…
Замолчав, я тяжело сел на пол сарая, будто из меня вышибли дух. Закрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться, я сказал:
– Я ведь не говорил вам, что это факсы.
Он закашлялся, потом проскрипел:
– Минутку…
Я услышал, как он прочищает горло и глубоко вдыхает кислород через маску.
– Макс, я вам этого не говорил.
На другом конце провода – молчание, только свист и шорох гипермированного дыхания.
– С тобой все будет в порядке, Марк, – успокаивающе сказал он. – Постарайся не падать духом.
– Это вы дали Питерсен документы? – Я слушал вой статики, звук перебрасываемого спутниками пустого шума.
– Мы же в частном секторе работаем, Марк, – сказал он. – Столько всего надо учитывать.
– Что именно?
– Издержки.
– Какие издержки? Говорите же, Макс.
– Всегда нужно помнить о балансе. Что обойдется дешевле, компенсация или другие меры?
Я принялся ходить взад-вперед по сараю, а мои товарищи-заложники не спускали с меня глаз, и каждый смотрел на меня с отвращением.
– Вы устроили так, чтобы повстанцы не приняли мои извинения.
– Марк, последовательность решений была весьма и весьма непростой.
– Вы знали, что меня возьмут в заложники?
– Мы учитывали такую возможность. Но мы приняли меры.
– Что, если грузины перейдут в наступление?
– И русские, Марк, и русские. Сегодня утром они высадились на побережье под Сухуми. И все с одобрения ООН.
Надо думать, этим словам полагалось стать решающим доводом: если задействована Организация Объединенных Наций, значит, все по-честному, вот только ничего честного тут не было. Как что-то из случившегося могло быть честным? Но в то время, сидя в запертом сарае, я знал только, что я тоже жертва и что убедить в этом остальных окажется весьма непросто. Разумеется, Эллен Питерсен мне не поверит. Теперь я понимал, что на самом деле она не знает, кто послал ей документы, а не зная источника, ни за что не поверит в мою невиновность, как бы я ее ни доказывал. Однако в своей книге «Весьма жалкая история», опубликованной спустя девять месяцев после абхазского инцидента, она хотя бы сумела проследить последовательность событий.
За десять дней до моего прибытия в Зугдиди русские, выступая как от своего имени, так и от имени Грузии, тайно распространили в Совете Безопасности ООН проект резолюции. Резолюция санкционировала решительные меры против военных формирований абхазских сепаратистов в том случае, если моя миссия обернется провалом и заложников не отпустят, хотя все считали, что примут ее только в том случае, если мне будет грозить непосредственная опасность. Иными словами, русские получат поддержку только в том случае, если я тоже окажусь среди заложников. Что я больше не Верховный Извиняющийся ООН, значения не имело. Как выразилась Питерсен, я «еще оставался членом семьи» и фигурой настолько известной, что мировая общественность быстро одобрит применение силы. Моя слава, которую Макс так уговаривал меня признать, станет прекрасным предлогом для развязывания небольшой войны.
В этой сделке выигрывали все, кроме меня и абхазцев. При помощи более крупных и лучше организованных военных подразделений России Грузия раз и навсегда вернет себе контроль над Абхазией. Россия взамен получит приток местной дешевой нефти. А «Кавказ-Нефтегазодобыча» благодаря связям своих дружащих с Кремлем владельцев втихомолку субсидировали часть расходов на вторжение, тем самым став первой частной корпорацией в этой области. Их вклад в итоговые затраты на военные действия, хотя и огромный, оказывался много меньшим любой компенсации, которую им пришлось бы заплатить, если бы мое извинение было принято. А если «ОРБ» устроит так, чтобы меня взяли в заложники, но само при этом никак не подставится и при неблагоприятном исходе сможет оспорить свою причастность, тем лучше, ведь тогда стоимость всей операции упадет, а в результате возрастет гонорар агентства, иными словами – мой собственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77