– Знаешь, я искренне говорил. О том, что тогда сделал. Каждое слово было искренним.
Ответом мне было все то же молчание. Он чуть шире развел руки на рулевом колесе, чтобы держать его крепче, когда дорога пошла под уклон по узкому с глубокими колеями проселку среди сосен. Низко над нами что-то проревело, и я съежился, прячась от шума. В некотором отдалении раздалось заикание и уханье взрывающихся снарядов. Я поморщился. Эллен вытянулась в струнку. Стефан чуть прищурился, будто солнце било ему в глаза.
– Мы в безопасности?
– Будем.
Минуту или две мы ехали в неприятном молчании. Я попробовал снова:
– Я извинился бы перед тобой лично, если бы знал, где тебя искать, но…
– А ты не подумал, что будет дальше?
– Я…
– Ты не подумал, что со мной будет, когда это передадут в эфире?
– Ну, я…
– Хороший вопрос, Марк. Вы не задумывались, что станет со Стефаном, когда это извинение передадут в эфире?
– Помолчите, Эллен.
– Тебе хотя бы на минуту пришло в голову, как отреагируют мои ребята, когда ты вытащишь на свет все до единой сволочные подробности моего дрянного унижения по глобальному телевидению и моя фотография появится на экране?
– Ну…
– Не пришло?
– Господи, Стефан. Я не намеревался поставить тебя в неловкое положение. Я просто подумал…
– Что ты подумал? Ты ведь не подумал, верно?
– Вы подумали, Марк?
– Эллен, пожалуйста!
Машину тряхнуло так, будто ей дали в рыло. Мне заложило уши, лобовое стекло осветила бешеная вспышка.
– Какого черта?…
– Миномет, – сказал Стефан.
Мы остановились. На дороге перед нами была глубокая воронка, в которой валялись поваленные стволы. Включив рацию, Стефан проверил, все ли за нами целы, и некоторое время сидел, постукивая пальцами по рулевому колесу. Над нами что-то просвистело, а потом взорвалось в лесу в нескольких ярдах справа от нас. Стефан не шелохнулся.
– Пытаются определить, где мы, – сказал он.
– Может, нам тогда съехать с дороги?
Он убрал руки с рулевого колеса.
– Хочешь повести?
– Нет, приятель. Нет. Просто…
Еще один взрыв, на сей раз чуть дальше за нами, но все равно на дороге.
– Все, кто меня знает, видели это твое извинение.
– Может, мы поговорим об этом позднее, когда…
– Нет. Давай поговорим сейчас.
Я услышал гудение воздуха, взорвался четвертый снаряд, на сей раз на дороге перед нами.
– Стефан!
– Давай поговорим о том, как ты унизил меня перед теми, кого я знаю.
– Стефан, прости меня, прости меня, прости меня.
– Ну да, конечно, извиняешься. Теперь ты извиняешься. Теперь, когда думаешь, что умрешь, ты чертовски извиняешься. Но тогда ты ни о ком, кроме себя, не думал…
Нервничая, я оглядывал деревья вокруг, ожидая, что из-за любого ствола раздастся вдруг автоматная очередь. Так, значит, вот каков на самом деле будет конец: на разбитом снарядами проселке на меня кричит вояка, а в желудке у меня все еще пусто. Спасибо вам, Макс. Большое спасибо, что придумали, на что отвлечь Эллен, что свели меня с другом детства, который стал наемником и который жаждет меня ошельмовать перед тем, как миномету представится шанс меня прикончить.
– Нам действительно следовало бы съехать с дороги.
– Знаете, Стефан, а Марк, по-моему, прав.
Стефан, не моргая, уставился на Эллен, и втроем мы слушали завывание еще одного летящего к нам снаряда.
– Отлично, – сказал он. – Съехать с дороги.
Включив рацию, он рявкнул приказ. Слева от нас еще что-то взорвалось, и мы свернули в лес, а потому пробивались теперь через подлесок вниз по склону, проламываясь через побеги, прыгая по поваленным стволам, пересекая прогалины, к тому, что ждало у подножия холма. Мы с Эллен не могли сдержать визга: издавали «Уооооооааааааааа!», исходивший все глубже и глубже из недр желудка, пока этот звук не попал в тон с ревом перенапряженного мотора, рычащего у нас под сиденьями. Съехав к подножию лесистого склона, мы носом вперед обрушились в глубокий овраг, потом выкарабкались и поднялись на насыпь. Вскоре мы снова оказались на дороге, которая через несколько минут вывела нас на открытое пастбище. Стефан крутанул рулевое колесо, машина выровнялась, остальные бронетранспортеры быстро выстроились за нами.
– Теперь мы в безопасности, – негромко сказал Стефан, как человек, которые знает, каково это, когда небезопасно, и видит разницу.
Он объяснил, что зоны боев всегда состоят из «рискованных ситуаций», особенно такие жалкие, как эта: несколько минометов на холмах, пара снайперов в ущелье, но на равнинах – ничего. В такой мелкой, бессистемной войне, как эта, на равнине безопаснее всего. Я произносил «о!», «да?» и «правда», как мне казалось, в подходящих местах.
Мне словно бы снова стало четырнадцать лет. Я опять очутился в саду при доме на окраине и смотрел, как он танцует медленный танец, положив руки на попку какой-нибудь глупой девчонки, и брюки у него оттопыриваются с похотливой жадностью. Он снова был мужчиной, а я – мальчишкой, которого надо спасать. Который увяз по уши. Который молит о помощи.
– Удовольствие получаешь, да? – спросил я.
– Ты о чем?
– Получаешь удовольствие, спасая меня? Тебе всегда нравилось мной помыкать.
– Я делаю мою работу.
– Черта с два! Ты разыгрываешь крутого. Тебе всегда надо было разыгрывать из себя крутого.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Бассет? – сняв руку с рулевого колеса, ткнул в меня пальцем Стефан. – Хочешь знать, в чем твоя проблема?
– Давай же! Скажи! В чем моя проблема?
– Ты одержим прошлым. Вот в чем твоя проблема. Ты думаешь, оно, черт побери, важней настоящего. – Он наклонился, чтобы мимо меня обратиться к Эллен. – Он уже набил вам оскомину своим папочкой?
– Ну, он действительно упоминал…
– Готов поспорить, что упоминал. Всякий раз, когда мы ходили выпить пива, ему достаточно было двух пинт, и пошло-поехало. Папа то, папа се.
– Это нечестно.
– Нечестно? Нечестно? А знаешь, что я подумал, когда услышал, что ты получил работу в ООН? Я подумал: «Отлично. Теперь уж он вволю покопается в прошлом. Теперь ему будут платить, чтобы он говорил о своем чертовом папочке».
– Я не копаюсь в прошлом.
– Нет копаешься. Ты им наслаждаешься, приятель. Хочешь скажу, какая между нами разница, дружок? Сказать? Я живу с моим прошлым, а ты на нем паразитируешь.
– Интересная мысль, Марк. Как, по-вашему, вы паразитируете на своем прошлом?
– Вычеркните, Элен.
Теперь мы ехали молча, и так продолжалось всю дорогу до границы, оттуда – в Зугдиди, где военно-воздушная база кишела людьми, а подъездные дороги были запружены танками и бронетранспортерами, и все они направлялись в ту сторону, откуда мы приехали. Вертолеты летели на малой высоте к абхазскому предгорью, и вдалеке слышны были взрывы минометных снарядов и автоматные очереди. Моя война, по всей видимости, шла полным ходом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77