— Мы ведь совершенно незнакомы.
— Это вы бросьте! Никаких церемоний. У нас все по-простому, от души. Знаете что, поехали к нам прямо сейчас. И живите сколько захотите. Нет, правда! Отдых классический, на всем готовом... И никаких денег! — заявил он сразу же, предвосхищая мой вопрос. — Поехали, поехали! Не пожалеете. Вот только я машину подгоню...
Через полчаса мы втроем катили в побитом, армейского образца «уазике» по наезженной лесной колее, идущей по просеке. За рулем находился высокий, здоровенный парень с золотыми коронками на верхних передних зубах. Чем-то он показался мне знакомым. Где-то я уже видел это лицо. Память у меня профессиональная, и потому ошибиться я никак не мог. Но где я его видел, вспомнить пока не удалось.
Николай Вениаминович тем временем болтал без умолку о художественной выставке, которую он посетил два года назад, когда проездом находился в Москве.
Приехали мы в небольшой лесной поселок минут через двадцать. Шесть-семь покосившихся домишек,
как древний посад, окружали старинный двухэтажный
особняк из красного кирпича.
— Вот здесь мы и обитаем, — засуетился хозяин, от кривая дверцу и помогая мне вылезти из машины.
— Мы здесь как у Христа за пазухой, живем и в ус не дуем. Никто нас не трогает, и мы никому не мешаем. И все же иногда не хватает связи с внешним миром — ближайшим телефон в конторе совхоза, до которого двадцать километров... Проходите в дом! Эй, хозяйка, встречай гостя! — крикнул Николай Вениаминович, взбегая по каменной лестнице к входной двери.
Я, взяв свой этюдник и рюкзачок, набитый всякой всячиной, направился к дому. Но перед тем, как поставить ногу на первую ступеньку лестницы, обернулся, чтобы поблагодарить водителя за доставку моей персоны в нужное место, и удивленно замер. Белобрысый водитель, раскрыв рот, с ужасом смотрел на чей-то портрет в вечерней газете, которую я случайно оставил в салоне автомобиля. И тут я вспомнил, где видел этого фиксатора. Да, сомнений быть не могло. Убийца Лены Старостиной и водитель «уазика» — одно и то же лицо!..
Все во мне напряглось. С трудом заставив себя повернуться к убийце спиной, я неторопливо поднялся по лестнице, думая только о том, как добраться до телефона и сообщить о своих подозрениях в милицию, но похоже, это сделать будет непросто... Вечером за столом собралась вся семья Бромбергов. На меня произвели хорошее впечатление и жена Николая Вениаминовича Флора Адольфовна, и их дочери — Нина и Ирина. Несколько особняком держался муж Нины Арнольд, но зато их двенадцатилетний сын Иосик был само очарование!..
И все же, надо признаться, мне в тот момент было не до восторгов и теплых бесед. Потрясенный страшным открытием, я мучился сомнениями, не знал, что делать. В самом деле, рядом с этими милыми скромными людьми живет убийца. Знают ли они об этом? Если знают, то это ужасно. А если нет, то я должен им сказать, предупредить об опасности... Не исключал я и того, что мог ошибиться с фотороботом и возвести на человека напраслину. Этого я боялся больше всего, хотя, честно говоря, ошибка в данном конкретном случае почти исключалась. Сходство-то было разительное!..
Застольная беседа Бромбергов касалась в основном их повседневных забот: сколько выловлено и отправлено на рынок рыбы, каковы надои молока и хватит ли его для запуска купленного недавно оборудования небольшого сыроваренного завода. Ну, и так далее и тому подобное...
Выбрав момент, я спросил у Бромберга-старшего, а давно ли у него работает его водитель. ? Первым на мой вопрос ответил Иосик:
— Дядя Сема очень добрый! — закричат он. — Он
обещал взять меня с собой на рыбалку! ~ Все заулыбались, а Нина Николаевна даже покраснела от удовольствия.
— Семен Горбунов — прекрасный работник, — подтвердил Николай Вениаминович. — Он ведь не просто мой водитель, он еще и управляющий в нашем хозяйстве. Мы ему безгранично доверяем.
Закурив трубку, Бромберг продолжил:
— Горбунов у нас около года. Я приютил его, взял на работу, когда он только-только вышел из тюрьмы. Сидел он несправедливо. Его подставили плохие люди, уговорив взять на себя чужую вину... В хозяйстве он оказался человеком незаменимым. Привез сюда свою супругу, привел своих знакомых. Все они очень нам помогают, работают честно. Иногда, правда, напиваются, но не без этого же, сами понимаете...
— А как вам достался этот замечательный особняк? — поинтересовался я.
— О, это целая повесть! Когда-нибудь я вам ее расскажу. А сейчас могу сказать только, что мы собственными руками восстанавливали этот разрушенный временем и злыми людьми дом. Я ведь когда-то был строителем и реставратором...
— Как интересно! — воскликнул я. — Тогда почему же вы занялись фермерством?
— Всегда, знаете ли, чувствовал некую тягу к работе на земле. Видимо, унаследовал ее от предков, которые всю жизнь на ней трудились. Я выходец из семьи немцев-колонистов, проживавших в Поволжье. А в этих местах мой отец и старшие братья строили небезызвестный Беломорско-Балтийский канал. Тут и остались их косточки — погибли все. Я пытался найти место их захоронения, да где там... Вот и решил остаться здесь навсегда, пустил, так сказать, корни. И не жалею об этом.
Постепенно разговор за столом стал стихать, а вскоре семья Бромбергов отправилась на покой.
— Мы ложимся рано, — пояснил мне их уход Николай Вениаминович, подбрасывая поленья в камин,
где весело гудел огонь. — К тому же зятю вместе с Иосифом предстоит завтра отправиться в Астрахань, навес-
тить бабушку. Я же вообще сплю плохо, предпочитаю
коротать ночи с занимательной книжкой в руках...
Мы долго еще говорили о литературе и искусстве, Спать я отправился за полночь.
Наутро у Николая Вениаминовича была запланирована рыбалка, и я решил составить ему компанию.
Ровно в шесть ноль-ноль я бодро вскочил со своего о
ложа. Право же, на матрасе, набитом свежим сеном, спится куда лучше, чем на пуховой перине в городской квартире...
Пока Бромберг готовил снасти, я пошел к крайнему строению, больше напоминавшему сарай, чем жилой дом. Я должен был передать Семену просьбу хозяина подогнать через полчаса машину к особняку, чтобы отвезти в город Арнольда с Иосиком. Самого Семена дома не оказалось, но зато я стал свидетелем любопытного разговора.
Говорили две женщины.
— Что ты все переживаешь из-за пустяков? — успокаивала одна из них подругу. — Ты напоминаешь мне двух сестричек-малолеток, которых я видела в кино. Они познают жизнь всеми доступными им способами: подсматривают за беременной служанкой, подслушивают, как она ругает на чем свет стоит своего неверного хахаля, жалеют, когда, преданная всеми, она вешается. Эти малолетки просто упивались своими наивными страданиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
— Это вы бросьте! Никаких церемоний. У нас все по-простому, от души. Знаете что, поехали к нам прямо сейчас. И живите сколько захотите. Нет, правда! Отдых классический, на всем готовом... И никаких денег! — заявил он сразу же, предвосхищая мой вопрос. — Поехали, поехали! Не пожалеете. Вот только я машину подгоню...
Через полчаса мы втроем катили в побитом, армейского образца «уазике» по наезженной лесной колее, идущей по просеке. За рулем находился высокий, здоровенный парень с золотыми коронками на верхних передних зубах. Чем-то он показался мне знакомым. Где-то я уже видел это лицо. Память у меня профессиональная, и потому ошибиться я никак не мог. Но где я его видел, вспомнить пока не удалось.
Николай Вениаминович тем временем болтал без умолку о художественной выставке, которую он посетил два года назад, когда проездом находился в Москве.
Приехали мы в небольшой лесной поселок минут через двадцать. Шесть-семь покосившихся домишек,
как древний посад, окружали старинный двухэтажный
особняк из красного кирпича.
— Вот здесь мы и обитаем, — засуетился хозяин, от кривая дверцу и помогая мне вылезти из машины.
— Мы здесь как у Христа за пазухой, живем и в ус не дуем. Никто нас не трогает, и мы никому не мешаем. И все же иногда не хватает связи с внешним миром — ближайшим телефон в конторе совхоза, до которого двадцать километров... Проходите в дом! Эй, хозяйка, встречай гостя! — крикнул Николай Вениаминович, взбегая по каменной лестнице к входной двери.
Я, взяв свой этюдник и рюкзачок, набитый всякой всячиной, направился к дому. Но перед тем, как поставить ногу на первую ступеньку лестницы, обернулся, чтобы поблагодарить водителя за доставку моей персоны в нужное место, и удивленно замер. Белобрысый водитель, раскрыв рот, с ужасом смотрел на чей-то портрет в вечерней газете, которую я случайно оставил в салоне автомобиля. И тут я вспомнил, где видел этого фиксатора. Да, сомнений быть не могло. Убийца Лены Старостиной и водитель «уазика» — одно и то же лицо!..
Все во мне напряглось. С трудом заставив себя повернуться к убийце спиной, я неторопливо поднялся по лестнице, думая только о том, как добраться до телефона и сообщить о своих подозрениях в милицию, но похоже, это сделать будет непросто... Вечером за столом собралась вся семья Бромбергов. На меня произвели хорошее впечатление и жена Николая Вениаминовича Флора Адольфовна, и их дочери — Нина и Ирина. Несколько особняком держался муж Нины Арнольд, но зато их двенадцатилетний сын Иосик был само очарование!..
И все же, надо признаться, мне в тот момент было не до восторгов и теплых бесед. Потрясенный страшным открытием, я мучился сомнениями, не знал, что делать. В самом деле, рядом с этими милыми скромными людьми живет убийца. Знают ли они об этом? Если знают, то это ужасно. А если нет, то я должен им сказать, предупредить об опасности... Не исключал я и того, что мог ошибиться с фотороботом и возвести на человека напраслину. Этого я боялся больше всего, хотя, честно говоря, ошибка в данном конкретном случае почти исключалась. Сходство-то было разительное!..
Застольная беседа Бромбергов касалась в основном их повседневных забот: сколько выловлено и отправлено на рынок рыбы, каковы надои молока и хватит ли его для запуска купленного недавно оборудования небольшого сыроваренного завода. Ну, и так далее и тому подобное...
Выбрав момент, я спросил у Бромберга-старшего, а давно ли у него работает его водитель. ? Первым на мой вопрос ответил Иосик:
— Дядя Сема очень добрый! — закричат он. — Он
обещал взять меня с собой на рыбалку! ~ Все заулыбались, а Нина Николаевна даже покраснела от удовольствия.
— Семен Горбунов — прекрасный работник, — подтвердил Николай Вениаминович. — Он ведь не просто мой водитель, он еще и управляющий в нашем хозяйстве. Мы ему безгранично доверяем.
Закурив трубку, Бромберг продолжил:
— Горбунов у нас около года. Я приютил его, взял на работу, когда он только-только вышел из тюрьмы. Сидел он несправедливо. Его подставили плохие люди, уговорив взять на себя чужую вину... В хозяйстве он оказался человеком незаменимым. Привез сюда свою супругу, привел своих знакомых. Все они очень нам помогают, работают честно. Иногда, правда, напиваются, но не без этого же, сами понимаете...
— А как вам достался этот замечательный особняк? — поинтересовался я.
— О, это целая повесть! Когда-нибудь я вам ее расскажу. А сейчас могу сказать только, что мы собственными руками восстанавливали этот разрушенный временем и злыми людьми дом. Я ведь когда-то был строителем и реставратором...
— Как интересно! — воскликнул я. — Тогда почему же вы занялись фермерством?
— Всегда, знаете ли, чувствовал некую тягу к работе на земле. Видимо, унаследовал ее от предков, которые всю жизнь на ней трудились. Я выходец из семьи немцев-колонистов, проживавших в Поволжье. А в этих местах мой отец и старшие братья строили небезызвестный Беломорско-Балтийский канал. Тут и остались их косточки — погибли все. Я пытался найти место их захоронения, да где там... Вот и решил остаться здесь навсегда, пустил, так сказать, корни. И не жалею об этом.
Постепенно разговор за столом стал стихать, а вскоре семья Бромбергов отправилась на покой.
— Мы ложимся рано, — пояснил мне их уход Николай Вениаминович, подбрасывая поленья в камин,
где весело гудел огонь. — К тому же зятю вместе с Иосифом предстоит завтра отправиться в Астрахань, навес-
тить бабушку. Я же вообще сплю плохо, предпочитаю
коротать ночи с занимательной книжкой в руках...
Мы долго еще говорили о литературе и искусстве, Спать я отправился за полночь.
Наутро у Николая Вениаминовича была запланирована рыбалка, и я решил составить ему компанию.
Ровно в шесть ноль-ноль я бодро вскочил со своего о
ложа. Право же, на матрасе, набитом свежим сеном, спится куда лучше, чем на пуховой перине в городской квартире...
Пока Бромберг готовил снасти, я пошел к крайнему строению, больше напоминавшему сарай, чем жилой дом. Я должен был передать Семену просьбу хозяина подогнать через полчаса машину к особняку, чтобы отвезти в город Арнольда с Иосиком. Самого Семена дома не оказалось, но зато я стал свидетелем любопытного разговора.
Говорили две женщины.
— Что ты все переживаешь из-за пустяков? — успокаивала одна из них подругу. — Ты напоминаешь мне двух сестричек-малолеток, которых я видела в кино. Они познают жизнь всеми доступными им способами: подсматривают за беременной служанкой, подслушивают, как она ругает на чем свет стоит своего неверного хахаля, жалеют, когда, преданная всеми, она вешается. Эти малолетки просто упивались своими наивными страданиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114