В Афганистане даже воины из хозяйственных подразделений обязаны были иметь хотя бы самое общее представление о минах... Значит, Режиссер считал меня классным подрывником.
— У меня нет причин не доверять вам, господин Павлышев, — проговорил Федор Штурм. — Но такой уж у меня принцип в жизни — верить только собственным глазам. Пусть ваш претендент на высокооплачиваемую работу докажет свое мастерство, и тогда мы тут же ударим по рукам.
Обдумывая ответ, Режиссер неторопливо потягивал из бокала зеленоватое мартини.
— Ладушки! Будут вам «показательные выступления», — наконец проговорил он, придя к какому-то решению. — Билеты в первом ряду партера я беру на себя* будете довольны!
— Приятно иметь дело с понятливым человеком, — улыбнулся хоккеист. — Буду с нетерпением ожидать от вас приглашения на «смотрины». Думаю,
' не разочаруюсь в вашем кандидате... Режиссер встал и откланялся. Он пошел в противоположный угол зала, где его ожидал собственный столик. Я последовал за ним, захватив с чужого стола
свои «сто с прицепом». — Присаживайся, — предложил мне хозяин. —
Немного закусим перед серьезной беседой. Как известно, на сытый желудок легче договариваться. Эй, официант! — позвал он тут же. — Дайте нам по две порции курицы «бург-ан-бресс» в фарфоровом теремке, говяжью щечку в красном вине и овощное фрикасе... Гулять так гулять!
Я никогда не ел ничего подобного. Наверное, никогда больше и не буду есть...
— Ты все слышал сам и, надеюсь, обо всем догадался. Я, как и обещал, помогу тебе с твоими врагами, а ты за это поработаешь на моего клиента — хоккеиста, — сказал Режиссер.
— А что я должен буду делать? — спросил я.
— Все инструкции получишь от хоккеиста. Мы же с тобой сейчас должны пораскинуть умишком, как угробить твоего неприятеля. Красиво и без лишнего шума и пыли...
— Можно ему в машину взрывчатку подложить. Только ведь могут пострадать невинные люди... — сказал я.
— Например, твой приятель, что пашет на Семиречного, — усмехнулся Режиссер.
— А откуда вы про него... — начал было я, но тут же осекся.
— Правильно мыслишь, — удовлетворенно заметил президент фирмы «Наташа». — Я знаю про тебя все. Знаю, на что ты способен. Собственно, таких мужиков, как ты, я и подбираю для выполнения боевых задач в разных регионах нашей страны и за рубежом. За вас, «солдат удачи», хорошо платят в наше время. На хорошо обученного русского супермена сейчас очень хорошая цена...
Только теперь до меня дошло, чем я должен буду заниматься, «выполняя отдельные поручения». Но отступать было уже поздно. Я должен был справиться с любым заданием.
— Мы сделаем таким образом... — начал излагать свой план Режиссер.
Я внимательно выслушал его и не нашел ничего, к
чему мог бы придраться. Фейерверк должен был полу
читься на славу!..
* * *
Голос Дмитрия Воронова смолк так же неожидан-
но, как и возник. Видимо, кто-то или что-то мешало
его психофизической сущности продолжать свою исповедь.
Вот ведь интересно получается, подумалось мне, говорю об этом человеке как о живом, а он лежит совсем рядом в могиле. Значит, прав мой приятель Блохнин, когда утверждает, что жизнь бесконечна и не ограничивается рамками одного лишь бренного тела. Кроме физической оболочки, есть еще и иная разумная субстанция, не разлагающаяся после смерти.
Я поискал место, куда бы мог присесть в ожидании следующей «порции информации», но никакой скамейки рядом с могилой Воронова не оказалось. И тогда, вынув из кармана областную газету, я разорвал ее на две части, постелил одну из них прямо на бетонную стенку цветника, уселся поудобнее и непроизвольно глянул на вторую часть газеты, оставшуюся у меня в руках. В глаза сразу бросился крупный заголовок — «шапка»: «Известный меценат Сергей Павлы-шев передает в дар детскому дому игрушки и сладости. Дети в восторге!» А под этим двусмысленным заголовком была напечатана большая, на четверть полосы, фотография еще молодого человека с прямыми волосами, свободно спадавшими на лоб и закрывавшими часть лица.
«Вот ты какой, Режиссер!» — подумал я и тут же решил попробовать установить с его сущностью прямой контакт: даже растиражированное клише фотографии продолжало нести слепок его психофизической личности.
И он откликнулся, хотя и не сразу: мешали «летучие образы» фотокорреспондента, рабочих-печатников и даже детей, изображенных на фото рядом с ним.
...Раздался дьявольский смех, от которого у меня мурашки побежали по спине...
* * *
...Знаю, чего ты хочешь! Тебя интересует, почему я с таким рвением взялся помогать тому деревенскому кретину с неплохой боевой подготовкой? Все до занудства просто. С депутатом Семиречным у меня были собственные счеты. В самом начале карьеры в предпринимательстве я хотел вложить весь свой основной капитал, полученный от одной удачной авантюры, выкупку ликеро-водочного завода. Семиречный, у которого под началом был небольшой заводик, отказался его мне продать. Не знаю уж, из каких соображений, но он продал его моему конкуренту. Я не люблю подставлять левую щеку, когда мне съездили по правой. Подослал к Семирсчному наемного убийцу. Но
мой противник, что называется, сумел выстрелить первым, при этом угрохал не только наемника, но и молодую женщину, случайно оказавшуюся «на линии огня». После этого, как ты, наверное, догадываешься, каждый прожитый день для Семиречного стал подарком судьбы...
В один из душных летних вечеров депутат законодательного собрания в компании приятелей ужинал на открытой террасе ресторана. Ровно в 23.00 к их столику подошли четверо мужчин в камуфляжных костюмах и с автоматами в руках. Представившись сотрудниками ОМОНа, они приказали приятелям Семиречного лечь на пол. «Будем изымать оружие и наркотики!» — сказал один из «омоновцев». Возмущенный Семиречный начал размахивать перед носом предводителя группы своим депутатским удостоверением.
— Ты-то нам и нужен! — сказал предводитель.
Семиречный позволил усадить себя в легковую машину и молчал до тех пор, пока «нива» не свернула на проселочную дорогу, ведущую в лес.
— Куда вы меня везете? — спросил он. Предводитель похитителей, обернувшись с переднего сиденья, ухмыльнулся.
— Что же ты, дорогу в собственный «гарем» запамятовал? Тебя там с нетерпением поджидают твои курочки...
На лесном кордоне, где постоянно «отдыхали» несколько молоденьких девушек, отбором которых для увеселения начальства занимался лично Тугриков — зам Семиречного по коммерции, стоял дым коромыслом. Топилась банька на берегу речки. В саду, под яблонями, накрывался стол. Все было как всегда. Одного Никодим Евграфович не мог припомнить: когда это он отдавал приказ о подготовке очередного банкета на свежем воздухе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
— У меня нет причин не доверять вам, господин Павлышев, — проговорил Федор Штурм. — Но такой уж у меня принцип в жизни — верить только собственным глазам. Пусть ваш претендент на высокооплачиваемую работу докажет свое мастерство, и тогда мы тут же ударим по рукам.
Обдумывая ответ, Режиссер неторопливо потягивал из бокала зеленоватое мартини.
— Ладушки! Будут вам «показательные выступления», — наконец проговорил он, придя к какому-то решению. — Билеты в первом ряду партера я беру на себя* будете довольны!
— Приятно иметь дело с понятливым человеком, — улыбнулся хоккеист. — Буду с нетерпением ожидать от вас приглашения на «смотрины». Думаю,
' не разочаруюсь в вашем кандидате... Режиссер встал и откланялся. Он пошел в противоположный угол зала, где его ожидал собственный столик. Я последовал за ним, захватив с чужого стола
свои «сто с прицепом». — Присаживайся, — предложил мне хозяин. —
Немного закусим перед серьезной беседой. Как известно, на сытый желудок легче договариваться. Эй, официант! — позвал он тут же. — Дайте нам по две порции курицы «бург-ан-бресс» в фарфоровом теремке, говяжью щечку в красном вине и овощное фрикасе... Гулять так гулять!
Я никогда не ел ничего подобного. Наверное, никогда больше и не буду есть...
— Ты все слышал сам и, надеюсь, обо всем догадался. Я, как и обещал, помогу тебе с твоими врагами, а ты за это поработаешь на моего клиента — хоккеиста, — сказал Режиссер.
— А что я должен буду делать? — спросил я.
— Все инструкции получишь от хоккеиста. Мы же с тобой сейчас должны пораскинуть умишком, как угробить твоего неприятеля. Красиво и без лишнего шума и пыли...
— Можно ему в машину взрывчатку подложить. Только ведь могут пострадать невинные люди... — сказал я.
— Например, твой приятель, что пашет на Семиречного, — усмехнулся Режиссер.
— А откуда вы про него... — начал было я, но тут же осекся.
— Правильно мыслишь, — удовлетворенно заметил президент фирмы «Наташа». — Я знаю про тебя все. Знаю, на что ты способен. Собственно, таких мужиков, как ты, я и подбираю для выполнения боевых задач в разных регионах нашей страны и за рубежом. За вас, «солдат удачи», хорошо платят в наше время. На хорошо обученного русского супермена сейчас очень хорошая цена...
Только теперь до меня дошло, чем я должен буду заниматься, «выполняя отдельные поручения». Но отступать было уже поздно. Я должен был справиться с любым заданием.
— Мы сделаем таким образом... — начал излагать свой план Режиссер.
Я внимательно выслушал его и не нашел ничего, к
чему мог бы придраться. Фейерверк должен был полу
читься на славу!..
* * *
Голос Дмитрия Воронова смолк так же неожидан-
но, как и возник. Видимо, кто-то или что-то мешало
его психофизической сущности продолжать свою исповедь.
Вот ведь интересно получается, подумалось мне, говорю об этом человеке как о живом, а он лежит совсем рядом в могиле. Значит, прав мой приятель Блохнин, когда утверждает, что жизнь бесконечна и не ограничивается рамками одного лишь бренного тела. Кроме физической оболочки, есть еще и иная разумная субстанция, не разлагающаяся после смерти.
Я поискал место, куда бы мог присесть в ожидании следующей «порции информации», но никакой скамейки рядом с могилой Воронова не оказалось. И тогда, вынув из кармана областную газету, я разорвал ее на две части, постелил одну из них прямо на бетонную стенку цветника, уселся поудобнее и непроизвольно глянул на вторую часть газеты, оставшуюся у меня в руках. В глаза сразу бросился крупный заголовок — «шапка»: «Известный меценат Сергей Павлы-шев передает в дар детскому дому игрушки и сладости. Дети в восторге!» А под этим двусмысленным заголовком была напечатана большая, на четверть полосы, фотография еще молодого человека с прямыми волосами, свободно спадавшими на лоб и закрывавшими часть лица.
«Вот ты какой, Режиссер!» — подумал я и тут же решил попробовать установить с его сущностью прямой контакт: даже растиражированное клише фотографии продолжало нести слепок его психофизической личности.
И он откликнулся, хотя и не сразу: мешали «летучие образы» фотокорреспондента, рабочих-печатников и даже детей, изображенных на фото рядом с ним.
...Раздался дьявольский смех, от которого у меня мурашки побежали по спине...
* * *
...Знаю, чего ты хочешь! Тебя интересует, почему я с таким рвением взялся помогать тому деревенскому кретину с неплохой боевой подготовкой? Все до занудства просто. С депутатом Семиречным у меня были собственные счеты. В самом начале карьеры в предпринимательстве я хотел вложить весь свой основной капитал, полученный от одной удачной авантюры, выкупку ликеро-водочного завода. Семиречный, у которого под началом был небольшой заводик, отказался его мне продать. Не знаю уж, из каких соображений, но он продал его моему конкуренту. Я не люблю подставлять левую щеку, когда мне съездили по правой. Подослал к Семирсчному наемного убийцу. Но
мой противник, что называется, сумел выстрелить первым, при этом угрохал не только наемника, но и молодую женщину, случайно оказавшуюся «на линии огня». После этого, как ты, наверное, догадываешься, каждый прожитый день для Семиречного стал подарком судьбы...
В один из душных летних вечеров депутат законодательного собрания в компании приятелей ужинал на открытой террасе ресторана. Ровно в 23.00 к их столику подошли четверо мужчин в камуфляжных костюмах и с автоматами в руках. Представившись сотрудниками ОМОНа, они приказали приятелям Семиречного лечь на пол. «Будем изымать оружие и наркотики!» — сказал один из «омоновцев». Возмущенный Семиречный начал размахивать перед носом предводителя группы своим депутатским удостоверением.
— Ты-то нам и нужен! — сказал предводитель.
Семиречный позволил усадить себя в легковую машину и молчал до тех пор, пока «нива» не свернула на проселочную дорогу, ведущую в лес.
— Куда вы меня везете? — спросил он. Предводитель похитителей, обернувшись с переднего сиденья, ухмыльнулся.
— Что же ты, дорогу в собственный «гарем» запамятовал? Тебя там с нетерпением поджидают твои курочки...
На лесном кордоне, где постоянно «отдыхали» несколько молоденьких девушек, отбором которых для увеселения начальства занимался лично Тугриков — зам Семиречного по коммерции, стоял дым коромыслом. Топилась банька на берегу речки. В саду, под яблонями, накрывался стол. Все было как всегда. Одного Никодим Евграфович не мог припомнить: когда это он отдавал приказ о подготовке очередного банкета на свежем воздухе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114