Не только зрелище с каждым часом
слабеющей и все более ошибающейся Дважды; не только сознание того, что
какой-то не-хичи приводит в действие механизмы, способные проникнуть в
черную дыру; наибольшие опасения у Капитана вызывала его собственная
способность справиться с этими нарастающими осложнениями. Но нужно было
работать. Они определили местоположение парусника. Направили сообщение его
экипажу, но разумно не стали дожидаться ответа. Командный корабль,
разбуженный после многотысячелетнего сна, подошел в рассчитанное время.
Они примкнули к нему, люк к люку, и перешли в этот большой, гораздо более
мощный корабль. Это не составляло проблемы, хотя Дважды, тяжело дыша, со
стонами металась от прибора к прибору и была медлительна в управлении
подходящим кораблем. Но все прошло благополучно. И большой грузовой
корабль-пузырь появился там, где должен был, и даже точно вовремя.
Весь этот процесс занял почти двенадцать часов. Для Дважды это были
часы непрерывного труда. У Капитана было меньше дел, поэтому он мог
следить за ней. Видел, как ее медная кожа приобретает пурпурный цвет
неразделенной любви и одновременно темнеет от усталости. Это его
беспокоило. Они оказались такими неподготовленными к внезапному вызову!
Если бы знали, что сложится чрезвычайная ситуация, Капитан прихватил бы
второго оператора, и на Дважды не выпала бы такая тяжесть. И прежде всего
они могли сразу вылететь в командном корабле и не тратить силы на смену
судов. Если бы подумали... Если бы заподозрили... Если было бы хоть
малейшее указание...
Но ничего этого не было. Да и как можно было догадаться. Даже по
галактическому времени прошло всего несколько десятилетий с последней
вылазки из укрытия в центре - мгновение астрономического времени, и разве
можно было поверить, что за это время так много произойдет?
Капитан порылся в пищевых пакетах, нашел самую вкусную и легко
усваиваемую еду и с любовью скормил ее Дважды. У нее не было аппетита.
Движения ее стали еще медленнее и неувереннее, с каждым часом ей все
труднее двигаться. Но свою работу она выполняет. Когда наконец огромные
крылья фотонного корабля свернулись, раскрылась большая пасть грузового
пузыря, капсула с экипажем парусника скользнула в нее, Капитан вздохнул с
облегчением. Для Дважды наиболее трудная работа кончилась. Теперь у нее
есть возможность отдохнуть - может, даже удастся совершить вместе с ним
то, чего требуют ее тело и душа.
Так как экипаж парусника ответил немедленно - для него немедленно, -
ответ пришел до того, как захлопнулась большая сфера. Связист, Башмак,
нажал клавишу, и на экране появилось сообщение:
Мы признаем, что должны прервать свой полет.
Мы просим доставить нас в такое место, где мы будем в безопасности.
Мы спрашиваем: возвращаются Убийцы?
Капитан сочувственно поджал живот. Башмаку он сказал:
- Передай им: "Мы временно возвращаем вас в вашу систему. Если будет
возможно, позже привезем вас снова сюда".
На лице Башмака появилось напряженное выражение.
- А как же их вопрос об Убийцах?
Капитан ощутил легкую дрожь в животе:
- Скажи им: еще нет.
Но на первом месте в сознании Капитана был не страх перед другими и
даже не тревога о Дважды. У хичи было много общих с человечеством черт:
любознательность, двуполая любовь, привязанность к семье, преданность
детям, удовольствие от манипулирования символами. Но объем этих общих
особенностей оказался неодинаков. Одной психологической характеристикой
хичи обладали в гораздо более выраженном виде, чем люди.
Совестью.
Хичи почти физически не могли нарушить обещания или позволить злу
остаться неисправленным. Для хичи обитатели парусника представляли собой
особый случай. Хичи были у них в долгу. Именно от них они узнали самый
страшный факт, какой только приходилось им узнавать.
Хичи и обитатели парусников хорошо знали друг друга, хотя
познакомились сравнительно недавно. И взаимоотношения их обернулись для
медленных существ бедой. А для хичи тем более. Они никогда не могли забыть
об этом.
В медлительных долгих эддах этого народа рассказывалось о том, как в
сладкой грязи их родной планеты неожиданно появились конические корабли
хичи, ужасно твердые и ужасно быстрые. Они пронеслись через плавучие дома,
вызвав кавитацию и значительный подъем температуры. Многие погибли. Много
вреда было причинено, прежде чем хичи поняли, что здесь есть живые и
разумные существа, хотя и очень медлительные.
Хичи были ужасно шокированы тем, что натворили. Они пытались
исправить положение. Первым шагом послужило установление коммуникации, но
это оказалось очень трудным. И решение этой задачи заняло много времени -
много для хичи, хотя для самих обитателей планеты прошел короткий период,
и прямо посреди одного жилища осторожно и медленно опустилась жесткая
горячая восьмиугольная призма. И сразу заговорила понятным, хотя и
смехотворно неправильным языком.
После этого события стали развиваться с молниеносной скоростью - для
жителей грязи. Для хичи же следить за их жизнью - все равно что наблюдать
рост лишайников. Капитан сам однажды побывал на их планете - газовом
гиганте. Он был тогда не капитаном, а скорее юнгой, молодым, горячим,
любителем приключений, с тем неистощимым оптимизмом, с каким хичи смотрели
в необозримое будущее, пока оно не обрушилось на них так ужасно. Он дважды
посещал Землю и нашел там австралопитеков, он наносил на карты газовые
облака и квазары, он отвозил строителей и экипажи на дальние объекты.
Проходили годы. Проходили десятилетия. Медленно продвигалась работа по
переводу с языка обитателей грязевых жилищ. Она могла бы идти и побыстрее,
если бы хичи считали ее важной; но они так не считали. Но очень намного
быстрее она все равно не пошла бы: не справились бы жители планеты.
Но работа оказалась интересной - в историческом, антиквариальном
смысле. Ведь эти существа жили долго, очень долго. Их биохимические
процессы протекали примерно в триста раз медленнее, чем у хичи или у
людей. Исторические записи хичи уходили в прошлое на пять-шесть
тысячелетий. Письменная история жителей грязи - в триста раз дольше. Почти
два миллиона непрерывных последовательных исторических данных. А самые
ранние народные сказания, предания и эдды уходили в прошлое еще в десять
раз дальше. Их переводить было не труднее современных, потому что у
обитателей планеты грязи все, в том числе и язык, изменяется медленно, но
соединенные умы, занимавшиеся переводом, считали их не очень интересными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
слабеющей и все более ошибающейся Дважды; не только сознание того, что
какой-то не-хичи приводит в действие механизмы, способные проникнуть в
черную дыру; наибольшие опасения у Капитана вызывала его собственная
способность справиться с этими нарастающими осложнениями. Но нужно было
работать. Они определили местоположение парусника. Направили сообщение его
экипажу, но разумно не стали дожидаться ответа. Командный корабль,
разбуженный после многотысячелетнего сна, подошел в рассчитанное время.
Они примкнули к нему, люк к люку, и перешли в этот большой, гораздо более
мощный корабль. Это не составляло проблемы, хотя Дважды, тяжело дыша, со
стонами металась от прибора к прибору и была медлительна в управлении
подходящим кораблем. Но все прошло благополучно. И большой грузовой
корабль-пузырь появился там, где должен был, и даже точно вовремя.
Весь этот процесс занял почти двенадцать часов. Для Дважды это были
часы непрерывного труда. У Капитана было меньше дел, поэтому он мог
следить за ней. Видел, как ее медная кожа приобретает пурпурный цвет
неразделенной любви и одновременно темнеет от усталости. Это его
беспокоило. Они оказались такими неподготовленными к внезапному вызову!
Если бы знали, что сложится чрезвычайная ситуация, Капитан прихватил бы
второго оператора, и на Дважды не выпала бы такая тяжесть. И прежде всего
они могли сразу вылететь в командном корабле и не тратить силы на смену
судов. Если бы подумали... Если бы заподозрили... Если было бы хоть
малейшее указание...
Но ничего этого не было. Да и как можно было догадаться. Даже по
галактическому времени прошло всего несколько десятилетий с последней
вылазки из укрытия в центре - мгновение астрономического времени, и разве
можно было поверить, что за это время так много произойдет?
Капитан порылся в пищевых пакетах, нашел самую вкусную и легко
усваиваемую еду и с любовью скормил ее Дважды. У нее не было аппетита.
Движения ее стали еще медленнее и неувереннее, с каждым часом ей все
труднее двигаться. Но свою работу она выполняет. Когда наконец огромные
крылья фотонного корабля свернулись, раскрылась большая пасть грузового
пузыря, капсула с экипажем парусника скользнула в нее, Капитан вздохнул с
облегчением. Для Дважды наиболее трудная работа кончилась. Теперь у нее
есть возможность отдохнуть - может, даже удастся совершить вместе с ним
то, чего требуют ее тело и душа.
Так как экипаж парусника ответил немедленно - для него немедленно, -
ответ пришел до того, как захлопнулась большая сфера. Связист, Башмак,
нажал клавишу, и на экране появилось сообщение:
Мы признаем, что должны прервать свой полет.
Мы просим доставить нас в такое место, где мы будем в безопасности.
Мы спрашиваем: возвращаются Убийцы?
Капитан сочувственно поджал живот. Башмаку он сказал:
- Передай им: "Мы временно возвращаем вас в вашу систему. Если будет
возможно, позже привезем вас снова сюда".
На лице Башмака появилось напряженное выражение.
- А как же их вопрос об Убийцах?
Капитан ощутил легкую дрожь в животе:
- Скажи им: еще нет.
Но на первом месте в сознании Капитана был не страх перед другими и
даже не тревога о Дважды. У хичи было много общих с человечеством черт:
любознательность, двуполая любовь, привязанность к семье, преданность
детям, удовольствие от манипулирования символами. Но объем этих общих
особенностей оказался неодинаков. Одной психологической характеристикой
хичи обладали в гораздо более выраженном виде, чем люди.
Совестью.
Хичи почти физически не могли нарушить обещания или позволить злу
остаться неисправленным. Для хичи обитатели парусника представляли собой
особый случай. Хичи были у них в долгу. Именно от них они узнали самый
страшный факт, какой только приходилось им узнавать.
Хичи и обитатели парусников хорошо знали друг друга, хотя
познакомились сравнительно недавно. И взаимоотношения их обернулись для
медленных существ бедой. А для хичи тем более. Они никогда не могли забыть
об этом.
В медлительных долгих эддах этого народа рассказывалось о том, как в
сладкой грязи их родной планеты неожиданно появились конические корабли
хичи, ужасно твердые и ужасно быстрые. Они пронеслись через плавучие дома,
вызвав кавитацию и значительный подъем температуры. Многие погибли. Много
вреда было причинено, прежде чем хичи поняли, что здесь есть живые и
разумные существа, хотя и очень медлительные.
Хичи были ужасно шокированы тем, что натворили. Они пытались
исправить положение. Первым шагом послужило установление коммуникации, но
это оказалось очень трудным. И решение этой задачи заняло много времени -
много для хичи, хотя для самих обитателей планеты прошел короткий период,
и прямо посреди одного жилища осторожно и медленно опустилась жесткая
горячая восьмиугольная призма. И сразу заговорила понятным, хотя и
смехотворно неправильным языком.
После этого события стали развиваться с молниеносной скоростью - для
жителей грязи. Для хичи же следить за их жизнью - все равно что наблюдать
рост лишайников. Капитан сам однажды побывал на их планете - газовом
гиганте. Он был тогда не капитаном, а скорее юнгой, молодым, горячим,
любителем приключений, с тем неистощимым оптимизмом, с каким хичи смотрели
в необозримое будущее, пока оно не обрушилось на них так ужасно. Он дважды
посещал Землю и нашел там австралопитеков, он наносил на карты газовые
облака и квазары, он отвозил строителей и экипажи на дальние объекты.
Проходили годы. Проходили десятилетия. Медленно продвигалась работа по
переводу с языка обитателей грязевых жилищ. Она могла бы идти и побыстрее,
если бы хичи считали ее важной; но они так не считали. Но очень намного
быстрее она все равно не пошла бы: не справились бы жители планеты.
Но работа оказалась интересной - в историческом, антиквариальном
смысле. Ведь эти существа жили долго, очень долго. Их биохимические
процессы протекали примерно в триста раз медленнее, чем у хичи или у
людей. Исторические записи хичи уходили в прошлое на пять-шесть
тысячелетий. Письменная история жителей грязи - в триста раз дольше. Почти
два миллиона непрерывных последовательных исторических данных. А самые
ранние народные сказания, предания и эдды уходили в прошлое еще в десять
раз дальше. Их переводить было не труднее современных, потому что у
обитателей планеты грязи все, в том числе и язык, изменяется медленно, но
соединенные умы, занимавшиеся переводом, считали их не очень интересными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82