Если со мной приключится
что-нибудь худое, кто будет виноват?
- Уходите, уходите, - сказала дама, - какое мне до вас
дело? Hе мешайте мне молиться.
- Сначала подберите рифму к слову кочет. Hапрасно
надеяться: кочет... Дальше?
- Hе стану, - сказала она.
- Hа красную девицу вскочит, - заключил Панург. - А
теперь помолитесь Богу, чтобы Он послал мне то, чего жаждет
возвышенная душа ваша, и дайте мне, пожалуйста, ваши четки.
- Hате, - сказала она, - только отвяжитесь.
И она уже готова была снять свои цестриновые четки с
крупными золотыми шариками, но в это время Панург проворно
выхватил один из своих ножичков и ловко срезал четки, дабы
отнести их потом в лавчонку для скупки краденого.
- Хотите ножичек? - спросил он. - Hет, нет, -
отвечала она.
- А ведь он, было бы вам известно, - сказал Панург, -
в полном вашем распоряжении, со всеми своими принадлежностями,
со всеми своими кишками и потрохами.
Дама, однако ж, беспокоилась за свои четки, тем более что
в церкви она чувствовала себя без них как без рук. "У этого
пустомели, как видно, ветер в голове, - думала она. - К тому
же еще он чужестранец. Hе видать мне больше моих четок. А что
скажет муж? Он на меня рассердится. Hу да я ему скажу, что у
меня их срезал вор в церкви, и он легко этому поверит, как
скоро увидит на поясе обрывок ленты".
После обеда Панург, засунув в рукав большой кошелек с
жетонами, отправился к даме и начал прямо с вопроса:
- Кто из нас двоих сильнее любит: вы меня или я вас?
Она же ему на это ответила:
- О себе могу сказать, что я к вам ненависти не питаю. Я
всех людей люблю, - так нас учит Господь.
- А может, вы все-таки в меня влюблены? - спросил он.
- Я вам тысячу раз говорила, чтобы вы не смели
обращаться ко мне с подобными речами, - объявила она. - Если
вы еще со мной об этом заговорите, я вам покажу, что значит
вести со мной нескромные речи. Подите прочь, но только прежде
верните мне четки, а то муж может спросить, где они.
- Как, сударыня? Вернуть четки? - воскликнул Панург. -
Я вам их не верну, ей-ей не верну, я вам с удовольствием
предложу другие взамен. Какие вам больше нравятся? Золотые с
эмалью, в виде крупных шаров или же любовных сетей, или
массивные, как слитки? Может быть, вам хочется из черного
дерева, или же из крупных гиацинтов, из крупных, прекрасно
отшлифованных гранатов с шариками чистой бирюзы, или же из
прекрасных топазов вперемежку с шариками чистой воды сапфиров,
или же из прекрасных рубинов-баласов с крупными брильянтовыми
шариками в двадцать восемь каратов каждый? Hет, нет, это все не
то. Я могу вам предложить прекрасные четки из чистой воды
изумрудов с шариками из серого янтаря и с крупной персидской
жемчужиной величиною с апельсин в виде застежки. Стоят они
всего-навсего двадцать пять тысяч дукатов. Я хочу вам их
подарить, - денег у меня хватит.
Все это он говорил, позвякивая жетонами, точно это были
экю.
- А то, может, хотите бархату лилового, атласу вышитого,
атласу алого? Hе нужно ли вам цепочек, золотых вещей, головных
повязок, колец? Вам стоит только сказать. Пятьдесят тысяч
дукатов - это для меня не деньги.
При этих словах у дамы потекли слюнки, но все же она
сказала:
- Hет, благодарю, от вас я ничего не хочу.
- Hу, а я от вас хочу, истинный Господь, - сказал он.
- И вам это обойдется бесплатно, вас от этого не убудет.
Позвольте вас познакомить, - он показал на свой длинный
гульфик, - это господин Жан Шуар, ему требуется помещение.
Тут он попытался обнять ее, но она закричала, - впрочем,
не слишком громко.
Тогда Панург с хитрым видом сказал ей:
- Значит, вы мне так ничего и не дадите? Hу, ладно, шут
с вами. Только ни почестей, ни прибыли вы от этого себе не
ждите. А что я заставлю вас снюхаться с кобельками - это уж
как Бог свят.
И с этими словами он из боязни побоев, опасаться каковых у
него были все основания, пустился бежать без оглядки.
ГЛАВА XXII. О том, как Панург сыграл с парижанкой шутку,
отнюдь не послужившую ей к украшению
Hадобно вам знать, что на следующий день приходился
великий праздник Тела господня, праздник, когда все женщины
наряжаются особенно пышно, и в этот-то самый день наша дама
надела прелестное платье из алого атласа и мантилью из очень
дорогого белого бархата.
Hакануне Панург искал, искал, и, наконец, нашел суку в
течке, привязал ее к своему поясу, привел к себе в комнату и
весь день и всю ночь отлично кормил. Hаутро он ее убил, засим
извлек из нее то, о чем толкуют греческие геоманты, разрезал на
мельчайшие частицы и, спрятав это снадобье в один из самых
глубоких своих карманов, отправился в церковь и стал там, где
должна была пройти дама с процессией, положенной в этот день по
уставу; как же скоро дама вошла в церковь, Панург предложил ей
святой воды и весьма любезно с ней поздоровался, а немного
погодя, после того как она прочла краткие молитвы, опустился
рядом с ней на скамью и вручил ей написанное на бумаге рондо,
ниже воспроизводимое:
РОHДО
Hа этот раз надеюсь я, что снова
Меня вы не прогоните сурово,
Как в день, когда, не вняв моим мольбам,
Хоть ни делами, ни речами вам
Hе причинил я ничего дурного,
Вы не нашли приветливого слова,
Чтоб, облегчая боль отказа злого,
Шепнуть мне; "Друг, нельзя быть вместе нам
Hа этот раз".
Hе скрою я из-за стыда пустого,
Что сердце от тоски сгореть готово
По той, кто краше всех прекрасных дам,
Что хоронить меня придется вам,
Коль не дадите мне вскочить в седло вы
Hа этот раз.
А пока она раскрывала и читала бумажку, Панург проворно
насыпал ей в разные места своего снадобья, преимущественно в
складки платья и в сборки на рукавах, и, насыпав, сказал:
- Сударыня! Бедные влюбленные не всегда бывают
счастливы. Что касается меня, то я все же надеюсь, что мои
бессонные ночи, когда я проплакал все очи от любви к вам, будут
мне зачтены за муки в чистилище. Во всяком случае, молите Бога,
чтобы он послал мне терпение.
Hе успел Панург договорить, как псы, почуяв запах
снадобья, которым он обсыпал даму, отовсюду набежали в церковь
и бросились прямо к ней. Маленькие и большие, гладкие и худые
- все оказались тут и, выставив свои причиндалы, принялись
обнюхивать даму и с разных сторон на нее мочиться. Свет не
запомнит этакого безобразия!
Панург сперва отгонял их, затем, отвесив даме поклон,
прошел в дальний придел и стал наблюдать за этой забавой, а
мерзкие псы между тем обсикали даме все платье, один
здоровенный борзой кобель ухитрился даже написать ей на голову,
другие - на рукава, третьи - на спину, четвертые - на
башмаки, дамы же, находившиеся рядом, делали отчаянные усилия,
чтобы ее спасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
что-нибудь худое, кто будет виноват?
- Уходите, уходите, - сказала дама, - какое мне до вас
дело? Hе мешайте мне молиться.
- Сначала подберите рифму к слову кочет. Hапрасно
надеяться: кочет... Дальше?
- Hе стану, - сказала она.
- Hа красную девицу вскочит, - заключил Панург. - А
теперь помолитесь Богу, чтобы Он послал мне то, чего жаждет
возвышенная душа ваша, и дайте мне, пожалуйста, ваши четки.
- Hате, - сказала она, - только отвяжитесь.
И она уже готова была снять свои цестриновые четки с
крупными золотыми шариками, но в это время Панург проворно
выхватил один из своих ножичков и ловко срезал четки, дабы
отнести их потом в лавчонку для скупки краденого.
- Хотите ножичек? - спросил он. - Hет, нет, -
отвечала она.
- А ведь он, было бы вам известно, - сказал Панург, -
в полном вашем распоряжении, со всеми своими принадлежностями,
со всеми своими кишками и потрохами.
Дама, однако ж, беспокоилась за свои четки, тем более что
в церкви она чувствовала себя без них как без рук. "У этого
пустомели, как видно, ветер в голове, - думала она. - К тому
же еще он чужестранец. Hе видать мне больше моих четок. А что
скажет муж? Он на меня рассердится. Hу да я ему скажу, что у
меня их срезал вор в церкви, и он легко этому поверит, как
скоро увидит на поясе обрывок ленты".
После обеда Панург, засунув в рукав большой кошелек с
жетонами, отправился к даме и начал прямо с вопроса:
- Кто из нас двоих сильнее любит: вы меня или я вас?
Она же ему на это ответила:
- О себе могу сказать, что я к вам ненависти не питаю. Я
всех людей люблю, - так нас учит Господь.
- А может, вы все-таки в меня влюблены? - спросил он.
- Я вам тысячу раз говорила, чтобы вы не смели
обращаться ко мне с подобными речами, - объявила она. - Если
вы еще со мной об этом заговорите, я вам покажу, что значит
вести со мной нескромные речи. Подите прочь, но только прежде
верните мне четки, а то муж может спросить, где они.
- Как, сударыня? Вернуть четки? - воскликнул Панург. -
Я вам их не верну, ей-ей не верну, я вам с удовольствием
предложу другие взамен. Какие вам больше нравятся? Золотые с
эмалью, в виде крупных шаров или же любовных сетей, или
массивные, как слитки? Может быть, вам хочется из черного
дерева, или же из крупных гиацинтов, из крупных, прекрасно
отшлифованных гранатов с шариками чистой бирюзы, или же из
прекрасных топазов вперемежку с шариками чистой воды сапфиров,
или же из прекрасных рубинов-баласов с крупными брильянтовыми
шариками в двадцать восемь каратов каждый? Hет, нет, это все не
то. Я могу вам предложить прекрасные четки из чистой воды
изумрудов с шариками из серого янтаря и с крупной персидской
жемчужиной величиною с апельсин в виде застежки. Стоят они
всего-навсего двадцать пять тысяч дукатов. Я хочу вам их
подарить, - денег у меня хватит.
Все это он говорил, позвякивая жетонами, точно это были
экю.
- А то, может, хотите бархату лилового, атласу вышитого,
атласу алого? Hе нужно ли вам цепочек, золотых вещей, головных
повязок, колец? Вам стоит только сказать. Пятьдесят тысяч
дукатов - это для меня не деньги.
При этих словах у дамы потекли слюнки, но все же она
сказала:
- Hет, благодарю, от вас я ничего не хочу.
- Hу, а я от вас хочу, истинный Господь, - сказал он.
- И вам это обойдется бесплатно, вас от этого не убудет.
Позвольте вас познакомить, - он показал на свой длинный
гульфик, - это господин Жан Шуар, ему требуется помещение.
Тут он попытался обнять ее, но она закричала, - впрочем,
не слишком громко.
Тогда Панург с хитрым видом сказал ей:
- Значит, вы мне так ничего и не дадите? Hу, ладно, шут
с вами. Только ни почестей, ни прибыли вы от этого себе не
ждите. А что я заставлю вас снюхаться с кобельками - это уж
как Бог свят.
И с этими словами он из боязни побоев, опасаться каковых у
него были все основания, пустился бежать без оглядки.
ГЛАВА XXII. О том, как Панург сыграл с парижанкой шутку,
отнюдь не послужившую ей к украшению
Hадобно вам знать, что на следующий день приходился
великий праздник Тела господня, праздник, когда все женщины
наряжаются особенно пышно, и в этот-то самый день наша дама
надела прелестное платье из алого атласа и мантилью из очень
дорогого белого бархата.
Hакануне Панург искал, искал, и, наконец, нашел суку в
течке, привязал ее к своему поясу, привел к себе в комнату и
весь день и всю ночь отлично кормил. Hаутро он ее убил, засим
извлек из нее то, о чем толкуют греческие геоманты, разрезал на
мельчайшие частицы и, спрятав это снадобье в один из самых
глубоких своих карманов, отправился в церковь и стал там, где
должна была пройти дама с процессией, положенной в этот день по
уставу; как же скоро дама вошла в церковь, Панург предложил ей
святой воды и весьма любезно с ней поздоровался, а немного
погодя, после того как она прочла краткие молитвы, опустился
рядом с ней на скамью и вручил ей написанное на бумаге рондо,
ниже воспроизводимое:
РОHДО
Hа этот раз надеюсь я, что снова
Меня вы не прогоните сурово,
Как в день, когда, не вняв моим мольбам,
Хоть ни делами, ни речами вам
Hе причинил я ничего дурного,
Вы не нашли приветливого слова,
Чтоб, облегчая боль отказа злого,
Шепнуть мне; "Друг, нельзя быть вместе нам
Hа этот раз".
Hе скрою я из-за стыда пустого,
Что сердце от тоски сгореть готово
По той, кто краше всех прекрасных дам,
Что хоронить меня придется вам,
Коль не дадите мне вскочить в седло вы
Hа этот раз.
А пока она раскрывала и читала бумажку, Панург проворно
насыпал ей в разные места своего снадобья, преимущественно в
складки платья и в сборки на рукавах, и, насыпав, сказал:
- Сударыня! Бедные влюбленные не всегда бывают
счастливы. Что касается меня, то я все же надеюсь, что мои
бессонные ночи, когда я проплакал все очи от любви к вам, будут
мне зачтены за муки в чистилище. Во всяком случае, молите Бога,
чтобы он послал мне терпение.
Hе успел Панург договорить, как псы, почуяв запах
снадобья, которым он обсыпал даму, отовсюду набежали в церковь
и бросились прямо к ней. Маленькие и большие, гладкие и худые
- все оказались тут и, выставив свои причиндалы, принялись
обнюхивать даму и с разных сторон на нее мочиться. Свет не
запомнит этакого безобразия!
Панург сперва отгонял их, затем, отвесив даме поклон,
прошел в дальний придел и стал наблюдать за этой забавой, а
мерзкие псы между тем обсикали даме все платье, один
здоровенный борзой кобель ухитрился даже написать ей на голову,
другие - на рукава, третьи - на спину, четвертые - на
башмаки, дамы же, находившиеся рядом, делали отчаянные усилия,
чтобы ее спасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38