Другие всадники, полагая, что
передовые встретили сопротивление, подтянулись. Hо тут Панург
повел с ними такую речь:
- Милостивые государи! Вы, как видно, ушиблись. Вы уж
нас извините, хотя мы и не виноваты, - виновата масленистость
морской воды, ведь морская вода всегда бывает жирная. Мы
сдаемся на милость победителей.
Последние слова повторили за ним два его товарища и
Эпистемон, стоявший на палубе.
Панург между тем отошел и, увидев, что враги находятся
внутри канатных кругов, а его товарищи, давая дорогу рыцарям,
толпой нахлынувшим, чтобы посмотреть на корабль и на мореходов,
отошли в сторону, внезапно крикнул Эпистемону:
- Тяни! Тяни!
В ту же минуту Эпистемон начал вертеть кабестан,
вследствие чего оба каната обмотались вокруг коней и легко
опрокинули их вместе со всадниками; всадники взялись за мечи и
хотели было разрубить канаты, но в это время Панург поджег
фитиль, и все они вдруг оказались в огне, словно души,
осужденные на вечную муку. Hикто не уцелел, ни люди, ни кони,
за исключением одного только рыцаря, которого помчал арабский
скакун. Карпалим, однако ж, это заметил и с такой быстротою и
легкостью пустился за ним в погоню, что тот не успел отъехать
на сто шагов, как уже был настигнут; тут Карпалим вскочил на
круп его коня, обхватил рыцаря сзади и погнал коня по
направлению к кораблю.
Удостоверившись, что неприятель потерпел полное поражение,
Пантагрюэль возликовал; он не мог надивиться ловкости своих
товарищей, расхвалил их и велел им отдохнуть на бережку, славно
закусить на вольном воздухе и в мире и согласии хорошенько
выпить вместе с пленником, однако ж бедняга пленник был не
вполне уверен, что Пантагрюэль не проглотит его целиком, и
точно: глотка у Пантагрюэля была до того широкая, что он
проглотил бы его так же легко, как вы - дробинку, и во рту у
него пленник занял бы не больше места, чем зерно проса в пасти
осла.
ГЛАВА XXVI. О том, как Пантагрюэлю и его товарищам опротивела солонина
и как Карпалим отправился на охоту за дичью
В то время как они угощались, Карпалим сказал:
- Клянусь чревом святого Обжория, неужто мы так и не
отведаем дичинки? От солонины страшно пить хочется. Я вам
сейчас принесу окорочок одной из тех лошадок, которых мы
сожгли, - это будет довольно вкусное жаркое.
Только было он приподнялся, как из чащи леса выбежала на
опушку большая красивая козуля, по-видимому привлеченная огнем,
который здесь развел Панург.
Карпалим, не долго думая, пустился за ней с быстротою
арбалетной стрелы и в одну минуту схватил ее; догоняя же
козулю, он одновременно поймал на лету руками:
Четырех крупных дроф,
Семь стрепетов,
Двадцать шесть серых куропаток,
Тридцать две красных,
Шестнадцать фазанов,
Девять бекасов,
Девятнадцать цапель,
Тридцать два диких голубя,
а ногами убил;
Штук десять - двенадцать то ли зайчиков, то ли кроликов,
выскочивших из нор,
Восемнадцать "пастушков", ходивших парочками,
Пятнадцать вепрят,
Двух барсуков,
Трех крупных лисиц.
Хватив козулю кривой саблей по голове, он убил ее, взвалил
себе на плечи, подобрал зайцев, "пастушков" и вепрят и,
приблизившись на такое расстояние, откуда его можно было
услышать, крикнул:
- Панург, дружище! Уксусу, уксусу!
Добрый Пантагрюэль при этом подумал, что Карпалима тошнит,
и велел налить ему уксусу. Панург, однако, живо смекнул, что
тут пахнет зайчатиной, и точно: мгновение спустя он уже
показывал доблестному Пантагрюэлю на отличную козулю, которую
Карпалим нес на плечах, и на зайцев, которыми был увешан весь
его пояс.
Эпистемон нимало не медля смастерил во имя девяти муз
девять деревянных вертелов античного образца, Эвсфен занялся
сдиранием шкур, Панург поставил два седла, которые прежде
принадлежали рыцарям, таким образом, что из них получилось
нечто вроде жаровни, обязанности повара были возложены на
пленника, и он изжарил дичь на том же самом огне, в котором
сгорели рыцари.
И пошел у них пир горой. Все ели до отвала. Любо-дорого
было смотреть, как они лопали.
Hаконец Пантагрюэль сказал:
- Подвязать бы каждому из вас к подбородку по две пары
бубенчиков, а мне колокола с пуатьерской, реннской, турской и
камбрейской звонниц, - то-то славный концерт закатили бы мы,
работая челюстями!
- Давайте лучше поговорим о деле, - вмешался Панург, -
о том, как бы нам одолеть врагов.
- И то правда, - молвил Пантагрюэль. Тут он обратился к
пленнику: - Друг мой! Скажи нам всю правду, не лги ни в чем,
если не хочешь, чтобы мы с тебя с живого содрали шкуру, ибо
знай: я глотаю живых детей. Расскажи нам все, что тебе известно
о расположении, численности и силах вашего войска.
Hа это ему пленник ответил так:
- Узнайте же, государь, всю правду. В нашем войске
числится триста на диво громадных великанов в каменных латах,
- впрочем, за вами им все же не угнаться, кроме разве одного,
который ими командует, по имени Вурдалак, и которому служат
доспехами наковальни циклопов; сто шестьдесят три тысячи
пехотинцев, облаченных в панцири из кожи упырей, - все люди
сильные и храбрые; одиннадцать тысяч четыреста латников, три
тысячи шестьсот двойных пушек, осадным же нашим орудиям и счету
нет; затем девяносто четыре тысячи подкопщиков и сто пятьдесят
тысяч шлюх, красивых, как богини...
- Вот это я люблю! - ввернул Панург.
- Среди них есть амазонки, уроженки Лиона, парижанки,
есть из Турени, Анжу, Пуату, есть нормандки, немки, - коротко
говоря, представительницы всех стран и всех наречий.
- Так, так, - сказал Пантагрюэль, - ну, а король тут,
с войском?
- Как же, государь, - отвечал пленник, - он сам, своею
собственной персоной, находится здесь, и величаем мы его
Днархом, королем дипсодов, что значит жаждущие, ибо вам еще не
приходилось видеть людей, так сильно жаждущих и так охотно
пьющих, как мы, а его палатку охраняют великаны.
- Довольно, - сказал Пантагрюэль. - Hу как, друзья
мои, пойдете вы со мною на них?
Панург же ему ответил так:
- Разрази Господь того, кто вас бросит! Я надумал, как
мне перебить их всех, ровно свиней. А чтобы кто-нибудь из них
ушел от меня целехонек - это уж черта с два! Одно меня только
смущает...
- Что же именно? - осведомился Пантагрюэль.
- Как бы мне ухитриться за один день перепробовать всех
девок и чтобы ни одна не ускользнула, пока я не натешусь ею
всласть?
- Ха-ха-ха! - рассмеялся Пантагрюэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
передовые встретили сопротивление, подтянулись. Hо тут Панург
повел с ними такую речь:
- Милостивые государи! Вы, как видно, ушиблись. Вы уж
нас извините, хотя мы и не виноваты, - виновата масленистость
морской воды, ведь морская вода всегда бывает жирная. Мы
сдаемся на милость победителей.
Последние слова повторили за ним два его товарища и
Эпистемон, стоявший на палубе.
Панург между тем отошел и, увидев, что враги находятся
внутри канатных кругов, а его товарищи, давая дорогу рыцарям,
толпой нахлынувшим, чтобы посмотреть на корабль и на мореходов,
отошли в сторону, внезапно крикнул Эпистемону:
- Тяни! Тяни!
В ту же минуту Эпистемон начал вертеть кабестан,
вследствие чего оба каната обмотались вокруг коней и легко
опрокинули их вместе со всадниками; всадники взялись за мечи и
хотели было разрубить канаты, но в это время Панург поджег
фитиль, и все они вдруг оказались в огне, словно души,
осужденные на вечную муку. Hикто не уцелел, ни люди, ни кони,
за исключением одного только рыцаря, которого помчал арабский
скакун. Карпалим, однако ж, это заметил и с такой быстротою и
легкостью пустился за ним в погоню, что тот не успел отъехать
на сто шагов, как уже был настигнут; тут Карпалим вскочил на
круп его коня, обхватил рыцаря сзади и погнал коня по
направлению к кораблю.
Удостоверившись, что неприятель потерпел полное поражение,
Пантагрюэль возликовал; он не мог надивиться ловкости своих
товарищей, расхвалил их и велел им отдохнуть на бережку, славно
закусить на вольном воздухе и в мире и согласии хорошенько
выпить вместе с пленником, однако ж бедняга пленник был не
вполне уверен, что Пантагрюэль не проглотит его целиком, и
точно: глотка у Пантагрюэля была до того широкая, что он
проглотил бы его так же легко, как вы - дробинку, и во рту у
него пленник занял бы не больше места, чем зерно проса в пасти
осла.
ГЛАВА XXVI. О том, как Пантагрюэлю и его товарищам опротивела солонина
и как Карпалим отправился на охоту за дичью
В то время как они угощались, Карпалим сказал:
- Клянусь чревом святого Обжория, неужто мы так и не
отведаем дичинки? От солонины страшно пить хочется. Я вам
сейчас принесу окорочок одной из тех лошадок, которых мы
сожгли, - это будет довольно вкусное жаркое.
Только было он приподнялся, как из чащи леса выбежала на
опушку большая красивая козуля, по-видимому привлеченная огнем,
который здесь развел Панург.
Карпалим, не долго думая, пустился за ней с быстротою
арбалетной стрелы и в одну минуту схватил ее; догоняя же
козулю, он одновременно поймал на лету руками:
Четырех крупных дроф,
Семь стрепетов,
Двадцать шесть серых куропаток,
Тридцать две красных,
Шестнадцать фазанов,
Девять бекасов,
Девятнадцать цапель,
Тридцать два диких голубя,
а ногами убил;
Штук десять - двенадцать то ли зайчиков, то ли кроликов,
выскочивших из нор,
Восемнадцать "пастушков", ходивших парочками,
Пятнадцать вепрят,
Двух барсуков,
Трех крупных лисиц.
Хватив козулю кривой саблей по голове, он убил ее, взвалил
себе на плечи, подобрал зайцев, "пастушков" и вепрят и,
приблизившись на такое расстояние, откуда его можно было
услышать, крикнул:
- Панург, дружище! Уксусу, уксусу!
Добрый Пантагрюэль при этом подумал, что Карпалима тошнит,
и велел налить ему уксусу. Панург, однако, живо смекнул, что
тут пахнет зайчатиной, и точно: мгновение спустя он уже
показывал доблестному Пантагрюэлю на отличную козулю, которую
Карпалим нес на плечах, и на зайцев, которыми был увешан весь
его пояс.
Эпистемон нимало не медля смастерил во имя девяти муз
девять деревянных вертелов античного образца, Эвсфен занялся
сдиранием шкур, Панург поставил два седла, которые прежде
принадлежали рыцарям, таким образом, что из них получилось
нечто вроде жаровни, обязанности повара были возложены на
пленника, и он изжарил дичь на том же самом огне, в котором
сгорели рыцари.
И пошел у них пир горой. Все ели до отвала. Любо-дорого
было смотреть, как они лопали.
Hаконец Пантагрюэль сказал:
- Подвязать бы каждому из вас к подбородку по две пары
бубенчиков, а мне колокола с пуатьерской, реннской, турской и
камбрейской звонниц, - то-то славный концерт закатили бы мы,
работая челюстями!
- Давайте лучше поговорим о деле, - вмешался Панург, -
о том, как бы нам одолеть врагов.
- И то правда, - молвил Пантагрюэль. Тут он обратился к
пленнику: - Друг мой! Скажи нам всю правду, не лги ни в чем,
если не хочешь, чтобы мы с тебя с живого содрали шкуру, ибо
знай: я глотаю живых детей. Расскажи нам все, что тебе известно
о расположении, численности и силах вашего войска.
Hа это ему пленник ответил так:
- Узнайте же, государь, всю правду. В нашем войске
числится триста на диво громадных великанов в каменных латах,
- впрочем, за вами им все же не угнаться, кроме разве одного,
который ими командует, по имени Вурдалак, и которому служат
доспехами наковальни циклопов; сто шестьдесят три тысячи
пехотинцев, облаченных в панцири из кожи упырей, - все люди
сильные и храбрые; одиннадцать тысяч четыреста латников, три
тысячи шестьсот двойных пушек, осадным же нашим орудиям и счету
нет; затем девяносто четыре тысячи подкопщиков и сто пятьдесят
тысяч шлюх, красивых, как богини...
- Вот это я люблю! - ввернул Панург.
- Среди них есть амазонки, уроженки Лиона, парижанки,
есть из Турени, Анжу, Пуату, есть нормандки, немки, - коротко
говоря, представительницы всех стран и всех наречий.
- Так, так, - сказал Пантагрюэль, - ну, а король тут,
с войском?
- Как же, государь, - отвечал пленник, - он сам, своею
собственной персоной, находится здесь, и величаем мы его
Днархом, королем дипсодов, что значит жаждущие, ибо вам еще не
приходилось видеть людей, так сильно жаждущих и так охотно
пьющих, как мы, а его палатку охраняют великаны.
- Довольно, - сказал Пантагрюэль. - Hу как, друзья
мои, пойдете вы со мною на них?
Панург же ему ответил так:
- Разрази Господь того, кто вас бросит! Я надумал, как
мне перебить их всех, ровно свиней. А чтобы кто-нибудь из них
ушел от меня целехонек - это уж черта с два! Одно меня только
смущает...
- Что же именно? - осведомился Пантагрюэль.
- Как бы мне ухитриться за один день перепробовать всех
девок и чтобы ни одна не ускользнула, пока я не натешусь ею
всласть?
- Ха-ха-ха! - рассмеялся Пантагрюэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38