— Тил?
— Нельзя задерживаться, — отозвался тот, — и так все сроки пропустили. Где этот Ключ, Арне?
— Погоди, — остановил его Жуга. Покосился на лежащего дварага. — Гер… Хансен, как думаешь, как скоро он придет в себя?
— Орге? — тот пожал плечами. — Я не знаю. А зачем тебе?
— Порасспросить. Хочу узнать, что там стряслось меж ними. И где меч с доской. И куда Ашедук направился.
— А что потом? Не бросать же его тут!
— Может, к Сакнусу обратно отнести? — предложил Тил.
— Не донесем, — не дав ему договорить, хмуро высказался Яльмар. — Холод, ветер… Не донесем. Кто-то должен с ним остаться. Здесь остаться. Если Ключ недалеко, вернемся через пару дней, а там… — он помолчал и после паузы закончил: — Там видно будет.
Травник, подобрал ноги под себя и уставился в огонь.
— Черт… — пробормотал он, нервно обгрызая ногти. — Вилка… Снова вилка…
— О чем ты?
— Ни о чем, — он встал. — Так. Нам придется разделиться. Кто-то должен здесь остаться, чтобы присмотреть за Орге. Остальные… — он поколебался. — Рик и Телли пусть идут до Гейзера. Арне покажет дорогу. Яльмар, пойдешь с ними?
— Пойду, — кивнул варяг. — А…
— Есть смысл послать кого-нибудь в усадьбу к Сакнусу, — сказал Вильям. — Пусть помощь приведет. А то у нас жратвы осталось — кот наплакал.
Друзья переглянулись.
— Дельная мысль, — одобрил Яльмар. — Раз так, то, может, ты и сходишь?
К такому повороту дела Вильям, похоже, был не готов.
— Да я бы… собственно бы… э-ээ… — мучительно замялся он, почувствовал, что влип и смолк, так и не найдя разумных аргументов чтоб остаться.
— Вот и отлично, — истолковав сомненья барда как согласие, удовлетворенно кивнул варяг. — Дорогу помнишь?
— Что я, маленький? — обиделся тот. — Найду как-нибудь…
— Но, но! — нахмурился Яльмар. — Ты нос-то очень не задирай, поосторожнее иди. Одного посылаем, если что случится, помочь будет некому. Как доберешься, скажешь Сигурду, так мол, и так — Орге ранен, пусть пришлет пару человек на подмогу… Арне, ты в самом деле думаешь, что потеплеет?
— Должно потеплеть, — кивнул фермерский мальчишка. — Ветер уже стих. Дня три погода будет солнечной, а дальше… Дальше — не ручаюсь.
Яльмар оглядел остальных прежде чем задать последний, уже ненужный вопрос.
— Кто остается?
— Я, — сказал Жуга.
— И я, — сказал, вставая, Хансен.
Все переглянулись и промолчали.
— Добро, — сказал наконец Яльмар, усаживаясь и подбрасывая дров в очаг. — Дождемся, пока солнце взойдет, и делаем, как задумали.
— Почему не сейчас? — спросил бард.
— Обледенело все, — снисходительно ответил тот. — Сломаешь ногу в темноте — куда потом идти? Поесть, опять же, не помешает на дорогу… Да и потом, поспешность… она только при ловле блох хороша.
И словно в доказательство своих последних слов, варяг поймал на себе блоху и с громким щелчком раскусил ее зубами.
Уходили медленно. Одну из лошадей двараг увел с собой, вторую после недолгого совещания отдали Вильяму. Все трое шли пешком. Брели вдоль берега, с опаскою ступая по камням. Не оборачивались, чтоб не видеть тех, кто оставался, чтоб не брать с собою чужую, лишнюю удачу, но и не оставить ненароком часть своей. Дракошка плелся позади, виляя задом: он сегодня не успел как следует согреться, ход его был неуклюж. Жуга рассеянно смотрел им вслед. Казалось почему-то, что хорошая погода установилась ненадолго — он чувствовал, как медленно зудит и ноет незаживший шрам на голове. Кровь стучала за глазами. Несмотря на яркое солнце, было холодно.
Хансен обернулся.
— Как думаешь, они скоро вернутся?
Жуга пожал плечами. Помолчал, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Снедало что-то темное, как будто душу словно рыбу подцепили на крючок и медленно вываживают к проруби, где нет воды, а только воздух, который высушит жабры и заморозит кровь…
— Я чувствую его, — сказал он вдруг неожиданно для себя самого. Хансен снова обернулся, пристально взглянул на травника. Бессловесный взгляд, как у собаки — лишь тревога и вопрос в глазах.
— М?
— Он здесь, — Жуга провел языком по губам, ощутил горьковатую свежесть морозного утра и вдохнул прерывисто и глубоко. — Я чувствую его. Он где-то здесь.
Он посмотрел наверх. Луна и солнце спорили на небе. Странный край…
— Ты думаешь… что это он? Тот, другой?
— Не знаю, — дернулось плечо. — Не знаю. Просто чувствую.
— Что именно?
— Горят огни. Тени в глазах… и вой — где-то глубоко, глубоко внутри… подо мной… как будто плавится душа. Иначе он не может. Это как… — на мгновение Жуга задумался, подыскивая подходящее сравнение, и закончил:
— Это — как весь мир в одном глазу.
— Что он чувствует?
— Страх.
— А еще?
— Ему больно.
— А еще?
Травник поднял взгляд.
— Он ждет.
Шаг.
Еще шаг.
Размеренность движения на позволяла мыслям течь свободно, подчиняясь ритму перехода. Море было тихим и спокойным, в небесах светило солнце, но не высоко. На снег ложились тени. Лед и битый сланец покрывали берега. Кое-где проглядывала жухлая трава и мшистые зеленые кочки. С ребристых козырьков подтаявших прибрежных снежников сочились медленные капельки воды. Подошвы меховых сапог скользили: шаг, снова шаг, черное поле — белое поле. Недавний шторм прогрыз неровные проплешины земли в сплошном покрове снега, казалось, вся Исландия вдруг стала как одна гигантская игральная доска.
И сверху на доске — четыре маленьких фигурки: высокая мужская, две ребячьи и еще одна — четвероногая, большая, золотистая.
Дракошка замыкал процессию, вертя хвостом и с любопытством поглядывая по сторонам; его когти, уже порядком затвердевшие, с хрустом крошили застывшую глину. Когда варяг оборачивался, Рик дружелюбно лез ему под руку ласкаться, что совершенно не подходило к его свирепой зубастой морде. Всякий раз от этого проявления дружелюбия Яльмару становилось не по себе; он мужественно трепал дракона за загривок и невольно прибавлял шагу. Гладкая шкура дракона была холодна.
Варяг не любил ходить пешком. Не то чтобы он уставал или страдал от жары, просто — не любил. Пусть даже Арне оказался прав, и погода в самом деле исправилась. Над головой синело небо с редкими мазками облаков. День еще только перевалил за середину, однако горизонт на западе уже светился розовым — зимою солнце здесь не поднималось высоко. Яльмар, однако, так и не решился снять свою меховую куртку: ветер, хоть и теплый, пробирал насквозь. К тому же опыт подсказывал, что куртка на плечах — это одежда, а куртка за плечами — это совсем другое, это уже поклажа. А поклажи и без этого хватало. Глаза заливал пот. Пеший ход разогревал, мешок с припасами тянул к земле. Впрочем, как философски размышлял варяг, лучше париться, чем мерзнуть.
День клонился к вечеру, а Тил и Арне шли и шли вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171