Тил поморщился.
— Не дыми так сильно.
— А? Прости, задумался. Я и забыл, что ты не переносишь табака.
В дверь вдруг стукнули одним коротким и отчетливым ударом.
— Наверное Бликса, — Рудольф поднялся и двинулся к двери. — Что-то рано он сегодня. Хотя, постой, я же не закрывал засов… Эй, кто там?
Ответа не было. Телли и Рудольф переглянулись.
— Не открывай!
— Телли, не дури, — старьевщик отворил дверь и выглянул на улицу. — Хм, никого… Я же говорю, что дверь не заперта, и если бы кто-то захотел напасть… Хм… Хм… А это что?
В двери, приколотый ножом, торчал кусок пергамента — старый, пожелтевший, с обгорелыми краями и какой-то надписью на нем. Рудольф сорвал его, пробежал глазами текст и нахмурился.
— Что это? — вскинулся Телли.
— Ничего, — помедлив, сказал Рудольф, подошел к камину и бросил пергамент в огонь. — Безобразит кто-то, вот и все. Не бери в голову.
Тил молча смотрел, как огонь пожирает корявые неровные строчки, и в который раз пожалел, что не умеет читать. Вспомнился нож в двери, толпа на улице и распаленный парень с факелом. Рудольф что-то скрывал от него — с такими вещами не шутят.
Телли ничего не сказал, но про себя решил сегодня быть настороже.
Лудильщик так и не пришел.
Проснулся Телли, услыхав, как тихо хлопнула закрывшаяся дверь. Приподнял голову, прислушался и осторожно стал выпутываться из одеяла. Проклятый тюфяк оглушительно зашуршал. Ругаясь про себя, Тил подхватил стоящие в ногах башмаки, прокрался между полок к выходу из комнаты и, приоткрыв дверь, выглянул наружу. Комната внизу была пуста. В неверном свете тлеющих каминных угольков виднелась мебель, развороченная стойка и укрытый одеялом Рик. По углам метались тени. Внезапно послышались шаги, затем заскрипела лестница. «Рудольф!» — мелькнула мысль.
Он не ошибся — это в самом деле был Рудольф. Затаив дыханье, Телли пронаблюдал, как старьевщик спустился вниз и остановился у камина. Потрогал зачем-то фигурки на доске, поскреб небритый подбородок. Посмотрел на спящего дракончика, помедлил и подбросил дров в огонь (камин теперь топили круглосуточно). На левом виске старика темнела ссадина от камня. Был он сейчас одет для улицы — теплый стеганый кафтан и суконная шапка с ушами. В руках его был нож, тот самый, что торчал в дверях. На краткий миг Телли испугался, подумав что Рудольф решил прирезать спящего дракончика, но вместо этого старьевщик спрятал нож в рукав, минуту-другую повозился с дверным засовом и вышел, осторожно притворив за собою дверь. Установленный каким-то хитрым способом, засов с коротким лязгом лег на место, и воцарилась тишина.
Телли сунул ноги в башмаки и торопливо сбежал вниз по лестнице. Приподнял одеяло — дракончик спал, упрятав голову под левое крыло, бока его судорожно вздымались и опадали. Удостоверившись, что с Риком все в порядке, Тил сорвал с гвоздя кожух, набросил его на плечи, помедлил, затем схватил посох и выбежал вслед за Рудольфом в темноту холодной октябрьской ночи.
Была луна. На мелких лужах намерзал ледок. Среди развалин завывал осенний ветер, пустой фонарь под аркой жалобно скрипел. На улице Синей Сойки было тихо и безлюдно. Ежась от холода, Телли поразмыслил и решил, что вряд ли старик пошел к замурованной башне, и потому без промедления направился в другую сторону — к центру города.
Для своих лет Рудольф шагал удивительно резво — Телли уж было подумал, что ошибся в своих рассуждениях, но через два квартала впереди замаячила сутулая спина старика. Рудольф шел быстро, не оглядываясь, и Телли приходилось прилагать немалые усилия, чтоб вновь не перейти на бег — тогда старьевщик бы наверняка его услышал. Временами Телли и самому мерещились позади какие-то шаги, в переулках ворочались тени, он замирал, оглядывался, втягивая в плечи голову и нервно стискивая посох, но всякий раз все было тихо. Фонари теперь все больше попадались целые и горящие. Временами с соседних улиц доносилось позвякивание амуниции и мерный топот башмаков городской стражи. Рудольф, как правило, пережидал их где-то в подворотнях, Телли следовал его примеру. Так они миновали рынок, площадь у собора, коптильню и постоялый двор «У камня». Часы на башне пробили три, а они все шли и шли, пока не добрались наконец до темного трехэтажного дома, ничем не выделяющегося из череды других таких же. Здесь Рудольф постучался и, когда дверь отворилась, скрылся внутри.
Телли огляделся и обнаружил, что находится почти у самой башни Толстухи Берты, в квартале, известном всему городу как Блошиная канава.
— Так-так, — пробормотал он, стуча от холода зубами и пряча в рукавах замерзшие ладони. — Интересно получается… Какого лешего ему здесь понадобилось?
Телли уже давно привык говорить со своим драконом, не ожидая от него ответа, и теперь не замечал, что разговаривает сам с собой. Стучаться в двери следом за Рудольфом не хотелось. Он заглянул в подворотню, посмотрел наверх. На третьем этаже, сквозь неплотно закрытые ставни пробивалась робкая полоска света от свечи. Вдоль угла, до самой крыши сизыми коленчатыми изгибами тянулась водосточная труба. При известной сноровке и смелости по ней вполне можно было взобраться, и Телли не раздумывал ни секунды.
Посох здорово мешал, заткнутый сзади за пояс, все время казалось, что он выскользнет оттуда и упадет на мостовую. С замирающим сердцем Телли наконец добрался до крыши, подполз к трубе и только после позволил себе отдышаться. Прислушался. Из черного провала доносились тихие голоса. Дыма не было, лишь едва ощутимо тянуло теплом — камин здесь сегодня уже протопили. Телли еще внизу решил, что будет делать, но теперь, когда для придуманного им плана не возникло никаких препятствий, вдруг заробел. «В конце концов, — подумалось ему, — чего тут сложного? Трубочисты этим каждый день занимаются. А если что — вернусь назад. А иначе какого черта я за ним шел?»
Телли прикинул на глаз ширину дымохода, поколебался, затем положил посох поперек трубы, привязал к нему ремень и решительно полез внутрь.
Дымоход был узок — только-только чтобы упереться ногами. Пушистая тепловатая сажа сыпалась за шиворот, Телли постепенно согрелся. Ремень вскоре пришлось отпустить. Зажимая нос и стараясь поменьше шуметь, мальчишка медленно сползал вниз по трубе, пока, взглянув в очередной раз под ноги, не разглядел там свет. Голоса доносились уже вполне отчетливо. Тил решил, что с него хватит, устроился поудобнее, уперся коленками в стену и приготовился слушать.
Голосов было несколько — Телли различил четыре, хотя два из них были очень похожи. Он даже принял их сперва за один, пока они вдруг не заговорили разом. Рудольфа Телли опознал без труда, остальных он никогда до этого не слышал.
Голоса спорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
— Не дыми так сильно.
— А? Прости, задумался. Я и забыл, что ты не переносишь табака.
В дверь вдруг стукнули одним коротким и отчетливым ударом.
— Наверное Бликса, — Рудольф поднялся и двинулся к двери. — Что-то рано он сегодня. Хотя, постой, я же не закрывал засов… Эй, кто там?
Ответа не было. Телли и Рудольф переглянулись.
— Не открывай!
— Телли, не дури, — старьевщик отворил дверь и выглянул на улицу. — Хм, никого… Я же говорю, что дверь не заперта, и если бы кто-то захотел напасть… Хм… Хм… А это что?
В двери, приколотый ножом, торчал кусок пергамента — старый, пожелтевший, с обгорелыми краями и какой-то надписью на нем. Рудольф сорвал его, пробежал глазами текст и нахмурился.
— Что это? — вскинулся Телли.
— Ничего, — помедлив, сказал Рудольф, подошел к камину и бросил пергамент в огонь. — Безобразит кто-то, вот и все. Не бери в голову.
Тил молча смотрел, как огонь пожирает корявые неровные строчки, и в который раз пожалел, что не умеет читать. Вспомнился нож в двери, толпа на улице и распаленный парень с факелом. Рудольф что-то скрывал от него — с такими вещами не шутят.
Телли ничего не сказал, но про себя решил сегодня быть настороже.
Лудильщик так и не пришел.
Проснулся Телли, услыхав, как тихо хлопнула закрывшаяся дверь. Приподнял голову, прислушался и осторожно стал выпутываться из одеяла. Проклятый тюфяк оглушительно зашуршал. Ругаясь про себя, Тил подхватил стоящие в ногах башмаки, прокрался между полок к выходу из комнаты и, приоткрыв дверь, выглянул наружу. Комната внизу была пуста. В неверном свете тлеющих каминных угольков виднелась мебель, развороченная стойка и укрытый одеялом Рик. По углам метались тени. Внезапно послышались шаги, затем заскрипела лестница. «Рудольф!» — мелькнула мысль.
Он не ошибся — это в самом деле был Рудольф. Затаив дыханье, Телли пронаблюдал, как старьевщик спустился вниз и остановился у камина. Потрогал зачем-то фигурки на доске, поскреб небритый подбородок. Посмотрел на спящего дракончика, помедлил и подбросил дров в огонь (камин теперь топили круглосуточно). На левом виске старика темнела ссадина от камня. Был он сейчас одет для улицы — теплый стеганый кафтан и суконная шапка с ушами. В руках его был нож, тот самый, что торчал в дверях. На краткий миг Телли испугался, подумав что Рудольф решил прирезать спящего дракончика, но вместо этого старьевщик спрятал нож в рукав, минуту-другую повозился с дверным засовом и вышел, осторожно притворив за собою дверь. Установленный каким-то хитрым способом, засов с коротким лязгом лег на место, и воцарилась тишина.
Телли сунул ноги в башмаки и торопливо сбежал вниз по лестнице. Приподнял одеяло — дракончик спал, упрятав голову под левое крыло, бока его судорожно вздымались и опадали. Удостоверившись, что с Риком все в порядке, Тил сорвал с гвоздя кожух, набросил его на плечи, помедлил, затем схватил посох и выбежал вслед за Рудольфом в темноту холодной октябрьской ночи.
Была луна. На мелких лужах намерзал ледок. Среди развалин завывал осенний ветер, пустой фонарь под аркой жалобно скрипел. На улице Синей Сойки было тихо и безлюдно. Ежась от холода, Телли поразмыслил и решил, что вряд ли старик пошел к замурованной башне, и потому без промедления направился в другую сторону — к центру города.
Для своих лет Рудольф шагал удивительно резво — Телли уж было подумал, что ошибся в своих рассуждениях, но через два квартала впереди замаячила сутулая спина старика. Рудольф шел быстро, не оглядываясь, и Телли приходилось прилагать немалые усилия, чтоб вновь не перейти на бег — тогда старьевщик бы наверняка его услышал. Временами Телли и самому мерещились позади какие-то шаги, в переулках ворочались тени, он замирал, оглядывался, втягивая в плечи голову и нервно стискивая посох, но всякий раз все было тихо. Фонари теперь все больше попадались целые и горящие. Временами с соседних улиц доносилось позвякивание амуниции и мерный топот башмаков городской стражи. Рудольф, как правило, пережидал их где-то в подворотнях, Телли следовал его примеру. Так они миновали рынок, площадь у собора, коптильню и постоялый двор «У камня». Часы на башне пробили три, а они все шли и шли, пока не добрались наконец до темного трехэтажного дома, ничем не выделяющегося из череды других таких же. Здесь Рудольф постучался и, когда дверь отворилась, скрылся внутри.
Телли огляделся и обнаружил, что находится почти у самой башни Толстухи Берты, в квартале, известном всему городу как Блошиная канава.
— Так-так, — пробормотал он, стуча от холода зубами и пряча в рукавах замерзшие ладони. — Интересно получается… Какого лешего ему здесь понадобилось?
Телли уже давно привык говорить со своим драконом, не ожидая от него ответа, и теперь не замечал, что разговаривает сам с собой. Стучаться в двери следом за Рудольфом не хотелось. Он заглянул в подворотню, посмотрел наверх. На третьем этаже, сквозь неплотно закрытые ставни пробивалась робкая полоска света от свечи. Вдоль угла, до самой крыши сизыми коленчатыми изгибами тянулась водосточная труба. При известной сноровке и смелости по ней вполне можно было взобраться, и Телли не раздумывал ни секунды.
Посох здорово мешал, заткнутый сзади за пояс, все время казалось, что он выскользнет оттуда и упадет на мостовую. С замирающим сердцем Телли наконец добрался до крыши, подполз к трубе и только после позволил себе отдышаться. Прислушался. Из черного провала доносились тихие голоса. Дыма не было, лишь едва ощутимо тянуло теплом — камин здесь сегодня уже протопили. Телли еще внизу решил, что будет делать, но теперь, когда для придуманного им плана не возникло никаких препятствий, вдруг заробел. «В конце концов, — подумалось ему, — чего тут сложного? Трубочисты этим каждый день занимаются. А если что — вернусь назад. А иначе какого черта я за ним шел?»
Телли прикинул на глаз ширину дымохода, поколебался, затем положил посох поперек трубы, привязал к нему ремень и решительно полез внутрь.
Дымоход был узок — только-только чтобы упереться ногами. Пушистая тепловатая сажа сыпалась за шиворот, Телли постепенно согрелся. Ремень вскоре пришлось отпустить. Зажимая нос и стараясь поменьше шуметь, мальчишка медленно сползал вниз по трубе, пока, взглянув в очередной раз под ноги, не разглядел там свет. Голоса доносились уже вполне отчетливо. Тил решил, что с него хватит, устроился поудобнее, уперся коленками в стену и приготовился слушать.
Голосов было несколько — Телли различил четыре, хотя два из них были очень похожи. Он даже принял их сперва за один, пока они вдруг не заговорили разом. Рудольфа Телли опознал без труда, остальных он никогда до этого не слышал.
Голоса спорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171