Он стискивал кулаки и крепко сжимал губы. В его позе было что-то
вкрадчивое, робкое.
Он посмотрел на Логайра горящим взором.
- Нет, мой дорогой дядя, ты здесь неправ. Мы собрались здесь для
того, чтобы обсудить то, как мы можем ее свергнуть, ибо иначе она
растопчет честь и могущество наших благородных домов.
Логайр напрягся, глаза его негодующе расширились.
- Нет, - прохрипел он. - Нет для этого достаточной причины!
- Причины! - Бурбон выпрямился, его черная борода подпрыгнула вместе
с челюстью. - Она обложила наши земли налогом, более тяжелым, чем
когда-либо было в наших традициях, и выкидывает целое состояние на поганых
и грязных крестьян. Она посылает к нам каждый месяц судей, выслушивать
жалобы со своих поместий, а теперь она будет назначать попов в наши земли
- и у нас нет никакой причины? Она лишает нас наших законных прав в
пределах наших же собственных домов, а потом, венчая все это, оскорбляет
нас прямо в лицо, выслушивая петиции одуревших нищих, допрежь склонить ухо
к нашим!
Медичи нагнулся послушать тощего субъекта рядом с ним, потом
выпрямился и слегка улыбаясь произнес:
- И разве существовала когда-нибудь традиция, чтобы монарх получал
петиции от своих крестьян в собственном Большом Зале?
- Никогда! - прохрипел Бурбон. - Но ныне наша благородная королева
ставит этот сброд впереди нас! И это, мой досточтимый герцог, только самые
крупные из гнусностей и жестокостей, излитых на обычаи страны. И это пока
она еще только дитя! Вы понимаете, что она может натворить, милорд, когда
вырастет?
Он остановился перевести дух, затем мотнул головой и прокричал:
- Нет, дорогой мой кузен! Мы должны свергнуть ее!
- Да! - проговорил Медичи.
- Да, - провозгласили другие Великие Лорды.
- Да, - прокатилось, нарастая, по всему залу, пока слово не вышло
законченным, выкрикиваемое каждой глоткой снова и снова. - Да! Да! Да!
- А я говорю нет! - проревел Логайр, поднимаясь во весь свой рост и
во всю ширь; выглядя в этот момент больше королем, чем герцогом.
Голос его стал только чуть спокойнее, падая, словно набатный звон.
- Она - сюзерен. Капризная - да. Своевольная, горячая, норовистая -
да. Но все это - изъяны юности, ребенка, которого надо учить, что есть
пределы его власти. Сейчас мы должны показать ей, что она превысила свои
пределы. Это мы можем сделать, и ничего более. Наше дело не требует
дальнейших действий.
- Женщина не может править мудро. - прошептал советник Медичи, и
Великий Лорд подхватил:
- Мой дорогой и добрый кузен, бог не создал женщину мудрой в делах
правления государством.
- Да, дорогой дядя, - подал свою реплику Бурбон. - Почему она не даст
нам короля? Пусть выходит замуж, если желает, чтобы этой страной хорошо
управляли.
Род гадал, не был ли Бурбон разочарованным женихом. В нем было что-то
неясно развратное и совсем ничего романтического.
- Она правит по праву! - прогрохотал Логайр. - Она потомок
Плантагенетов, носивших корону этой страны с момента ее рождения. Как,
дорогой племянник, ты столь легко забыл клятву верности, данную тобой
этому славному имени?
- Династии разлагаются, - прошептал блеснув глазами советник Бурбона.
- Да, - проревел Бурбон. - Кровь Плантагенетов стала жидкой и скисла,
дорогой милорд!
"Ах, так, - отметил про себя Род, - значит, он больше не дядя..."
- Ослабела от ран, милорд! - напыщенно продолжал Бурбон. - Ослабела
до того, что больше не смогла зачать мужа, но только женщину,
отпрыска-девчонку, с бабьими настроениями и прихотями, чтобы править
страной! Род Плантагенетов иссяк и исчерпал себя, ныне нам нужна новая
кровь для наших королей!
- Кровь Бурбонов? - поднял бровь Логайр с презрительной улыбкой.
Лицо Бурбона побагровело, а глаза выпучились. Он начал было что-то
плести, когда гладко вмешался голос герцога Медичи.
- Нет, дорогой кузен, не кровь Бурбонов. Какую кровь мы можем
пожелать для трона, кроме самой благородной на всем юге?
Логайр уставился на него, кровь отхлынула от его лица от шока и
ужаса.
- Я не стану! - прошептал он.
- Да, милорд, и мы знаем это, - все так же гладко продолжал Медичи. -
И все же нам необходима добрая кровь и человек смелый и решительный,
человек молодой, чтобы знал, что надо сделать, и не поколебался сделать
это.
Он повысил голос.
- Какой нам надобен король, кроме Ансельма, сына Логайра?
Голова Логайра дернулась, словно от пощечины. Он замер, его лицо
побледнело до воскового цвета и приняло сероватый оттенок. Он потянулся за
спину полупарализованной рукой, хватаясь за кресло, и возраст тяжко упал
на его плечи.
Он опустился на край кресла, тяжело оперевшись на подлокотники. Его
рассеянный взгляд отыскал сына, а затем медленно прошелся из стороны в
- Злодеи! - прошептал он. - Проклятые подлые злодеи! - Так вы
похитили у меня сына...
Подбородок Ансельма, вызывающе вздернулся, но в глубине его глаз
таились вина и страх.
- Нет, милорд, я был с ними с самого начала!
Пустой взгляд старого герцога снова отыскал его.
- Но ты, даже ты... - голос его усилился. - Но да, ты больше, чем
кто-нибудь. Прежде всего это ты!
Теперь вперед шагнул Дюрер, прочь от Логайра, чтобы занять свое место
рядом с Ансельмом, и его улыбка расширилась в победную ухмылку.
Глаза Логайра постепенно сфокусировались на нем. Их взгляды
встретились и не отпускали друг друга.
По залу пробежал легкий шорох, когда советники вытянули шеи, чтобы
лучше видеть.
- Нет, - прошептал Логайр. - Это был ты...
Он медленно выпрямился. Затем внимательно и не спеша еще раз
посмотрел в глаза каждому Великому Лорду. Его взгляд вернулся обратно к
Дюреру.
- Вы все одного мнения, - его голос набирал силу, но это была сила
горечи и презрения. - Обсуждение состоялось прежде, не так ли? Ибо вы все
согласны: каждый из вас поспорил со своей совестью и победил ее.
Голос его отвердел еще больше.
- Какая же оса пролетела среди вас, чтобы нажалить ваши души до
такого согласия?
Глаза Дюрера вспыхнули огнем. Рот его открылся для того, чтобы
огрызнуться, но Логайр оборвал его.
- Ты! Ты со звезды! Ты явился ко мне пять лет назад, и я, старый
дурак, подумал "хорошо", и когда твои ублюдки, раболепные слуги прокрались
один за другим в наши дома, я все еще радовался - бедный старый слабоумный
дурак!
Он поднял взгляд, отыскав Ансельма.
- Ансельм, коего я некогда называл своим сыном, проснись и услышь!
Берегись этого человека, что пробует твое мясо, ибо он способен отравить
его!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95