Я не бывала там
давным-давно, и с тех пор клуб, кажется, стал еще респектабельнее. У них
там живые официанты... такие старые, что вполне могли быть Пионерами, а то
и встречать здесь первый корабль с Земли. Все суетились вокруг моего
дядюшки, а он называл их просто по именам, и они звали его просто "Том",
но звучало это как "Ваше Величество". Сам хозяин подошел к нашему столику
и принес десерт, а еще шесть официантов стояли наготове и подавали дяде
все что нужно, ну прямо как знаменитому хирургу во время ответственной
операции.
Вскоре дядюшка Том рыгнул, деликатно прикрывшись салфеткой, всех
поблагодарил, и мы вышли. Жалко, что дядя не предупредил меня заранее,
тогда я надела бы свое бесподобное вечернее платье. Правда, мама строго
запретила надевать его, пока мне не стукнет девять лет, но ведь не каждый
день удается попасть в Клуб Пионеров.
Потом мы поехали куда-то на экспресс-полосе. Дядюшка Том сидел всю
дорогу, пришлось и мне сесть. Вообще-то, я предпочитаю идти, а то и бежать
по полосе - так раньше попадешь на место, но дядя сказал, что ему и без
того с избытком хватает беготни.
Оказалось, что мы едем в ясли Марсополиса, и от этого я совсем
разволновалась. Перед дверью с табличкой "КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА. ВХОД ТОЛЬКО
ДЛЯ СОТРУДНИКОВ" дядюшка Том сказал:
- Поброди где-нибудь неподалеку. Ты мне еще понадобишься, - и ушел.
В приемной было полно народу, журналы на столиках были для домохозяек
и молодых мамаш, так что я поболталась-пошаталась и пошла по коридору,
который, оказывается, вел в детскую.
Табличка на двери предупреждала, что посетители допускаются с 16:00
до 18:30, а сама дверь была заперта. Я пошла дальше и увидела еще одну
дверь, как мне показалась - весьма интересную. Правда на ней было
написано: "ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН", но не пояснялось - кому. К тому же она
не была заперта. Одним словом, в нее-то я и вошла.
Столько младенцев не увидишь и за целую жизнь!
Ряды, ряды и ряды прозрачных кубов с младенцами. Толком я могла
рассмотреть только ближний ряд: все детишки были, наверное, одного
возраста и куда больше походили на людей, чем наша троица. Они были
маленькие, все и морщинках, словно печеные яблоки, и миленькие, как
щенята. Многие спали, другие сучили ножками, ворковали, хватались за
игрушки. Не будь между нами пластика, я бы нахватала полные руки детишек.
Еще в комнате было много девушек, то есть молодых женщин. Все они
занимались с младенцами и меня не замечали. Но вдруг поблизости заплакал
малыш, над его кубом зажегся свет, и одна из девушек поспешила на зов. Она
открыла куб, достала младенца, пошлепала его по попке и он затих.
- Мокрый? - спросила я.
Только тут она меня заметила.
- Нет, за этим следят машины. Просто ему одиноко. - Ее голос
отчетливо доносился сквозь пластик, хотя я не видела ни микрофонов, ни
динамиков. Она побаюкала младенца. - Ты у нас новенькая? Заблудилась?
- Нет, - быстро ответила я, - у меня другая работа. Просто я...
- Тогда тебе сюда нельзя, особенно сейчас. Может быть... - она
довольно скептически оглядела меня, - ты ищешь класс молодых матерей?
- Нет-нет! Еще нет, - и поспешила добавить: - Я - гостья директора.
Я почти не врала. Я была гостьей гостя директора, а это почти одно и
то же.
Девушка, похоже, успокоилась и спросила:
- Так что же тебе надо? Могу я помочь тебе?
- Просто расскажите мне кое-что. Я пишу что-то вроде реферата. Что у
вас в этой комнате?
- Здесь шестимесячные дети, через день-другой их отправят по домам.
Няня положила младенца в куб, приладила ему молочную соску, выключила
какой-то прибор снаружи, закрыла крышку, подошла к соседнему кубу и взяла
другого.
- Лично я считаю, - добавила она, - что шесть месяцев - самое время.
В год они уже умные и обязательно заметят перемену. А эти - нет. Им все
равно, кто их нянчит... но они уже большенькие и матерям будет чуть легче.
Мы знаем, как ухаживать за детьми, мы к этому привыкли. Иной раз
приходится возиться с ними всю ночь напролет, но мы часто сменяемся и не
устаем. Поэтому мы не раздражаемся и, уж конечно, никогда не орем на них.
Конечно, малыш не понимает, когда на него кричат, ведь он еще не может
разговаривать. Но он чувствует! И можно так скособочить его психику, что
иного лет спустя он отыграется-таки на ком-нибудь. Ну-ну, лапушка, - (это
уже не ко мне), - теперь тебе лучше? Хочешь поспать, а? Полежи спокойно, а
Марша тебя побаюкает, вот ты и заснешь.
Она внимательно посмотрела ребенку в личико, потом положила в
колыбель и закрыла крышку. Над одним из кубов вспыхнул свет, и Марша
метнулась туда.
- У детей нет чувства времени, - добавила она, доставая из колыбели
вопящую квинтэссенцию ярости. - Если уж ему что-то понадобилось - подавай
прямо сейчас. Он и знать не знает...
Тут к ней подошла женщина постарше.
- С кем это ты болтаешься Ты же знаешь правила.
- Да, но... она гостья директора.
Сестра строго осмотрела меня с ног до головы.
- Директор сам послал вас сюда?
Мне срочно нужно было выбрать один из трех ни к чему не обязывающих
ответов, но тут сама судьба распорядилась за меня. Мягкий голос,
исходивший, казалось, отовсюду, произнес:
- Мисс Подкейн Фрайз просят пройти в кабинет директора. Мисс Подкейн
Фрайз, пройдите, пожалуйста, в кабинет директора.
Я задрала нос повыше и сказала с достоинством:
- Это меня. Будьте добры, сестра, позвоните директору, скажите, что
мисс Фрайз сейчас будет у него.
И вышла с наивозможной поспешностью.
Директорский кабинет был вчетверо больше и раз в шестнадцать
представительнее, чем у нас в школе. Сам директор был невысок ростом, с
коричневой кожей, на нем был серый костюм, а на лице - весьма
обеспокоенное выражение. Кроме него и, конечно, дяди Тома в кабинете был
адвокат (тот самый, что уговаривал папу и маму) и... мой братец Кларк.
Хоть убейте, не пойму, откуда он взялся... У Кларка какой-то
сверхъестественный нюх на места, где что-то затевается.
Кларк глянул на меня безо всякого выражения, я холодно кивнула ему.
Директор и его орел-адвокат поднялись мне навстречу. Дядя Том, оставаясь в
кресле, промолвил:
- Доктор Хаймен Шенстайн, мистер Пун Квай Яу - моя племянница Подкейн
Фрайз. Садись, голубка, никто здесь тебя не укусит. Директор хочет
предложить тебе кое-что.
Законник встрепенулся:
- Я не думаю...
- Верно, - согласился дядя Том, - вы не думаете. Иначе вам пришло бы
в голову, что не бывает событий без последствий.
- Но... Доктор Шенстайн, мы же получили от профессора Фрайза
обязательство не разглашать инцидент и выплатили определенную сумму сверх
обычной неустойки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
давным-давно, и с тех пор клуб, кажется, стал еще респектабельнее. У них
там живые официанты... такие старые, что вполне могли быть Пионерами, а то
и встречать здесь первый корабль с Земли. Все суетились вокруг моего
дядюшки, а он называл их просто по именам, и они звали его просто "Том",
но звучало это как "Ваше Величество". Сам хозяин подошел к нашему столику
и принес десерт, а еще шесть официантов стояли наготове и подавали дяде
все что нужно, ну прямо как знаменитому хирургу во время ответственной
операции.
Вскоре дядюшка Том рыгнул, деликатно прикрывшись салфеткой, всех
поблагодарил, и мы вышли. Жалко, что дядя не предупредил меня заранее,
тогда я надела бы свое бесподобное вечернее платье. Правда, мама строго
запретила надевать его, пока мне не стукнет девять лет, но ведь не каждый
день удается попасть в Клуб Пионеров.
Потом мы поехали куда-то на экспресс-полосе. Дядюшка Том сидел всю
дорогу, пришлось и мне сесть. Вообще-то, я предпочитаю идти, а то и бежать
по полосе - так раньше попадешь на место, но дядя сказал, что ему и без
того с избытком хватает беготни.
Оказалось, что мы едем в ясли Марсополиса, и от этого я совсем
разволновалась. Перед дверью с табличкой "КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА. ВХОД ТОЛЬКО
ДЛЯ СОТРУДНИКОВ" дядюшка Том сказал:
- Поброди где-нибудь неподалеку. Ты мне еще понадобишься, - и ушел.
В приемной было полно народу, журналы на столиках были для домохозяек
и молодых мамаш, так что я поболталась-пошаталась и пошла по коридору,
который, оказывается, вел в детскую.
Табличка на двери предупреждала, что посетители допускаются с 16:00
до 18:30, а сама дверь была заперта. Я пошла дальше и увидела еще одну
дверь, как мне показалась - весьма интересную. Правда на ней было
написано: "ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН", но не пояснялось - кому. К тому же она
не была заперта. Одним словом, в нее-то я и вошла.
Столько младенцев не увидишь и за целую жизнь!
Ряды, ряды и ряды прозрачных кубов с младенцами. Толком я могла
рассмотреть только ближний ряд: все детишки были, наверное, одного
возраста и куда больше походили на людей, чем наша троица. Они были
маленькие, все и морщинках, словно печеные яблоки, и миленькие, как
щенята. Многие спали, другие сучили ножками, ворковали, хватались за
игрушки. Не будь между нами пластика, я бы нахватала полные руки детишек.
Еще в комнате было много девушек, то есть молодых женщин. Все они
занимались с младенцами и меня не замечали. Но вдруг поблизости заплакал
малыш, над его кубом зажегся свет, и одна из девушек поспешила на зов. Она
открыла куб, достала младенца, пошлепала его по попке и он затих.
- Мокрый? - спросила я.
Только тут она меня заметила.
- Нет, за этим следят машины. Просто ему одиноко. - Ее голос
отчетливо доносился сквозь пластик, хотя я не видела ни микрофонов, ни
динамиков. Она побаюкала младенца. - Ты у нас новенькая? Заблудилась?
- Нет, - быстро ответила я, - у меня другая работа. Просто я...
- Тогда тебе сюда нельзя, особенно сейчас. Может быть... - она
довольно скептически оглядела меня, - ты ищешь класс молодых матерей?
- Нет-нет! Еще нет, - и поспешила добавить: - Я - гостья директора.
Я почти не врала. Я была гостьей гостя директора, а это почти одно и
то же.
Девушка, похоже, успокоилась и спросила:
- Так что же тебе надо? Могу я помочь тебе?
- Просто расскажите мне кое-что. Я пишу что-то вроде реферата. Что у
вас в этой комнате?
- Здесь шестимесячные дети, через день-другой их отправят по домам.
Няня положила младенца в куб, приладила ему молочную соску, выключила
какой-то прибор снаружи, закрыла крышку, подошла к соседнему кубу и взяла
другого.
- Лично я считаю, - добавила она, - что шесть месяцев - самое время.
В год они уже умные и обязательно заметят перемену. А эти - нет. Им все
равно, кто их нянчит... но они уже большенькие и матерям будет чуть легче.
Мы знаем, как ухаживать за детьми, мы к этому привыкли. Иной раз
приходится возиться с ними всю ночь напролет, но мы часто сменяемся и не
устаем. Поэтому мы не раздражаемся и, уж конечно, никогда не орем на них.
Конечно, малыш не понимает, когда на него кричат, ведь он еще не может
разговаривать. Но он чувствует! И можно так скособочить его психику, что
иного лет спустя он отыграется-таки на ком-нибудь. Ну-ну, лапушка, - (это
уже не ко мне), - теперь тебе лучше? Хочешь поспать, а? Полежи спокойно, а
Марша тебя побаюкает, вот ты и заснешь.
Она внимательно посмотрела ребенку в личико, потом положила в
колыбель и закрыла крышку. Над одним из кубов вспыхнул свет, и Марша
метнулась туда.
- У детей нет чувства времени, - добавила она, доставая из колыбели
вопящую квинтэссенцию ярости. - Если уж ему что-то понадобилось - подавай
прямо сейчас. Он и знать не знает...
Тут к ней подошла женщина постарше.
- С кем это ты болтаешься Ты же знаешь правила.
- Да, но... она гостья директора.
Сестра строго осмотрела меня с ног до головы.
- Директор сам послал вас сюда?
Мне срочно нужно было выбрать один из трех ни к чему не обязывающих
ответов, но тут сама судьба распорядилась за меня. Мягкий голос,
исходивший, казалось, отовсюду, произнес:
- Мисс Подкейн Фрайз просят пройти в кабинет директора. Мисс Подкейн
Фрайз, пройдите, пожалуйста, в кабинет директора.
Я задрала нос повыше и сказала с достоинством:
- Это меня. Будьте добры, сестра, позвоните директору, скажите, что
мисс Фрайз сейчас будет у него.
И вышла с наивозможной поспешностью.
Директорский кабинет был вчетверо больше и раз в шестнадцать
представительнее, чем у нас в школе. Сам директор был невысок ростом, с
коричневой кожей, на нем был серый костюм, а на лице - весьма
обеспокоенное выражение. Кроме него и, конечно, дяди Тома в кабинете был
адвокат (тот самый, что уговаривал папу и маму) и... мой братец Кларк.
Хоть убейте, не пойму, откуда он взялся... У Кларка какой-то
сверхъестественный нюх на места, где что-то затевается.
Кларк глянул на меня безо всякого выражения, я холодно кивнула ему.
Директор и его орел-адвокат поднялись мне навстречу. Дядя Том, оставаясь в
кресле, промолвил:
- Доктор Хаймен Шенстайн, мистер Пун Квай Яу - моя племянница Подкейн
Фрайз. Садись, голубка, никто здесь тебя не укусит. Директор хочет
предложить тебе кое-что.
Законник встрепенулся:
- Я не думаю...
- Верно, - согласился дядя Том, - вы не думаете. Иначе вам пришло бы
в голову, что не бывает событий без последствий.
- Но... Доктор Шенстайн, мы же получили от профессора Фрайза
обязательство не разглашать инцидент и выплатили определенную сумму сверх
обычной неустойки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46