Я был журналистом, мы стали друзьями. Я знал, что ее отец англичанин, но, честно говоря, она никогда не упоминала о вас. Ни малейшего намека на то, что у нее есть сестра.
Женевьева Треванс ничего не ответила ему. Она села в кресло у камина и спокойно спросила:
– Вы приехали издалека, майор?
– Из Лондона.
– Долгая дорога.
– Но несложная. Почти никакого движения на дорогах теперь.
Последовала неловкая пауза, почти невыносимая, и Женевьева спросила:
– Как умерла моя сестра?
– В авиакатастрофе, – ответил Крэйг.
– Во Франции?
– Да…
– Откуда вы знаете? – удивилась девушка. – Ведь Франция оккупирована.
– У нас свои каналы связи. У людей, на которых я работаю.
– А кто они такие?
Дверь открылась, и вошла миссис Трембат с подносом, который она аккуратно поставила на маленький столик. Кинув быстрый взгляд на Осборна, она вышла из кабинета. Женевьева разлила чай.
– Должен сказать, что вы очень хорошо держитесь, – отметил он.
– А вы только что ухитрились не ответить на мой вопрос, но это неважно. – Она передала ему чашку. – Мы с сестрой никогда не были близки.
– Разве это не странно для близнецов?
– Она уехала жить во Францию в 1935-м, когда умерла мама. Я осталась с отцом. Все очень просто. Теперь давайте начнем с самого начала. Так на кого вы работаете?
– ОСС – Отдел стратегической службы, – ответил он. – Это довольно специфическая организация.
Она заметила странную деталь в его одежде. На правом рукаве была эмблема с изображением крыльев с буквами СФ в середине (позже она узнала, что это означает Специальные формирования), а ниже – крылья английских парашютистов.
– Коммандос?
– Нет. Большую часть времени наши люди вообще не носят форму.
– И вы пытаетесь убедить меня в том, что моя сестра ввязалась в подобные штучки?
Он достал пачку сигарет и предложил ей. Она отрицательно покачала головой.
– Я не курю.
– А мне можно?
– Сколько угодно.
Он закурил, поднялся и подошел к окну.
– Я встретил вашу сестру весной 1940-го. Я работал для журнала «Лайф». Она занимала весьма высокое социальное положение тогда, но это вам известно.
– Да.
Он напряженно глядел в сад.
– Я сделал очерк о замке Вуанкур, который по разным причинам не был опубликован, но это означало, что мне нужно было взять интервью у графини…
– У Гортензии?
Он обернулся с кривой улыбкой на лице.
– Настоящая леди. Она тогда только что потеряла четвертого мужа, полковника артиллерии, его убили на фронте.
– Да, я знаю. А моя сестра?
– О, мы стали… – Крэйг выдержал паузу, – хорошими друзьями. – Он вернулся к камину и сел. – А потом немцы взяли Париж. Я представлял нейтральную страну, и они поначалу не трогали меня, но потом я, по их мнению, связался не с теми людьми, так что мне пришлось быстро смываться. Я приехал в Англию.
– Что произошло, когда вы вступили в этот ваш ОСС?
– Я попал туда не сразу. Америка в то время еще не была в состоянии войны с Германией. Сначала я работал на аналогичную английскую организацию – ИСО. Можно сказать, та же работа. Я перешел к своим позже.
– А как моя сестра оказалась втянутой в эти дела?
– Высшее немецкое командование стало использовать имение вашей тетушки. Генералы, адмиралы, разные бонзы – в общем, люди их круга приезжали туда на несколько дней отдохнуть или на совещание.
– А Анн-Мари и моя тетка?
– Им разрешили остаться, ведь они вели себя лояльно; для пропаганды было хорошо, когда графиня де Вуанкур и ее племянница играли роль хозяек.
Женевьева вдруг рассердилась:
– И вы ждете, что я этому поверю? Чтобы Гортензия де Вуанкур позволила кому-то использовать себя таким образом?!
– Помолчите минуту и дайте мне все вам объяснить, – сказал Крэйг. – Вашей сестре было разрешено ездить в Париж, когда ей этого хотелось. Там она связалась с людьми из Сопротивления. Она предложила нам свои услуги, и, надо сказать, она находилась в очень выгодной ситуации.
– Значит, она стала агентом… – тихо проговорила Женевьева.
– Вас это не удивляет, как я вижу?
– Меня – нет. Возможно, она делала вашу работу в свойственной ей изящной манере.
– Война, – тихо заметил Крэйг Осборн, – ни в коей мере не является изящным занятием. То, чем занималась ваша сестра, трудно охарактеризовать этим словом, если помнить, что сделали бы с ней немцы, если бы поймали.
– Думаю, я должна сказать вам, что работаю сестрой в госпитале св. Варфоломея в Лондоне, майор, – сказала Женевьева. – Десятый военный госпиталь. В последнюю неделю моего дежурства к нам поступил один из ваших мальчиков, стрелок «летающей крепости», и нам пришлось ампутировать то, что осталось от его рук. Не надо объяснять мне, что такое война. Я имела в виду нечто совсем иное. Если вы знали мою сестру так хорошо, как говорите об этом, я уверена, что вы поняли меня.
Крэйг не ответил, он встал и начал быстро ходить взад и вперед по комнате.
– Мы получили информацию о специальном совещании, которое немцы собираются провести в замке. Очень важное, настолько важное совещание, что нашим людям потребовалась встреча с Анн-Мари. Она сказала, что отправляется в Париж, и отсюда направили специальный самолет, «лизандр», чтобы доставить ее в Англию для получения инструкций, а потом отправить обратно.
– Разве это так просто?
– Это делается все время. Регулярное челночное сообщение. Я сам так летал несколько раз. Предполагалось, что она доберется на машине до Сен-Мориса, чтобы сесть в поезд до Парижа. На самом деле машину припрятали, а ее довезли на тракторе прямо до поля, на которое должен был приземлиться «лизандр».
– И что произошло?
– По сведениям людей из Сопротивления, они были сбиты немецким ночным истребителем, не успев даже набрать высоту. Кажется, самолет взорвался мгновенно.
– Понятно, – ответила Женевьева.
Он перестал метаться по комнате и зло бросил ей:
– Вам не жаль ее? Вам вообще все равно?
– Когда мне было тринадцать лет, майор Осборн, – ответила Женевьева, – Анн-Мари сломала мне большой палец на правой руке в двух местах. – Она подняла палец. – Видите, он до сих пор слегка изогнут. Она сказала, что хочет выяснить, какую боль я способна вытерпеть. Она использовала щипцы для раскалывания орехов старого образца, те, что сжимаются очень крепко. Она сказала, что я не должна кричать, как бы ни было больно, потому что я – де Вуанкур.
– Боже мой! – прошептал Крэйг.
– И я не кричала. Я просто упала в обморок, когда боль стала невыносимой, но палец был уже сломан.
– И что было дальше?
– А ничего. Просто шалость, которая плохо кончилась, вот и все. Когда дело доходило до отца, сестра никогда не делала ошибок. – Она налила себе еще чаю. – Между прочим, что вы сообщили отцу?
– Я просто сказал, что, по сведениям нашей разведки, ваша сестра погибла в тяжелой автокатастрофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Женевьева Треванс ничего не ответила ему. Она села в кресло у камина и спокойно спросила:
– Вы приехали издалека, майор?
– Из Лондона.
– Долгая дорога.
– Но несложная. Почти никакого движения на дорогах теперь.
Последовала неловкая пауза, почти невыносимая, и Женевьева спросила:
– Как умерла моя сестра?
– В авиакатастрофе, – ответил Крэйг.
– Во Франции?
– Да…
– Откуда вы знаете? – удивилась девушка. – Ведь Франция оккупирована.
– У нас свои каналы связи. У людей, на которых я работаю.
– А кто они такие?
Дверь открылась, и вошла миссис Трембат с подносом, который она аккуратно поставила на маленький столик. Кинув быстрый взгляд на Осборна, она вышла из кабинета. Женевьева разлила чай.
– Должен сказать, что вы очень хорошо держитесь, – отметил он.
– А вы только что ухитрились не ответить на мой вопрос, но это неважно. – Она передала ему чашку. – Мы с сестрой никогда не были близки.
– Разве это не странно для близнецов?
– Она уехала жить во Францию в 1935-м, когда умерла мама. Я осталась с отцом. Все очень просто. Теперь давайте начнем с самого начала. Так на кого вы работаете?
– ОСС – Отдел стратегической службы, – ответил он. – Это довольно специфическая организация.
Она заметила странную деталь в его одежде. На правом рукаве была эмблема с изображением крыльев с буквами СФ в середине (позже она узнала, что это означает Специальные формирования), а ниже – крылья английских парашютистов.
– Коммандос?
– Нет. Большую часть времени наши люди вообще не носят форму.
– И вы пытаетесь убедить меня в том, что моя сестра ввязалась в подобные штучки?
Он достал пачку сигарет и предложил ей. Она отрицательно покачала головой.
– Я не курю.
– А мне можно?
– Сколько угодно.
Он закурил, поднялся и подошел к окну.
– Я встретил вашу сестру весной 1940-го. Я работал для журнала «Лайф». Она занимала весьма высокое социальное положение тогда, но это вам известно.
– Да.
Он напряженно глядел в сад.
– Я сделал очерк о замке Вуанкур, который по разным причинам не был опубликован, но это означало, что мне нужно было взять интервью у графини…
– У Гортензии?
Он обернулся с кривой улыбкой на лице.
– Настоящая леди. Она тогда только что потеряла четвертого мужа, полковника артиллерии, его убили на фронте.
– Да, я знаю. А моя сестра?
– О, мы стали… – Крэйг выдержал паузу, – хорошими друзьями. – Он вернулся к камину и сел. – А потом немцы взяли Париж. Я представлял нейтральную страну, и они поначалу не трогали меня, но потом я, по их мнению, связался не с теми людьми, так что мне пришлось быстро смываться. Я приехал в Англию.
– Что произошло, когда вы вступили в этот ваш ОСС?
– Я попал туда не сразу. Америка в то время еще не была в состоянии войны с Германией. Сначала я работал на аналогичную английскую организацию – ИСО. Можно сказать, та же работа. Я перешел к своим позже.
– А как моя сестра оказалась втянутой в эти дела?
– Высшее немецкое командование стало использовать имение вашей тетушки. Генералы, адмиралы, разные бонзы – в общем, люди их круга приезжали туда на несколько дней отдохнуть или на совещание.
– А Анн-Мари и моя тетка?
– Им разрешили остаться, ведь они вели себя лояльно; для пропаганды было хорошо, когда графиня де Вуанкур и ее племянница играли роль хозяек.
Женевьева вдруг рассердилась:
– И вы ждете, что я этому поверю? Чтобы Гортензия де Вуанкур позволила кому-то использовать себя таким образом?!
– Помолчите минуту и дайте мне все вам объяснить, – сказал Крэйг. – Вашей сестре было разрешено ездить в Париж, когда ей этого хотелось. Там она связалась с людьми из Сопротивления. Она предложила нам свои услуги, и, надо сказать, она находилась в очень выгодной ситуации.
– Значит, она стала агентом… – тихо проговорила Женевьева.
– Вас это не удивляет, как я вижу?
– Меня – нет. Возможно, она делала вашу работу в свойственной ей изящной манере.
– Война, – тихо заметил Крэйг Осборн, – ни в коей мере не является изящным занятием. То, чем занималась ваша сестра, трудно охарактеризовать этим словом, если помнить, что сделали бы с ней немцы, если бы поймали.
– Думаю, я должна сказать вам, что работаю сестрой в госпитале св. Варфоломея в Лондоне, майор, – сказала Женевьева. – Десятый военный госпиталь. В последнюю неделю моего дежурства к нам поступил один из ваших мальчиков, стрелок «летающей крепости», и нам пришлось ампутировать то, что осталось от его рук. Не надо объяснять мне, что такое война. Я имела в виду нечто совсем иное. Если вы знали мою сестру так хорошо, как говорите об этом, я уверена, что вы поняли меня.
Крэйг не ответил, он встал и начал быстро ходить взад и вперед по комнате.
– Мы получили информацию о специальном совещании, которое немцы собираются провести в замке. Очень важное, настолько важное совещание, что нашим людям потребовалась встреча с Анн-Мари. Она сказала, что отправляется в Париж, и отсюда направили специальный самолет, «лизандр», чтобы доставить ее в Англию для получения инструкций, а потом отправить обратно.
– Разве это так просто?
– Это делается все время. Регулярное челночное сообщение. Я сам так летал несколько раз. Предполагалось, что она доберется на машине до Сен-Мориса, чтобы сесть в поезд до Парижа. На самом деле машину припрятали, а ее довезли на тракторе прямо до поля, на которое должен был приземлиться «лизандр».
– И что произошло?
– По сведениям людей из Сопротивления, они были сбиты немецким ночным истребителем, не успев даже набрать высоту. Кажется, самолет взорвался мгновенно.
– Понятно, – ответила Женевьева.
Он перестал метаться по комнате и зло бросил ей:
– Вам не жаль ее? Вам вообще все равно?
– Когда мне было тринадцать лет, майор Осборн, – ответила Женевьева, – Анн-Мари сломала мне большой палец на правой руке в двух местах. – Она подняла палец. – Видите, он до сих пор слегка изогнут. Она сказала, что хочет выяснить, какую боль я способна вытерпеть. Она использовала щипцы для раскалывания орехов старого образца, те, что сжимаются очень крепко. Она сказала, что я не должна кричать, как бы ни было больно, потому что я – де Вуанкур.
– Боже мой! – прошептал Крэйг.
– И я не кричала. Я просто упала в обморок, когда боль стала невыносимой, но палец был уже сломан.
– И что было дальше?
– А ничего. Просто шалость, которая плохо кончилась, вот и все. Когда дело доходило до отца, сестра никогда не делала ошибок. – Она налила себе еще чаю. – Между прочим, что вы сообщили отцу?
– Я просто сказал, что, по сведениям нашей разведки, ваша сестра погибла в тяжелой автокатастрофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63