– Я знаю, – ответила она ему. – Я видела ногти Крэйга.
– Вы знаете, как они подавляют волю разведчиц? Многократное изнасилование. Они занимаются этим по очереди, один за другим, потом снова, по кругу. Скотство, да, но потрясающе эффективно.
Вспомнив Анн-Мари, Женевьева заметила:
– О да, это я хорошо могу себе представить.
– Черт побери мой длинный язык! – Хейр взглянул на нее с неподдельным участием. – Я совсем забыл про вашу сестру.
– Вы знаете?..
– Да, Мунро рассказал мне. Он считал, будет лучше, если я узнаю всю подоплеку.
Она потянулась за сигаретой.
– Чувствую, что должна сыграть роль солдата до конца.
– Ну, вы-то офицер авиации…
– Кто? – изумилась Женевьева, чуть не выронив зажигалку.
– Все разведчицы, идущие на задание, оформляются как офицеры того или иного рода войск. Француженок обычно оформляют во Вспомогательный женский корпус. Многих английских девушек оформили в добровольческие санитарные отряды.
– В ЖСДО?
– Да, но у Мунро вообще мертвая хватка. Насколько я знаю, вас вчера приписали к ВВС как офицера. Кстати, голубая форма Королевских воздушных сил будет вам к лицу, если, конечно, у вас когда-нибудь появится шанс надеть ее.
– Он ни слова не сказал мне об этом.
– Мунро? – Хейр пожал плечами. – Старый хитрый пес, но в его сумасшествии есть система. Прежде всего, у офицера всегда есть шанс получить помощь, если он попадает в руки врагу.
– Но ведь есть еще что-то?
– Это дает ему контроль над вами. Если вы нарушите приказ во время войны, вас могут расстрелять.
– Мне иногда кажется, что война шла всегда.
– Мне хорошо знакомо это чувство.
Дверь открылась, и вошел Крэйг.
– Ну, как дела?
– Прекрасно. Мы идем по расписанию, – ответил Хейр и повернулся к Женевьеве: – На вашем месте я бы спустился вниз. Попытайтесь немного поспать. Воспользуйтесь моей каютой.
– Хорошо. Я так и сделаю.
Она оставила их вдвоем, пробралась по качающейся палубе и спустилась вниз в крошечную каюту Хейра. Койка была такой узкой, что Женевьева едва ли смогла бы вытянуться на ней, и она лежала, подогнув колени кверху и глядя в потолок. Так много событий произошло, они кружились перед ней, но она постепенно проваливалась в сон и через несколько минут отключилась.
У берега в районе Финистера все еще кое-где лежал туман, луна иногда проглядывала из-за туч. «Лили Марлей» замедлила ход, приближаясь к берегу, глушители снижали шум двигателей. Экипаж занял свои места у пулеметов на носовой и кормовой частях палубы, а у Хейра на бедре висела кобура с пистолетом, снятым с предохранителя. Лангсдорф надел каску, а Хейр и Крэйг осматривали берег в бинокли ночного видения. Женевьева ждала позади, Рене притаился за ее плечом. Внезапно на берегу вспыхнул тонкий луч света и мгновенно погас.
– Вот они, – сказал Хейр. – Превосходно. – Он положил руку на плечо Лангсдорфа. – Теперь тихо, спокойно. Самый малый вперед.
Пирс у маяка Гросне выплыл на них из темноты, волны глухо бились внизу, вскипая у громадных ржавеющих металлических свай. Они бились о нижний причал, и команда выбросила за борт кранцы. Она заметила внизу на палубе Шмидта со шмайсером на изготовку.
На верхней части пирса зажегся свет, и чей-то голос по-французски спросил:
– Это вы?
– Большой Пьер, – сказал Крэйг. – Пошли. Женевьева и Рене двинулись вперед, Крэйг и Хейр шли следом. На причале она обернулась, чтобы последний раз взглянуть на палубу. Шмидт улыбнулся ей.
– Не дай этим негодяям раздавить тебя, красавица. Крэйг подошел поближе.
– Подарок для вас. – Он подал ей вальтер и запасную обойму к нему. – Суньте его в карман. Ни одна девушка не должна ходить без оружия.
– Да уж, не в этих местах, – сказал Хейр и обнял ее. – А дальше решайте сами.
Крэйг повернулся к Рене:
– Верни ее целехонькой, не то я оторву тебе яйца.
– Майор, если что-то случится с ма-амзель Женевьевой, то же самое произойдет и со мной.
Крэйг смягчился и примирительно произнес:
– О'кей, мой ангел, лезьте наверх. Величайший момент вашей карьеры. Как говорят в шоу-бизнесе, сломайте ногу.
Она быстро повернулась и, скрывая слезы, начала взбираться по ступенькам. Рене шел за ней. В конце пирса стоял грузовик, рядом с ним копошились какие-то тени, потом вперед выступил человек и заступил им дорогу. Никогда в жизни она не видела человека такого угрожающего вида. На нем была суконная шапка, старый грязный молескиновый пиджак, краги и рубашка без воротника. Трехдневная щетина на подбородке и шрам на правой щеке дополняли общее впечатление.
– Большой Пьер? – спросил Рене.
Женевьева опустила руку в карман и нащупала вальтер.
– Этот человек не может быть нашим, – зашептала она Рене скороговоркой, настолько напуганная, что сказала это по-английски.
Человек со шрамом на лице вдруг улыбнулся.
– Ужасно сожалею, что привел вас в замешательство, старушка, – сказал он со сногсшибательно пижонским оксфордским акцентом, – но если вы ищете Большого Пьера, то это именно я.
За ним из темноты вышли человек двенадцать молодцов с ружьями и пулеметами системы «Стена». Они стояли стеной, молча уставившись на нее.
Она прошептала Большому Пьеру:
– Не знаю, что о них думают немцы, но меня они определенно пугают.
– Да они просто великолепны, разве не так? – Он хлопнул в ладоши. – Эй вы, крысиная семейка, – произнес он скороговоркой по-французски. – Давайте двигаться и следите за своим языком. С нами дама, помните об этом.
Грузовики такого типа называют газогенами, потому что они работают на газе, образующемся при сжигании древесного угля в печи, установленной сзади в кузове. Большой Пьер вел машину довольно быстро, насвистывая что-то сквозь зубы.
Женевьева вдруг спросила:
– А если мы нарвемся на немецкий патруль?
– Немецкий что? – Вблизи от него исходил жуткий запах.
– Патруль, – повторила она.
– Только не здесь. В этих местах они бывают только тогда, когда им это позарез нужно. Это значит, только днем и когда их много. О любом таком отряде в радиусе пятнадцати миль сегодня ночью я бы знал, уж поверьте мне.
Ей захотелось расхохотаться в ответ, уж больно серьезно он это сказал.
– Стало быть, вы тут все контролируете?
– Ваш голос всегда звучал по телефону так восхитительно. Приятно показать вам свою физиономию, – продолжал он. – Вы когда-нибудь бывали в Оксфорде?
– Нет.
– А в Норфолке?
– Сожалею, тоже нет.
Они перевалили за гребень холма, и в этот момент в просвет между облаками выглянула луна. В ее свете Женевьева увидела внизу в долине железную дорогу и несколько домов – это был Сен-Морис.
– Жаль, – сказал он. – Я там вволю пострелял. Около Сэндрикхэма, где у короля деревенская усадьба. Красивое место.
– Вы скучаете по нему?
– Не очень. Делаю все, чтобы держать себя в форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63