Все остальное может меняться, но не забивайте себе этим голову. Никто не потребует от вас знания рангов. Вы всегда сможете узнать эсэсовца – от рядового до Гиммлера – по серебряному черепу с костями крест-накрест на фуражке. Ясно?
Женевьева кивнула:
– Думаю, да. Люди из Люфтваффе выглядят, как Едж, дальше идет полиция с нагрудными знаками, армия, а потом СС с черепом.
– Прекрасно, давайте перейдем к замку, – сказал Крэйг.
У них была крупномасштабная карта окрестностей и план дома, замка Вуанкур, очень подробный. Когда Женевьева посмотрела на него вблизи, воспоминания нахлынули на нее. Вспомнилась каждая лестница, каждый коридорчик и закоулок, каждая щель, в которую она залезала в детстве. Внезапно мысль о возвращении опьянила. Она успела забыть, как любила это место.
– Они ничего не изменили в доме, только сделали пулеметные гнезда. – Рене наклонился над планом и пометил их черным карандашом. – По всему периметру стены пропустили провод, чтобы установить электрическую сигнальную систему. Ворота все время охраняются, там установлен обычный турникет. Вся система безопасности базируется на так называемой «охране от воров». Этим занимаются эсэсовцы, а они хорошо знают свое дело, ма-амзель. Они не допускают ошибок. Даже ненавидя их, нельзя не признавать фактов.
– Он пытается деликатно, не обижая моих патриотических чувств американца, объяснить вам, что немцы – лучшие в мире бойцы один на один, – добавил Крэйг Осборн. – И он прав. К тому же каждого из них сопровождает сторожевая собака, эльзасская сторожевая или доберман.
– Я всегда любила животных, – сказала Женевьева.
– Вот и хорошо, – ответил он, – а теперь давайте перейдем к действительно важным деталям. – Он посмотрел на часы. – У нас мало времени. Скоро придет парикмахер.
– Парикмахер?
– Да. Ваша прическа идет вам, но у Анн-Мари была другая. Смотрите сами. Этот снимок был сделан всего месяц назад.
Женевьева носила волосы до плеч, а волосы Анн-Мари были короче, с прямой челкой, закрывавшей лоб почти до самых глаз. Женевьева, но другая, с надменной улыбкой на губах, будто посылающей весь этот поганый мир к черту. Непроизвольно Женевьева попыталась скопировать это выражение. Когда она повернулась и взглянула на Крэйга, ему показалось, что это действительно Анн-Мари, такая же надменная и неприступная.
И ему это не понравилось. Впервые она почувствовала, что пробила броню его выдержки. По его глазам она поняла, что Крэйг испугался того, что увидел. Он грубо выхватил фотографию из ее рук.
– Давайте двигаться дальше, не возражаете? – Он положил перед ней другую фотографию. – Вы знаете эту женщину?
– Да, Шанталь Шевалье, горничная моей тетушки. Дорогая Шанталь с ее резким языком и тяжелой рукой, служившая у Гортензии больше тридцати лет – и в хорошие, и в плохие времена. Я ей не понравлюсь, – сказала Женевьева. – Разве что она сильно изменилась. Она никогда меня не любила.
Рене кивнул:
– Верно, так оно и было всегда. Шанталь не обращала внимания на ма-амзель Анн-Мари. Она никогда не скрывала своего отношения. – Он повернулся к Женевьеве. – Но с вами, ма-амзель, все было по-другому…
Не было смысла углубляться в воспоминания, и Женевьева нетерпеливо перебила Рене:
– Кто еще?
– Управляющий, Морис Хуго, вы его помните?
– Да.
– Все остальные пусть вас не волнуют – они занимают более низкое положение в табели о рангах прислуги, так что такая надменная штучка, как вы, может их и не замечать. А с вашей горничной могут возникнуть проблемы. Вот она.
Маленькое создание, темноволосое, с капризным ртом, по-своему вполне привлекательное.
– Потаскуха, – прокомментировал сухо Рене. – Мариза Дюкрэ. Она приходит с фермы, расположенной примерно в десяти милях. Красивые тряпки, мужчины и деньги – вот три самые главные вещи в ее жизни, можно расположить их в любом порядке. Я составил для вас записку о ее семье.
– Вы прочтете потом, – сказал Крэйг.
– Тогда продолжим. Это теперешний комендант замка, генерал-майор Карл Земке.
Он показал Женевьеве увеличенный снимок, явно вырезанный из групповой фотографии, на обороте были подробные сведения о генерале.
Ему перевалило далеко за шестьдесят, он был армейским офицером, не из СС, в волосах много седины, усы коротко подстрижены. Лицо довольно грузное, скорее всего, такой же была и его фигура. Внимательные глаза с насмешливым выражением, но никакой улыбки на губах. Он выглядел уставшим.
– Земке когда-то был хорошим человеком, – бросил Крэйг, – но теперь он не у дел. Они с вашей тетушкой любовники.
– В это легко поверить. – Женевьева спокойно вернула ему фотографию. – Если вы думали шокировать меня, то напрасно потратили время. Моя тетка всегда хотела иметь мужчину в доме, а Земке выглядит вполне привлекательно.
– Он солдат, – неохотно признал Рене.
– Именно. Так же, как и этот подонок. – Он швырнул ей фотографию через стол.
Ей пришлось облокотиться на стол – так силен был шок узнавания. Она никогда раньше не встречала этого человека, но ей показалось, что она знает его всю жизнь. На нем была форма, очень похожая на ту, которую носил Едж. На воротнике нашивки СС, на шее Железный крест, коротко подстриженные волосы, сильное, будто вырезанное из камня лицо и глаза, которые, казалось, видели собеседника насквозь. Его нельзя было назвать породистым, но даже в толпе вы обернулись бы, чтобы увидеть его еще раз.
– Штурмбаннфюрер Макс Прим, – сказал Крэйг Осборн. – Это соответствует званию полковника. Награжден Рыцарским крестом, настоящий солдат и очень опасный человек. Он отвечает за безопасность в замке.
– Почему такой человек не на фронте?
– В прошлом году он получил в России пулю в голову, там он воевал в парашютно-десантном батальоне СС. Врачам пришлось поставить серебряную пластинку ему на череп, так что теперь он вынужден быть осторожным.
– А как сложились их отношения с Анн-Мари? – спросила Женевьева, обращаясь к Рене.
– Они боролись на равных, ма-амзель. Он не доверял ей, а она его не любила. Ее отношения с генералом Земке были превосходными. Она флиртовала с ним напропалую, а он относился к ней, как к любимой племяннице.
– Что было весьма полезно – разрешения на поездки в Париж, свобода приходить и уходить куда и когда угодно, – заметил Крэйг.
– Я хочу подчеркнуть, что немцы очень ценят отношения, установившиеся с де Вуанкурами. Вы и ваша тетушка – их союзницы, не заблуждайтесь на этот счет. Вы продолжаете жить в роскоши, в то время как тысячи ваших сограждан гнут спину в трудовых лагерях. Поэтому вас, ваших друзей-промышленников, их жен, которые часто устраивают попойки в замке по воскресеньям, французы ненавидят и презирают.
– Я понимаю.
– Еще на одного человека стоит обратить особое внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Женевьева кивнула:
– Думаю, да. Люди из Люфтваффе выглядят, как Едж, дальше идет полиция с нагрудными знаками, армия, а потом СС с черепом.
– Прекрасно, давайте перейдем к замку, – сказал Крэйг.
У них была крупномасштабная карта окрестностей и план дома, замка Вуанкур, очень подробный. Когда Женевьева посмотрела на него вблизи, воспоминания нахлынули на нее. Вспомнилась каждая лестница, каждый коридорчик и закоулок, каждая щель, в которую она залезала в детстве. Внезапно мысль о возвращении опьянила. Она успела забыть, как любила это место.
– Они ничего не изменили в доме, только сделали пулеметные гнезда. – Рене наклонился над планом и пометил их черным карандашом. – По всему периметру стены пропустили провод, чтобы установить электрическую сигнальную систему. Ворота все время охраняются, там установлен обычный турникет. Вся система безопасности базируется на так называемой «охране от воров». Этим занимаются эсэсовцы, а они хорошо знают свое дело, ма-амзель. Они не допускают ошибок. Даже ненавидя их, нельзя не признавать фактов.
– Он пытается деликатно, не обижая моих патриотических чувств американца, объяснить вам, что немцы – лучшие в мире бойцы один на один, – добавил Крэйг Осборн. – И он прав. К тому же каждого из них сопровождает сторожевая собака, эльзасская сторожевая или доберман.
– Я всегда любила животных, – сказала Женевьева.
– Вот и хорошо, – ответил он, – а теперь давайте перейдем к действительно важным деталям. – Он посмотрел на часы. – У нас мало времени. Скоро придет парикмахер.
– Парикмахер?
– Да. Ваша прическа идет вам, но у Анн-Мари была другая. Смотрите сами. Этот снимок был сделан всего месяц назад.
Женевьева носила волосы до плеч, а волосы Анн-Мари были короче, с прямой челкой, закрывавшей лоб почти до самых глаз. Женевьева, но другая, с надменной улыбкой на губах, будто посылающей весь этот поганый мир к черту. Непроизвольно Женевьева попыталась скопировать это выражение. Когда она повернулась и взглянула на Крэйга, ему показалось, что это действительно Анн-Мари, такая же надменная и неприступная.
И ему это не понравилось. Впервые она почувствовала, что пробила броню его выдержки. По его глазам она поняла, что Крэйг испугался того, что увидел. Он грубо выхватил фотографию из ее рук.
– Давайте двигаться дальше, не возражаете? – Он положил перед ней другую фотографию. – Вы знаете эту женщину?
– Да, Шанталь Шевалье, горничная моей тетушки. Дорогая Шанталь с ее резким языком и тяжелой рукой, служившая у Гортензии больше тридцати лет – и в хорошие, и в плохие времена. Я ей не понравлюсь, – сказала Женевьева. – Разве что она сильно изменилась. Она никогда меня не любила.
Рене кивнул:
– Верно, так оно и было всегда. Шанталь не обращала внимания на ма-амзель Анн-Мари. Она никогда не скрывала своего отношения. – Он повернулся к Женевьеве. – Но с вами, ма-амзель, все было по-другому…
Не было смысла углубляться в воспоминания, и Женевьева нетерпеливо перебила Рене:
– Кто еще?
– Управляющий, Морис Хуго, вы его помните?
– Да.
– Все остальные пусть вас не волнуют – они занимают более низкое положение в табели о рангах прислуги, так что такая надменная штучка, как вы, может их и не замечать. А с вашей горничной могут возникнуть проблемы. Вот она.
Маленькое создание, темноволосое, с капризным ртом, по-своему вполне привлекательное.
– Потаскуха, – прокомментировал сухо Рене. – Мариза Дюкрэ. Она приходит с фермы, расположенной примерно в десяти милях. Красивые тряпки, мужчины и деньги – вот три самые главные вещи в ее жизни, можно расположить их в любом порядке. Я составил для вас записку о ее семье.
– Вы прочтете потом, – сказал Крэйг.
– Тогда продолжим. Это теперешний комендант замка, генерал-майор Карл Земке.
Он показал Женевьеве увеличенный снимок, явно вырезанный из групповой фотографии, на обороте были подробные сведения о генерале.
Ему перевалило далеко за шестьдесят, он был армейским офицером, не из СС, в волосах много седины, усы коротко подстрижены. Лицо довольно грузное, скорее всего, такой же была и его фигура. Внимательные глаза с насмешливым выражением, но никакой улыбки на губах. Он выглядел уставшим.
– Земке когда-то был хорошим человеком, – бросил Крэйг, – но теперь он не у дел. Они с вашей тетушкой любовники.
– В это легко поверить. – Женевьева спокойно вернула ему фотографию. – Если вы думали шокировать меня, то напрасно потратили время. Моя тетка всегда хотела иметь мужчину в доме, а Земке выглядит вполне привлекательно.
– Он солдат, – неохотно признал Рене.
– Именно. Так же, как и этот подонок. – Он швырнул ей фотографию через стол.
Ей пришлось облокотиться на стол – так силен был шок узнавания. Она никогда раньше не встречала этого человека, но ей показалось, что она знает его всю жизнь. На нем была форма, очень похожая на ту, которую носил Едж. На воротнике нашивки СС, на шее Железный крест, коротко подстриженные волосы, сильное, будто вырезанное из камня лицо и глаза, которые, казалось, видели собеседника насквозь. Его нельзя было назвать породистым, но даже в толпе вы обернулись бы, чтобы увидеть его еще раз.
– Штурмбаннфюрер Макс Прим, – сказал Крэйг Осборн. – Это соответствует званию полковника. Награжден Рыцарским крестом, настоящий солдат и очень опасный человек. Он отвечает за безопасность в замке.
– Почему такой человек не на фронте?
– В прошлом году он получил в России пулю в голову, там он воевал в парашютно-десантном батальоне СС. Врачам пришлось поставить серебряную пластинку ему на череп, так что теперь он вынужден быть осторожным.
– А как сложились их отношения с Анн-Мари? – спросила Женевьева, обращаясь к Рене.
– Они боролись на равных, ма-амзель. Он не доверял ей, а она его не любила. Ее отношения с генералом Земке были превосходными. Она флиртовала с ним напропалую, а он относился к ней, как к любимой племяннице.
– Что было весьма полезно – разрешения на поездки в Париж, свобода приходить и уходить куда и когда угодно, – заметил Крэйг.
– Я хочу подчеркнуть, что немцы очень ценят отношения, установившиеся с де Вуанкурами. Вы и ваша тетушка – их союзницы, не заблуждайтесь на этот счет. Вы продолжаете жить в роскоши, в то время как тысячи ваших сограждан гнут спину в трудовых лагерях. Поэтому вас, ваших друзей-промышленников, их жен, которые часто устраивают попойки в замке по воскресеньям, французы ненавидят и презирают.
– Я понимаю.
– Еще на одного человека стоит обратить особое внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63