Невин вынул из кармана штанов старую, мятую тряпицу и протянул Беллире с той же важностью, с какой придворный подал бы платок из тончайшего полотна. Она вытерла нос, промокнула щеки, но веселее ей ничуть не стало.
– Ваше высочество, Маррин не полюбит ни одной женщины по-настоящему, но оценит вас и привяжется душой. Я сожалею об этом до глубины души, но так и будет, увы. Его единственной истинной любовью всегда будут земля и народ Дэверри. Я сам воспитывал его и потому хорошо знаю.
– Вы воспитывали его?
– Я был его наставником с раннего детства.
– Значит, ты все-таки волшебник! Не нужно меня больше обманывать!
– Ну, по сути это так…
– Уже хорошо. Я так надеялась, что ты волшебник на самом деле!
– И все же, пожалуйста, храни это в секрете!
К великому ее облегчению Невин воздержался от дальнейших поучений. В отличие от прочих взрослых, которых она знала, он не стал, покачивая пальцем, твердить, что она должна быть благодарна Богине за то, что та избрала ее для столь славного Предназначения, или указывать, что большинство женщин счастливо уж тем, что вообще имеют мужа, и далеко не всякой достается такой красавчик. Он просто встал и, слегка хмурясь, осмотрел комнату.
– Почему ты не живешь в женских покоях? Ты уже достаточно взрослая!
– Моя бедная матушка очень больна. Честно говоря, она попросту день-деньской пьет бардекское вино, а потом рыдает, и бросается из стороны в сторону, и оплакивает отца, а потом поминает моего старшего брата, и мне говорят, что для нее хуже, когда я рядом, потому как она досадует, что я жива, а их нет…
– Возможно, я сумею излечить ее, дай только с делами разобраться немного. Но я привез из Пирдона драгоценности, в качестве свадебного подарка, и, наверно, будет правильно, если мы превратим часть их в звонкую монету и обставим для тебя несколько комнат с той роскошью, которая приличествует твоему положению, Лирра… Можно, я буду звать тебя Лиррой?
– Мне это будет приятно, Невин, – она поднялась с пола и поклонилась. Невин ответил поклоном, что очень ей понравилось.
– Лирра, жизнь предоставит тебе возмещение за все неприятное, и нет никаких причин, чтобы лишать тебя этого возмещения. Прежде всего, следует переселиться из этой угрюмой детской. Есть ли у тебя какая-нибудь нарядная одежда?
– Сколько угодно, только она вся… ну, поношенная.
– Разумеется. Я в таких вещах не разбираюсь, но ты, без сомнения, сообразишь, чего хочешь, если получишь деньги на дорогие ткани и прочее. Да, и не забывай, что скоро станешь королевой, то есть тебе нужны будут собственные служанки.
– Я смогу взять всех, кого захочу?
– Конечно. Думаю, никто не откажется от возможности пожить при дворе.
– Тогда я позову Элиссу! Это дочь Элика от первого брака, она моя лучшая и единственная подруга. Одно время мы предполагали, что мне придется выйти за него, так меня в этом радовало лишь то, что она станет моей падчерицей. Правда, это смешно, потому как ей уже пятнадцать исполнилось! Теперь она сможет пожить здесь и помочь мне с одеждой и всякими безделушками.
– Сердце мое радуется при мысли, что ты не выйдешь за Элика, хотя по-своему он человек замечательный. Ладно, теперь надень свое лучшее платье и распусти волосы, как подобает знатной девице. Заплетать косу тебе отныне не пристало. Я, собственно, пришел затем, чтобы привести тебя в зал. Поскольку там сейчас все жрецы, Никед хочет торжественно отметить твое обручение сегодня же вечером.
– А поженимся мы скоро? Ведь им всем не терпится, чтобы я принялась производить всяких там наследников!
– Учитывая твой возраст, им придется маленько подождать. Это пойдет на пользу и им, и наследникам. Однако Маррин этим летом уйдет в поход, а потому мы должны поженить вас и возвести его на трон до Белтейна.
Пока Беллира натягивала свое алое платье и прилаживала накидку так, чтобы скрыть жирные пятна, напоминающие о его прежней инкарнации в качестве скатерти, Невин вышел и, отыскав одну из служанок, велел ей причесать госпожу.
За неимением зеркала Беллире пришлось довольствоваться их заверениями, что она выглядит прелестно и намного старше с распущенными волосами, сколотыми на затылке.
– Отчего у тебя нет зеркала? – удивился Невин.
– Считается, что мне в них нельзя глядеться. Я же родилась в Самхейн, ну, все боятся, что если я загляну в зеркало, то не увижу никакого отражения или того хуже увижу какую-нибудь нечисть…
– Боги, что за чепуха! – Невин обернулся к служанке. – Давай-ка, девушка, бегом к вдовствующей королеве, и доставь сюда зеркало. Не смей спорить со мной! Вдова, без сомнения, напилась и спит, она ничего не заметит!
Служанка все-таки позволила себе сложить пальцы крестом для отпугивания злых духов, но подчинилась и через несколько минут принесла зеркальце из полированной посеребренной бронзы. Еще немного времени ушло на то, чтобы Беллира преодолела страх и заглянула в зеркало. Она боялась не того, что увидит нечисть – этого в ее душе не было; боялась пустоты. Однако увидела весьма симпатичную девочку с белокурыми волнистыми локонами, с большими зелеными глазами и нежным ртом, приоткрытым в удивлении.
– Неужто это я?
– А кто же? – Невин подошел к ней и поглядел через ее плечо. – Отражение, на мой взгляд, выглядит точь-в-точь как имеющаяся здесь в наличии принцесса.
Только тогда она поверила ему.
Спускаясь вниз, она издали расслышала радостный гомон, долетающий из зала, громкие речи и еще более громкий смех. У потайной дверцы она застыла. Если бы Невин не стоял сразу за ней, она бы снова развернулась и удрала.
– Иди, дитя мое, ты же знаешь: у тебя хватит сил сделать это. Когда жрец спросит тебя, согласна ли ты стать женою такого-то, тебе нужно только сказать «да» и поцеловать его… Маррина, понятное дело, не жреца. Целовать Никеда я бы тоже не спешил!
Беллира сдавленно хихикнула.
Они появились на помосте неожиданно, и люди ахнули, завидев их вместе. По залу полетели шепотки: «Это что, принцесса? – Ну конечно, она! – Не может быть! – Почему мы не замечали, как она хороша?» Она навсегда запомнила этот момент. Что бы потом ни случилось с нею, она всегда могла извлечь из памяти эту картину, как драгоценный камень из ларца, и вновь увидеть, как прошла она через маленькую дверцу к порогу своей зрелости, и весь огромный зал замер, пораженный…
Маррин сидел во главе почетного стола; кто-то из слуг догадался найти кусок клетчатой ткани цветов Кермора – черно-красного с серебром, чтобы задрапировать его сиденье, и рубашку с вышитым корабликом – гербом Кермора для него самого. И когда он встал, приветствуя принцессу, в глазах многих присутствующих он уже был настоящим королем. Он поклонился Беллире, поднес ее руку к губам и поцеловал так, что пальцы ее мелко задрожали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116