Капитан судна сошел на пирс, видимо, урезонивая его, но Саламандр упрямо затряс головой и взмахнул руками, отказываясь слушать. Небо стало серебристым, дневное тепло уже чувствовалось во влажном воздухе. Последний раз Джилл испытала приступ сомнений. Может, она просто слишком упряма? Можно ли оставлять друга, с которым знакома много-много лет? И все же холодное чутье чародейки подсказывало, что она поступает правильно. Она больше не могла принуждать его к исполнению Предназначения против его воли, как некогда принудил Невин ее самое.
Наконец Саламандр вскинул руки к небу, склонил голову и внял призывам капитана. Как только он взошел на борт, корабль отошел от причала. И в ту же минуту пред Джилл возник седой гном, улыбаясь до ушей и кланяясь. Она взяла его на руки, будто куклу, и следила за тем, как уплывает на юг корабль, пользуясь проснувшимся ветром, пока его очертания не растворились в жемчужной дымке рассвета. Сразу стало жарко, и пот потек ручейком по ее спине.
– Ну, будем надеяться по меньшей мере, что Старшие братья нашли себе островок получше этого, хотя, сказать по правде, надежда слабая…
Гном скорчил скорбную физиономию и пропал.
Корабль проплыл уже несколько миль в виду побережья, когда Марха заметила, что с Саламандром неладно. Она стояла на корме, наблюдая за кильватерной струей и болтая с кормчим, когда к ней подошла мрачная Китта, кое-как протиснувшись между ящиками и сундуками.
– Марха, ты бы лучше присмотрела за собственным мужем. Он там, на носу.
Марха сорвалась с места, Китта последовала за ней, соблюдая почтительную дистанцию. Саламандр лежал на носу, прислонившись к основанию бушприта, словно наблюдая за морем, но на самом деле смотрел прямо перед собою, ничего не видя и не замечая.
– Эвани!
Он не шевельнулся и, похоже, не расслышал. На мгновение Марху одолел безумный страх, что ни одно ее слово не достигнет его слуха, а если она попытается коснуться его, то рука пройдет сквозь его руку, и никогда он не откликнется… Словно кошмарный сон одолел ее наяву, опутал неодолимой сетью, свет исказился, на краткий миг все вокруг стало синим, холодным; она и не пробовала говорить, зная, что это напрасно, но всхлипнула, сдерживая рыдание, и он тотчас обернулся, изобразив натянутую улыбку.
– Ну, милая, мы в пути, и все отлично, не так ли? Иллюзия развеялась. Обычный солнечный свет играл на волнах, грел ее кожу и волосы. Но улыбка мужа показалась Мархе оскорбительнее пощечины: зачем он пытается скрыть от нее свою боль?
– Мне показалось, что тебе плохо…
– О нет, нет, ничуть. Я просто задумался.
Ей было очень плохо, она вглядывалась в его лицо и думала, все ли еще он любит ее?
– Сламандер, – сказала Китта, приблизившись, – а где Джилл?
– А, она с нами не поехала. На этих вонючих островах ей больше искать нечего, и она вернется в Ористинну на другом корабле.
– Неужели? – Китта вопросительно приподняла бровь.
– Да-да, – Эвани снова улыбнулся, на этот раз удачнее. – У нее есть своя задача, вы же знаете, и она быстро убедилась, что в этих гнилых местечках редких книг ей не найти.
– Да, это, конечно, так, – Китта подавила желание задать еще один вопрос. – Я с самого начала удивлялась, зачем вообще она отправилась с нами. Но будет ли с нею все в порядке?
– Дорогая моя! – громко рассмеялся Эвани. – На свете нет особы, более способной постоять за себя, чем Джилл!
Китта кивнула и, поразмыслив, тоже рассмеялась.
– И то верно. Я удивляюсь только, почему она не попрощалась с нами, но Джилл не из тех, кто любит долгие проводы, по ней сразу видно.
Эвани продолжал улыбаться, пока она не отошла, чтобы отыскать Делию среди груды грузов; потом снова оперся на бушприт и уставился в море, словно борясь со слезами.
Марха ничего не могла поделать, но прилегла рядом с ним и стала ждать.
Море простиралось перед ними как дорога, сине-зеленая, усеянная бурыми водорослями. Чайки носились в утреннем воздухе, пронзительно крича.
– Ладно, – сказал наконец Эвани. – Даже самые старые друзья когда-то должны расстаться, раньше или позже. Такая судьба…
– Ты будешь скучать по Джилл? Он кивнул, не оборачиваясь.
– Послушай, милый, – Мархе хотелось заплакать от облегчения, попросту оттого, что нашла какие-то слова. – Если наши представления и дальше будут так же успешны, может быть, мы когда-нибудь доберемся до Дэверри и там отыщем Джилл? Если она бывает в том месте, которое называют Уммглэйд, мы узнаем, где ее искать!
Он посмотрел на нее, и на этот раз улыбка была настоящей:
– Может, так и будет. Я как-то ухитрился забыть про такую возможность…
– Глупенький, – она положила руку ему на плечо. – Мой возлюбленный дурачок…
– Ты любишь меня? Честно-честно, по правде – любишь?
– Да! Больше жизни!
– Не говори так, – он схватил ее за плечи так крепко, что ей стало больно. – Это дурная примета!
– Я не знала…
– Но главное – ты любишь меня! Боги великие! Если ты меня не любишь, то я… – в голосе его послышались слезы.
– Люблю, люблю! Я только слов не найду, чтобы высказать…
– Прости, – он отпустил ее, потом снова обнял, теперь уже нежно. – Извини меня, милая. Признаюсь, я нынче не в самом лучшем из возможных настроений… – Он поцеловал ее в губы. – Удивительно, почему ты не оставила меня наедине с моим нравом, характером, темпераментом или как там это называют!
Все утро он провел в одиночестве, разглядывая море и небо. Марху, без всякого чародейства, посетило предчувствие: проживи она с мужем хоть полсотни лет, никогда не дано ей будет узнать его полностью, до глубины; а между тем, по законам и Дэверри, и Бардека, было поздно менять решение. Вспомнилась ей также старая гадалка из Лувилы. «Валет цветов». Вот это кто подразумевался – Эвани. Я вышла замуж за валета цветов, и никогда мне уже не стать принцессой.
Джилл следила за кораблем, пока он не скрылся из виду, потом вернулась в гостиницу, расплатилась с хозяином по счетам, оставленным артистами, и перебрала вещи, отбирая самое важное, чтобы поместилось в дорожный мешок: одежда, несколько карт и рукописей, найденных в городах архипелага, набор трав на все случаи и несколько полезных мелочей; все остальное в приступе бережливости отдала на хранение хозяину, словно рассчитывала когда-то вернуться сюда. Нагруженная, как коробейник, она вышла из города через западные ворота и прошла около мили, держась утоптанной обочины, а не грязной середины. Как только она свернула в густой лес, Даландра вышла ей навстречу из-под деревьев. В солнечном свете эльфийская женщина казалась нематериальной, словно струйка дыма, вьющаяся между ветвей.
– Ты готова? – спросила она. – Пожалуйста, запомни: время течет по-разному даже на границе миров. Тебе покажется, что мы пробыли у Врат совсем недолго, но здесь может пройти несколько лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Наконец Саламандр вскинул руки к небу, склонил голову и внял призывам капитана. Как только он взошел на борт, корабль отошел от причала. И в ту же минуту пред Джилл возник седой гном, улыбаясь до ушей и кланяясь. Она взяла его на руки, будто куклу, и следила за тем, как уплывает на юг корабль, пользуясь проснувшимся ветром, пока его очертания не растворились в жемчужной дымке рассвета. Сразу стало жарко, и пот потек ручейком по ее спине.
– Ну, будем надеяться по меньшей мере, что Старшие братья нашли себе островок получше этого, хотя, сказать по правде, надежда слабая…
Гном скорчил скорбную физиономию и пропал.
Корабль проплыл уже несколько миль в виду побережья, когда Марха заметила, что с Саламандром неладно. Она стояла на корме, наблюдая за кильватерной струей и болтая с кормчим, когда к ней подошла мрачная Китта, кое-как протиснувшись между ящиками и сундуками.
– Марха, ты бы лучше присмотрела за собственным мужем. Он там, на носу.
Марха сорвалась с места, Китта последовала за ней, соблюдая почтительную дистанцию. Саламандр лежал на носу, прислонившись к основанию бушприта, словно наблюдая за морем, но на самом деле смотрел прямо перед собою, ничего не видя и не замечая.
– Эвани!
Он не шевельнулся и, похоже, не расслышал. На мгновение Марху одолел безумный страх, что ни одно ее слово не достигнет его слуха, а если она попытается коснуться его, то рука пройдет сквозь его руку, и никогда он не откликнется… Словно кошмарный сон одолел ее наяву, опутал неодолимой сетью, свет исказился, на краткий миг все вокруг стало синим, холодным; она и не пробовала говорить, зная, что это напрасно, но всхлипнула, сдерживая рыдание, и он тотчас обернулся, изобразив натянутую улыбку.
– Ну, милая, мы в пути, и все отлично, не так ли? Иллюзия развеялась. Обычный солнечный свет играл на волнах, грел ее кожу и волосы. Но улыбка мужа показалась Мархе оскорбительнее пощечины: зачем он пытается скрыть от нее свою боль?
– Мне показалось, что тебе плохо…
– О нет, нет, ничуть. Я просто задумался.
Ей было очень плохо, она вглядывалась в его лицо и думала, все ли еще он любит ее?
– Сламандер, – сказала Китта, приблизившись, – а где Джилл?
– А, она с нами не поехала. На этих вонючих островах ей больше искать нечего, и она вернется в Ористинну на другом корабле.
– Неужели? – Китта вопросительно приподняла бровь.
– Да-да, – Эвани снова улыбнулся, на этот раз удачнее. – У нее есть своя задача, вы же знаете, и она быстро убедилась, что в этих гнилых местечках редких книг ей не найти.
– Да, это, конечно, так, – Китта подавила желание задать еще один вопрос. – Я с самого начала удивлялась, зачем вообще она отправилась с нами. Но будет ли с нею все в порядке?
– Дорогая моя! – громко рассмеялся Эвани. – На свете нет особы, более способной постоять за себя, чем Джилл!
Китта кивнула и, поразмыслив, тоже рассмеялась.
– И то верно. Я удивляюсь только, почему она не попрощалась с нами, но Джилл не из тех, кто любит долгие проводы, по ней сразу видно.
Эвани продолжал улыбаться, пока она не отошла, чтобы отыскать Делию среди груды грузов; потом снова оперся на бушприт и уставился в море, словно борясь со слезами.
Марха ничего не могла поделать, но прилегла рядом с ним и стала ждать.
Море простиралось перед ними как дорога, сине-зеленая, усеянная бурыми водорослями. Чайки носились в утреннем воздухе, пронзительно крича.
– Ладно, – сказал наконец Эвани. – Даже самые старые друзья когда-то должны расстаться, раньше или позже. Такая судьба…
– Ты будешь скучать по Джилл? Он кивнул, не оборачиваясь.
– Послушай, милый, – Мархе хотелось заплакать от облегчения, попросту оттого, что нашла какие-то слова. – Если наши представления и дальше будут так же успешны, может быть, мы когда-нибудь доберемся до Дэверри и там отыщем Джилл? Если она бывает в том месте, которое называют Уммглэйд, мы узнаем, где ее искать!
Он посмотрел на нее, и на этот раз улыбка была настоящей:
– Может, так и будет. Я как-то ухитрился забыть про такую возможность…
– Глупенький, – она положила руку ему на плечо. – Мой возлюбленный дурачок…
– Ты любишь меня? Честно-честно, по правде – любишь?
– Да! Больше жизни!
– Не говори так, – он схватил ее за плечи так крепко, что ей стало больно. – Это дурная примета!
– Я не знала…
– Но главное – ты любишь меня! Боги великие! Если ты меня не любишь, то я… – в голосе его послышались слезы.
– Люблю, люблю! Я только слов не найду, чтобы высказать…
– Прости, – он отпустил ее, потом снова обнял, теперь уже нежно. – Извини меня, милая. Признаюсь, я нынче не в самом лучшем из возможных настроений… – Он поцеловал ее в губы. – Удивительно, почему ты не оставила меня наедине с моим нравом, характером, темпераментом или как там это называют!
Все утро он провел в одиночестве, разглядывая море и небо. Марху, без всякого чародейства, посетило предчувствие: проживи она с мужем хоть полсотни лет, никогда не дано ей будет узнать его полностью, до глубины; а между тем, по законам и Дэверри, и Бардека, было поздно менять решение. Вспомнилась ей также старая гадалка из Лувилы. «Валет цветов». Вот это кто подразумевался – Эвани. Я вышла замуж за валета цветов, и никогда мне уже не стать принцессой.
Джилл следила за кораблем, пока он не скрылся из виду, потом вернулась в гостиницу, расплатилась с хозяином по счетам, оставленным артистами, и перебрала вещи, отбирая самое важное, чтобы поместилось в дорожный мешок: одежда, несколько карт и рукописей, найденных в городах архипелага, набор трав на все случаи и несколько полезных мелочей; все остальное в приступе бережливости отдала на хранение хозяину, словно рассчитывала когда-то вернуться сюда. Нагруженная, как коробейник, она вышла из города через западные ворота и прошла около мили, держась утоптанной обочины, а не грязной середины. Как только она свернула в густой лес, Даландра вышла ей навстречу из-под деревьев. В солнечном свете эльфийская женщина казалась нематериальной, словно струйка дыма, вьющаяся между ветвей.
– Ты готова? – спросила она. – Пожалуйста, запомни: время течет по-разному даже на границе миров. Тебе покажется, что мы пробыли у Врат совсем недолго, но здесь может пройти несколько лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116