Нам придется спешить!
Вдвоем они углубились в чащу леса, испятнанную тенью, обходя огромные стволы. Поначалу Джилл не замечала никаких перемен, но вдруг осознала, что листва приобрела такой яркий оттенок, как будто ее вырезали из изумруда. Еще несколько шагов, и впереди открылось волнуемое ветром море травы. Оглянувшись, Джилл обнаружила, что лес исчез за полупрозрачной мерцающей дымкой, в переливах розового, голубого и сиреневого.
Туман разрастался, густел и наконец окутал путешественниц приятной прохладой.
– Ну вот, ~ сказала Даландра, – видишь, ты уже не в своем теле!
Джилл ощутила какую-то тяжесть на шее – оказалось, это маленькая статуэтка из обсидиана, точное подобие ее самой, подвешенная на золотой цепочке. Даландра засмеялась:
– А моя – из аметиста! Довольно неучтиво со стороны Эвандара воплотить тебя в черном камне. Он такой суровый…
– Ничего, мне вполне подходит.
Три дороги простерлись перед ними, как светлые ленты на зеленом ковре трав. Одна вела налево, к гряде темных холмов, таких голых и хмурых, что они явно не могли принадлежать ни к одному из тех миров, которые Даландра могла назвать родными. Дорога направо упиралась в горный массив, с пиками, уходящими ввысь в чистом воздухе за туманной завесой, блеклыми, со стеклистым отблеском; на их вершинах лежал снег, сияющий такой белизной, что казалось, будто они подсвечены изнутри. Третья дорога, посередине, уводила в даль туманной равнины. По ней шел навстречу женщинам кто-то в эльфийской одежде. Он беспечно насвистывал на ходу, волосы его были невозможно яркого желтого цвета, а когда он приблизился, Джилл увидела, что глаза у него столь же неестественно ярко-голубые, а губы алые как вишни. От него истекал поток магической силы, осязаемый для Джилл, как дуновение ветра.
– Доброе утро, прекрасная госпожа! – сказал он на языке Деверри. – Моя любимая известила меня, что ты желаешь поскорее отправиться в путь и не погостишь здесь, в любимейшей моей земле. Очень жаль, ибо я мог бы показать тебе множество чудес!
– Мне также очень жаль, и я весьма польщена твоим приглашением, но то, что я хочу найти, также относится к разряду чудес. Если я правильно запомнила, то оно может оказаться интересным и для тебя – тайное убежище эльфов на острове среди моря!
Он улыбнулся, показав преострые зубы.
– Возможно, когда-нибудь я навещу тебя там. – Он обернулся к Даландре. – Я нашел нужную дорогу. Пойдем?
Вместо ответа она улыбнулась и взяла его под руку. Джилл пошла за ними, держась немного в стороне, когда они двинулись вперед по срединной дороге, словно дама с кавалером, вздумавшие прогуляться по парку своего поместья. Туман клубился вокруг, только прямо впереди завеса его раздвигалась, открывая темные купы деревьев. Откуда-то справа долетали отдаленные звуки океанского прибоя, катящего валы на некий невидимый берег.
– Видела те три дороги? От них берут начало все пути, – заметил Эвандар. – Люди и эльфы, все разумные существа под всеми солнцами вселенной предпочитают думать, что ходят по дорогам, которые сами проложили, правда? Но все земные пути суть ответвлениях тех трех дорог.
– Вот как? – удивилась Джилл. – Странно это мне, но спорить не стану: надо полагать, ты лучше знаешь.
– А поскольку в тех трех дорогах начало и конец всех земных путей, то по ним и выйти можно куда угодно. Можно переходить с одной на другую, при условии, конечно, что ты знаешь, как это делается.
– Понятно, – Джилл позволила себе усмехнуться. – В этом-то, видно, весь фокус?
– Конечно, – любезно отозвался он. – И научиться этому фокусу нелегко!
– Вот в это я легко поверю!
– Поверь, я охотно поделился бы с тобой этим умением, если б ты решилась побыть здесь подольше.
Джилл испытала такое искушение, что чуть не заплакала, но, поборов его, засмеялась и отрицательно покачала головой.
– Спасибо за предложение. Но сейчас я обязана довести до конца начатое дело.
– Тебе выбирать, – Эвандар поклонился, почтительно и насмешливо разом. – Могу сразу признаться, что немалого труда требует умение распутывать дороги – знаешь, они как остатки ниток в корзинке ткача, клубки и обрывки всех цветов, перемешанные и спутанные так, что мудрено вытянуть свободный конец, не затянув на нем узлов. А посему давайте-ка остановимся, мне надо поразмыслить.
Они находились в тот момент на вершине плоского холма, полого спускающегося к новой равнине, обширной, поросшей травою, испещренной сетью ручейков и кудрявых рощиц.
Вдали, на горизонте, в густом тумане Джилл едва разглядела высокие башни, белокаменные, с проблесками золота, как будто там находился великий город. Хотя Эвандар говорил о множестве дорог, видна была лишь одна, вьющаяся по равнине наподобие реки.
– Они все выглядят одинаково поначалу, – сказал Эвандар, словно уловив мысли Джилл. – Заметить переход можно только когда двигаешься. Пойдем, нам нужно спуститься рядом с вон теми серыми камнями.
Как только Эвандар протянул руку, указывая направление, Джилл действительно разглядела камни, большие валуны, наполовину вросшие в землю примерно на середине спуска. Проходя мимо них, Джилл заметила, что камни носят следы обработки, кто-то придал им плоскую форму при помощи грубого инструмента и расположил почти правильным кругом.
– Здесь, пожалуй, нам нужно свернуть, – сказал Эвандар.
Внезапно они оказались на берегу реки, окаймленном порослью желтых цветов, залитом солнечным светом – блики играли в воде, будто россыпь золотых монет. Казалось, что пройден уже немалый отрезок пути, но Джилл все еще различала вдали рокот морских волн.
– А как же странствия по воде? Получается, что все корабли плывут по одному и тому же морю, – тому, которое мы тут слышим? – Джилл неопределенно взмахнула рукой. – И есть какая-то одна гавань, где бросают якоря все моряки?
– Воистину есть. Опять-таки, для тех, кто умеет ее отыскать. Твои предки плыли по этому морю, когда друид Кадваллон спас их от рабства, уведя из страны, именуемой Галлией, где они потерпели поражение. Но ты, разумеется, все это прекрасно знаешь и сама.
– Что? – Джилл остановилась как вкопанная. – Я и слыхом такого не слыхивала! О чем это ты?
Эвандар вскинул голову и расхохотался:
– Кадваллон был человек замечательный, хоть порой и несколько суровый. Я хорошо знал его, госпожа моя. Теперь ты понимаешь, сколько любопытных историй я мог бы рассказать, если бы ты соизволила посетить мое скромное жилище?
Джилл заколебалась, но Даландра вмешалась, бросив в Эвандара сердитый взгляд:
– Не слушай его, Джилл! Ты не можешь себе позволить годы и годы праздного сидения за кубком меда!
– Как ты строга, любовь моя, – ухмыльнулся Эвандар. – Увы, слова твои правдивы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Вдвоем они углубились в чащу леса, испятнанную тенью, обходя огромные стволы. Поначалу Джилл не замечала никаких перемен, но вдруг осознала, что листва приобрела такой яркий оттенок, как будто ее вырезали из изумруда. Еще несколько шагов, и впереди открылось волнуемое ветром море травы. Оглянувшись, Джилл обнаружила, что лес исчез за полупрозрачной мерцающей дымкой, в переливах розового, голубого и сиреневого.
Туман разрастался, густел и наконец окутал путешественниц приятной прохладой.
– Ну вот, ~ сказала Даландра, – видишь, ты уже не в своем теле!
Джилл ощутила какую-то тяжесть на шее – оказалось, это маленькая статуэтка из обсидиана, точное подобие ее самой, подвешенная на золотой цепочке. Даландра засмеялась:
– А моя – из аметиста! Довольно неучтиво со стороны Эвандара воплотить тебя в черном камне. Он такой суровый…
– Ничего, мне вполне подходит.
Три дороги простерлись перед ними, как светлые ленты на зеленом ковре трав. Одна вела налево, к гряде темных холмов, таких голых и хмурых, что они явно не могли принадлежать ни к одному из тех миров, которые Даландра могла назвать родными. Дорога направо упиралась в горный массив, с пиками, уходящими ввысь в чистом воздухе за туманной завесой, блеклыми, со стеклистым отблеском; на их вершинах лежал снег, сияющий такой белизной, что казалось, будто они подсвечены изнутри. Третья дорога, посередине, уводила в даль туманной равнины. По ней шел навстречу женщинам кто-то в эльфийской одежде. Он беспечно насвистывал на ходу, волосы его были невозможно яркого желтого цвета, а когда он приблизился, Джилл увидела, что глаза у него столь же неестественно ярко-голубые, а губы алые как вишни. От него истекал поток магической силы, осязаемый для Джилл, как дуновение ветра.
– Доброе утро, прекрасная госпожа! – сказал он на языке Деверри. – Моя любимая известила меня, что ты желаешь поскорее отправиться в путь и не погостишь здесь, в любимейшей моей земле. Очень жаль, ибо я мог бы показать тебе множество чудес!
– Мне также очень жаль, и я весьма польщена твоим приглашением, но то, что я хочу найти, также относится к разряду чудес. Если я правильно запомнила, то оно может оказаться интересным и для тебя – тайное убежище эльфов на острове среди моря!
Он улыбнулся, показав преострые зубы.
– Возможно, когда-нибудь я навещу тебя там. – Он обернулся к Даландре. – Я нашел нужную дорогу. Пойдем?
Вместо ответа она улыбнулась и взяла его под руку. Джилл пошла за ними, держась немного в стороне, когда они двинулись вперед по срединной дороге, словно дама с кавалером, вздумавшие прогуляться по парку своего поместья. Туман клубился вокруг, только прямо впереди завеса его раздвигалась, открывая темные купы деревьев. Откуда-то справа долетали отдаленные звуки океанского прибоя, катящего валы на некий невидимый берег.
– Видела те три дороги? От них берут начало все пути, – заметил Эвандар. – Люди и эльфы, все разумные существа под всеми солнцами вселенной предпочитают думать, что ходят по дорогам, которые сами проложили, правда? Но все земные пути суть ответвлениях тех трех дорог.
– Вот как? – удивилась Джилл. – Странно это мне, но спорить не стану: надо полагать, ты лучше знаешь.
– А поскольку в тех трех дорогах начало и конец всех земных путей, то по ним и выйти можно куда угодно. Можно переходить с одной на другую, при условии, конечно, что ты знаешь, как это делается.
– Понятно, – Джилл позволила себе усмехнуться. – В этом-то, видно, весь фокус?
– Конечно, – любезно отозвался он. – И научиться этому фокусу нелегко!
– Вот в это я легко поверю!
– Поверь, я охотно поделился бы с тобой этим умением, если б ты решилась побыть здесь подольше.
Джилл испытала такое искушение, что чуть не заплакала, но, поборов его, засмеялась и отрицательно покачала головой.
– Спасибо за предложение. Но сейчас я обязана довести до конца начатое дело.
– Тебе выбирать, – Эвандар поклонился, почтительно и насмешливо разом. – Могу сразу признаться, что немалого труда требует умение распутывать дороги – знаешь, они как остатки ниток в корзинке ткача, клубки и обрывки всех цветов, перемешанные и спутанные так, что мудрено вытянуть свободный конец, не затянув на нем узлов. А посему давайте-ка остановимся, мне надо поразмыслить.
Они находились в тот момент на вершине плоского холма, полого спускающегося к новой равнине, обширной, поросшей травою, испещренной сетью ручейков и кудрявых рощиц.
Вдали, на горизонте, в густом тумане Джилл едва разглядела высокие башни, белокаменные, с проблесками золота, как будто там находился великий город. Хотя Эвандар говорил о множестве дорог, видна была лишь одна, вьющаяся по равнине наподобие реки.
– Они все выглядят одинаково поначалу, – сказал Эвандар, словно уловив мысли Джилл. – Заметить переход можно только когда двигаешься. Пойдем, нам нужно спуститься рядом с вон теми серыми камнями.
Как только Эвандар протянул руку, указывая направление, Джилл действительно разглядела камни, большие валуны, наполовину вросшие в землю примерно на середине спуска. Проходя мимо них, Джилл заметила, что камни носят следы обработки, кто-то придал им плоскую форму при помощи грубого инструмента и расположил почти правильным кругом.
– Здесь, пожалуй, нам нужно свернуть, – сказал Эвандар.
Внезапно они оказались на берегу реки, окаймленном порослью желтых цветов, залитом солнечным светом – блики играли в воде, будто россыпь золотых монет. Казалось, что пройден уже немалый отрезок пути, но Джилл все еще различала вдали рокот морских волн.
– А как же странствия по воде? Получается, что все корабли плывут по одному и тому же морю, – тому, которое мы тут слышим? – Джилл неопределенно взмахнула рукой. – И есть какая-то одна гавань, где бросают якоря все моряки?
– Воистину есть. Опять-таки, для тех, кто умеет ее отыскать. Твои предки плыли по этому морю, когда друид Кадваллон спас их от рабства, уведя из страны, именуемой Галлией, где они потерпели поражение. Но ты, разумеется, все это прекрасно знаешь и сама.
– Что? – Джилл остановилась как вкопанная. – Я и слыхом такого не слыхивала! О чем это ты?
Эвандар вскинул голову и расхохотался:
– Кадваллон был человек замечательный, хоть порой и несколько суровый. Я хорошо знал его, госпожа моя. Теперь ты понимаешь, сколько любопытных историй я мог бы рассказать, если бы ты соизволила посетить мое скромное жилище?
Джилл заколебалась, но Даландра вмешалась, бросив в Эвандара сердитый взгляд:
– Не слушай его, Джилл! Ты не можешь себе позволить годы и годы праздного сидения за кубком меда!
– Как ты строга, любовь моя, – ухмыльнулся Эвандар. – Увы, слова твои правдивы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116