Можете спать спокойно. – Он с деланной рассеянностью осмотрелся и добавил: – Никто не хочет присмотреть за моей лошадкой? Спасибо скажу!
Руэн взял у него поводья и отвел дрожащую лошадь туда, где паслись остальные.
– Ну, а теперь, мой добрый советник, пойдем, – сказал Маррин с улыбкой (в молодости все неприятное забывается быстро…). – От меня ты так легко не отделаешься!
– Уж это точно, – старик задумался, но Мамин был уверен, что речь у него заготовлена заранее и колеблется он лишь для виду. – Чтобы отправить на покой призрак, нужно сжечь тело. Вот я и сложил большой костер, и возложил на него те жуткие останки. Да только позабыл про скопившиеся трупные газы, они взорвались и высадили в воздух всю хижину. Надеюсь, сударь мой, князь не станет слишком из-за этого переживать. Конечно, это было его владение, но, в сущности, жалкие развалины…
К удивлению Мамина, этой, на его взгляд, совершенно неправдоподобной байке все поверили. Наверно, просто хотели поверить, чтобы больше не ломать себе головы над этими темными и запутанными вещами. Позже, когда все улеглись спать, завернувшись в одеяла, – и княжич, и капитан, – а Мамин и Эйтан втроем со стариком остались посидеть у затухающего огня, им была открыта некая частица правды.
– Тебя-то мне и нужно, – обратился Невин к Эйтану, – ведь ты когда-то служил клану Кабана в Кантрэ, правда? Посмотри-ка на эту оловянную бляшку. Эта свинка – просто рисунок или все-таки гербовый знак?
– Гербовый, без всякого сомнения, – Эйтан наклонил бляшку так, чтобы свет от последнего горящего полена упал на нее. – Это знак гвербрета: видишь, как изогнуты клыки?
– Так и есть. Вот оно как… Выходит, по меньшей мере один из воинов Кабана побывал нынешней зимою в той хижине. Впрочем, это мог быть и кто-то из уволенных, еще не сменивший снаряжения.
– Я не могу себе представить, чтобы хоть кто-то из моих прежних сослуживцев мог так надругаться над убитым!
– Да? Но, быть может, снаряжение принадлежало как раз тому, кого убили. Он поплатился жизнью за то, что хотел совершить доброе дело, это я выяснил точно.
– Ты… говорил с призраком? – еле выговорил Маддин. Эйтан уставился на мага испуганными глазами.
– Говорить с ним невозможно. Но я задавал вопросы, а он мог кивать: «да» или «нет», – старик с лукавой усмешкой взглянул на Эйтана. – Что тебя так потрясло, друг мой? Насколько я помню, тебя самого однажды ошибкой приняли за призрака!
– Да, но я же не был в самом деле мертвым!
– Конечно, тот бедняга был гораздо менее живым, чем ты, но и совсем мертвым не был. Теперь он ушел наконец к богам, и они вознаградят его, я надеюсь. – Невин, нахмурившись, снова осмотрел кусочек металла. – Скажи-ка мне, Эйтан… Когда ты служил в Кантрэ, не приходилось ли тебе слышать о колдовстве, о черном волшебстве? Может, кто-то толковал о чьих-то особых способностях, о ясновидении и прочем?
Эйтан пожал было плечами, но вдруг поморщился, словно задел за незажившую ранку.
– Была странная история много лет назад. Я служил в охране у вдовой сестры гвербрета, и вот однажды ей вздумалось выехать на прогулку поздней осенью. И сокола зачем-то с собой взяла. Я говорю: какая теперь дичь, птицы-то улетели, а она смеется: я, говорит, свою дичь найду. И она, черт возьми, нашла: пустила сокола за обыкновенной вороной, и тот ее, конечно, сбил. Тут госпожа вырывает перья с хвоста и крыльев, а прочее выбросила, – Эйтан надолго замолчал. – Ну, и зачем это тебе понадобилось, спрашиваю у нее. А она снова смеется: я, мол, причарую твое сердце. Ну, так и сбылось, только сработали те перья или нет, так и не понял. Она и без них обошлась… – Эйтан резко поднялся на ноги. – Вам еще что-то нужно от меня, господин?
– Больше ничего. Прости, что разбередил старую рану.
Кивнув головой, Эйтан ушел в темноту. Поколебавшись, Маддин решил, что лучше оставить его наедине с давним горем.
– Мне, честно, очень неловко, – сказал Невин. – Похоже, Эйтана выгнали из отряда за то, что ухаживал за сестрой гвербрета?
– Именно. Но я так понимаю, что дело не ограничилось ласковыми словами и подношением цветов….
– Эх, я однажды видел госпожу Меродду – Она была самая опасная женщина из всех, каких мне довелось видеть. Интересно все это, мой мальчик, весьма и весьма интересно… Ты помалкивай о том, что сейчас услышал, ладно? Народ и без того уже обеспокоен.
– Ну, ко мне это не относится!
– Ох-ох-ох, – усмехнулся Невин. – Можно подумать, ты не сгораешь от любопытства!
– Поверьте мне, я холоден как лед! Ладно, господин мой, пойду-ка я посплю, а то глаза сами слипаются!
Маддин едва успел завернуться в одеяло, как сон сморил его. Но посреди ночи, ближе к рассвету, он проснулся на минутку и увидел, что Невин все еще сидит у костра, глядя на последние догорающие угли.
Наутро отряд серебряных кинжалов в подавленном настроении без промедления пустился в обратный путь до Дан Друлока. Вечером Невин вызвал Маддина и Карадока в личные покои князя на совещание. У князя Кассила была карта трех королевств, нарисованная со всеми подробностями жрецами Умма; он как-то обмолвился, что тонкий пергамент и сам по себе шел на вес золота, но карта обошлась ему намного, намного дороже. Пока Невин с князем ломали головы над тем, как отправить Маррина в Кермор, Маддин в немом восхищении любовался картой в мерцающем свете свечей. Читать он не умел, но распознал реки и горы, Канавер и холмы Кантрэ, где провел свои ранние годы, длинные реки срединного Дэверри, текущие с северной гряды, и, наконец, Авер-Эль, реку с чужестранным названием, которая брала исток из озера, раскинувшегося прямо за окнами зала совета.
Границы королевств и их провинций были обозначены на карте красными линиями. Даже не разбирая букв, Маддин увидел, что поездка от озера Дру до Кермора будет долгой и отнюдь не безопасной. В пределах Пирдона княжичу ничто не угрожало; но от границы Пирдона до земель, подвластных Кермору, оставалось не менее ста миль чужого, враждебного пространства – придется пересекать Кантрэ.
– Мне страшно думать, что кто-то из врагов проведал о предназначении Маррина… – Голос Кассила вернул Маддина к действительности. – Важнее всего, конечно, было бы узнать, кто они, где лежат владения их подданных, чтобы определить, придется ли сыну моему проезжать там.
– Я сильно подозреваю, государь, что их подданные только своими делами заняты, – сказал Невин, – и вряд ли посовестятся продать эти сведения всякому, кто щедро заплатит.
Карадок угрюмо кивнул, соглашаясь с магом:
– Есть отряды наемников, есть и наемные шпионы. Встречал я таких за последнее время не раз. Годны разве что в пищу воронам. Только и славы, что пронырливы как горностаи.
– Ну, коли так, – сказал Кассил, – могу поспорить, что главным покупателем их грязного товара окажется король Кантрэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Руэн взял у него поводья и отвел дрожащую лошадь туда, где паслись остальные.
– Ну, а теперь, мой добрый советник, пойдем, – сказал Маррин с улыбкой (в молодости все неприятное забывается быстро…). – От меня ты так легко не отделаешься!
– Уж это точно, – старик задумался, но Мамин был уверен, что речь у него заготовлена заранее и колеблется он лишь для виду. – Чтобы отправить на покой призрак, нужно сжечь тело. Вот я и сложил большой костер, и возложил на него те жуткие останки. Да только позабыл про скопившиеся трупные газы, они взорвались и высадили в воздух всю хижину. Надеюсь, сударь мой, князь не станет слишком из-за этого переживать. Конечно, это было его владение, но, в сущности, жалкие развалины…
К удивлению Мамина, этой, на его взгляд, совершенно неправдоподобной байке все поверили. Наверно, просто хотели поверить, чтобы больше не ломать себе головы над этими темными и запутанными вещами. Позже, когда все улеглись спать, завернувшись в одеяла, – и княжич, и капитан, – а Мамин и Эйтан втроем со стариком остались посидеть у затухающего огня, им была открыта некая частица правды.
– Тебя-то мне и нужно, – обратился Невин к Эйтану, – ведь ты когда-то служил клану Кабана в Кантрэ, правда? Посмотри-ка на эту оловянную бляшку. Эта свинка – просто рисунок или все-таки гербовый знак?
– Гербовый, без всякого сомнения, – Эйтан наклонил бляшку так, чтобы свет от последнего горящего полена упал на нее. – Это знак гвербрета: видишь, как изогнуты клыки?
– Так и есть. Вот оно как… Выходит, по меньшей мере один из воинов Кабана побывал нынешней зимою в той хижине. Впрочем, это мог быть и кто-то из уволенных, еще не сменивший снаряжения.
– Я не могу себе представить, чтобы хоть кто-то из моих прежних сослуживцев мог так надругаться над убитым!
– Да? Но, быть может, снаряжение принадлежало как раз тому, кого убили. Он поплатился жизнью за то, что хотел совершить доброе дело, это я выяснил точно.
– Ты… говорил с призраком? – еле выговорил Маддин. Эйтан уставился на мага испуганными глазами.
– Говорить с ним невозможно. Но я задавал вопросы, а он мог кивать: «да» или «нет», – старик с лукавой усмешкой взглянул на Эйтана. – Что тебя так потрясло, друг мой? Насколько я помню, тебя самого однажды ошибкой приняли за призрака!
– Да, но я же не был в самом деле мертвым!
– Конечно, тот бедняга был гораздо менее живым, чем ты, но и совсем мертвым не был. Теперь он ушел наконец к богам, и они вознаградят его, я надеюсь. – Невин, нахмурившись, снова осмотрел кусочек металла. – Скажи-ка мне, Эйтан… Когда ты служил в Кантрэ, не приходилось ли тебе слышать о колдовстве, о черном волшебстве? Может, кто-то толковал о чьих-то особых способностях, о ясновидении и прочем?
Эйтан пожал было плечами, но вдруг поморщился, словно задел за незажившую ранку.
– Была странная история много лет назад. Я служил в охране у вдовой сестры гвербрета, и вот однажды ей вздумалось выехать на прогулку поздней осенью. И сокола зачем-то с собой взяла. Я говорю: какая теперь дичь, птицы-то улетели, а она смеется: я, говорит, свою дичь найду. И она, черт возьми, нашла: пустила сокола за обыкновенной вороной, и тот ее, конечно, сбил. Тут госпожа вырывает перья с хвоста и крыльев, а прочее выбросила, – Эйтан надолго замолчал. – Ну, и зачем это тебе понадобилось, спрашиваю у нее. А она снова смеется: я, мол, причарую твое сердце. Ну, так и сбылось, только сработали те перья или нет, так и не понял. Она и без них обошлась… – Эйтан резко поднялся на ноги. – Вам еще что-то нужно от меня, господин?
– Больше ничего. Прости, что разбередил старую рану.
Кивнув головой, Эйтан ушел в темноту. Поколебавшись, Маддин решил, что лучше оставить его наедине с давним горем.
– Мне, честно, очень неловко, – сказал Невин. – Похоже, Эйтана выгнали из отряда за то, что ухаживал за сестрой гвербрета?
– Именно. Но я так понимаю, что дело не ограничилось ласковыми словами и подношением цветов….
– Эх, я однажды видел госпожу Меродду – Она была самая опасная женщина из всех, каких мне довелось видеть. Интересно все это, мой мальчик, весьма и весьма интересно… Ты помалкивай о том, что сейчас услышал, ладно? Народ и без того уже обеспокоен.
– Ну, ко мне это не относится!
– Ох-ох-ох, – усмехнулся Невин. – Можно подумать, ты не сгораешь от любопытства!
– Поверьте мне, я холоден как лед! Ладно, господин мой, пойду-ка я посплю, а то глаза сами слипаются!
Маддин едва успел завернуться в одеяло, как сон сморил его. Но посреди ночи, ближе к рассвету, он проснулся на минутку и увидел, что Невин все еще сидит у костра, глядя на последние догорающие угли.
Наутро отряд серебряных кинжалов в подавленном настроении без промедления пустился в обратный путь до Дан Друлока. Вечером Невин вызвал Маддина и Карадока в личные покои князя на совещание. У князя Кассила была карта трех королевств, нарисованная со всеми подробностями жрецами Умма; он как-то обмолвился, что тонкий пергамент и сам по себе шел на вес золота, но карта обошлась ему намного, намного дороже. Пока Невин с князем ломали головы над тем, как отправить Маррина в Кермор, Маддин в немом восхищении любовался картой в мерцающем свете свечей. Читать он не умел, но распознал реки и горы, Канавер и холмы Кантрэ, где провел свои ранние годы, длинные реки срединного Дэверри, текущие с северной гряды, и, наконец, Авер-Эль, реку с чужестранным названием, которая брала исток из озера, раскинувшегося прямо за окнами зала совета.
Границы королевств и их провинций были обозначены на карте красными линиями. Даже не разбирая букв, Маддин увидел, что поездка от озера Дру до Кермора будет долгой и отнюдь не безопасной. В пределах Пирдона княжичу ничто не угрожало; но от границы Пирдона до земель, подвластных Кермору, оставалось не менее ста миль чужого, враждебного пространства – придется пересекать Кантрэ.
– Мне страшно думать, что кто-то из врагов проведал о предназначении Маррина… – Голос Кассила вернул Маддина к действительности. – Важнее всего, конечно, было бы узнать, кто они, где лежат владения их подданных, чтобы определить, придется ли сыну моему проезжать там.
– Я сильно подозреваю, государь, что их подданные только своими делами заняты, – сказал Невин, – и вряд ли посовестятся продать эти сведения всякому, кто щедро заплатит.
Карадок угрюмо кивнул, соглашаясь с магом:
– Есть отряды наемников, есть и наемные шпионы. Встречал я таких за последнее время не раз. Годны разве что в пищу воронам. Только и славы, что пронырливы как горностаи.
– Ну, коли так, – сказал Кассил, – могу поспорить, что главным покупателем их грязного товара окажется король Кантрэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116