Надеюсь, это сможет произвести определенные изменения в ваших взглядах.
Мойше глядел на него не столько с недоверием, сколько с ужасным разочарованием.
— А я-то думал, что помог изгнать нацистов из Варшавы, — наконец произнес он.
— Верно, дойч-тосевиты были целиком и полностью изгнаны из этого города, в том числе и с вашей помощью, — сказал Золрааг, совершенно не уловив смысла. — Мы ждем от вас дальнейшей помощи по убеждению ваших соплеменников в справедливости нашего дела.
Губернатор говорил без видимой иронии. Но даже нацист не решился бы угрожать женщине и ребенку и тут же заявлять о справедливости своего дела… «Чужак». — подумал Русси. Только сейчас до него полностью дошел смысл этого слова.
Мойше хотел указать Золраагу на ошибки в его рассуждениях. В первые дни после прихода ящеров он еще мог позволить себе столь опрометчивый поступок. С тех пор ему мало-помалу пришлось научиться различать, что к чему. Теперь же его неосмотрительность угрожала не только ему самому, но и Ривке с Рейвеном. Так что надо полегче.
— Вы ведь понимаете, что предлагаете мне нелегкий выбор, — сказал Мойше.
— Отказ от сотрудничества с вашей стороны вынудил меня на такой шаг,
— ответил Золрааг. — Вы просите меня предать свою веру, — сказал Русси. Это была чистая правда. Он попробовал придать голосу жалостливо-просящую интонацию:
— Пожалуйста, дайте мне несколько дней на обдумывание того, что я должен сделать.
На этот раз трюк с болезнью не сработает. Мойше знал об этом заранее.
— Я только прошу вас продолжать работать с нами и для нашего дела, как вы работали прежде. — Насколько Русси становился все осторожнее в своих высказываниях, настолько и Золрааг делался все подозрительнее относительно того, что слышал от Русси. — Почему вам нужно время на обдумывание? — Губернатор что-то сказал в аппарат, стоявший возле него на столе. Это был не телефон, но оттуда все равно раздался ответ. Иногда Мойше казалось, что машина думает за Золраага. Губернатор объявил:
— Наши исследования показывают, что угроза против семьи тосевита чаще всего оказывается наиболее эффективным способом добиться его послушания.
От Русси не ускользнуло то, как Золрааг произнес эту фразу.
— А для Расы это тоже справедливо? — спросил он, надеясь отвлечь Золраага от умозаключений насчет того, зачем ему понадобилось дополнительное время на обдумывание.
Уловка сработала — по крайней мере дала несколько лишних минут. Губернатор совсем по-человечески хмыкнул, рот его широко раскрылся. Видно, вопрос Мойше его позабавил.
— Вряд ли, гepp Русси. Спаривания среди нашего вида происходят только в определенный сезон. Тогда самки выделяют особый запах, способствующий этому. Самки высиживают и воспитывают наш молодняк — это их роль в жизни. Но у нас нет постоянных семей, как у тосевитов. Да и как могли бы мы их иметь, если у нас нет определенности относительно родителей?
«Тогда все ящеры — ублюдки в самом буквальном смысле этого слова». Мойше про себя улыбнулся.
— Так это в равной степени относится и к вашему Императору?
При упоминании титула своего правителя Золрааг опустил глаза.
— Конечно же нет, глупый тосевит, — сказал он. — У Императора есть самки, предназначенные специально для него, чтобы его линия могла надежно продолжаться. Так было в течение тысячи поколений, а может, и больше, поэтому так будет всегда.
«Гарем», — понял Русси. Казалось» после этого он должен был бы с еще большим презрением думать о ящерах, но такого не случилось. Золрааг говорил о своем Императоре с почтением, с каким еврей говорил бы о своем Боге. Тысяча поколений — неудивительно, что Золрааг видел будущее как простое продолжение того, что уже было.
Губернатор вернулся к вопросу, который задавал прежде:
— Зная, что ваша семья является гарантией вашего послушания, почему вы до сих пор колеблетесь? Это явно противоречит результатам наших исследований вашего вида.
«Каких еще исследований?» — подумал Русси. Говоря по правде, он не хотел этого знать. Скорее всего, под этим бесцветным словом скрывается больше страданий, чем способен выдержать его рассудок. Ящеры в конечном счете недалеко ушли от нацистов — они тоже творили с людьми все, что пожелают, и не задумывались о последствиях. Только масштаб покрупнее: для них все человечество значит столько же, сколько для нацистов — евреи. «Я должен был понять это раньше», — думал Русси. Тем не менее он не мог винить себя за прошлые действия. Его соплеменники тогда вымирали, и он помог их спасти. И как нередко случается, краткосрочное решение оказалось частью долгосрочной проблемы.
— Прошу вас отвечать, герр Русси, — резко сказал Золрааг.
— Ну как я могу ответить сейчас? — взмолился Русси. — Вы ставите меня перед невозможным выбором. Мне нужно время на обдумывание.
— Я дам вам один день, — сказал губернатор так, словно сделал великую уступку. — После этого срока я более не потерплю вашу тактику проволочек.
— Да, ваше превосходительство. Благодарю вас, ваше превосходительство.
Русси выскользнул из кабинета Золраага, прежде чем тому придет здравая мысль приставить к нему двоих охранников. Несмотря ни на что, Мойше был вынужден признать, что пришельцы смыслят в тонкостях оккупации намного меньше, чем нацисты.
«Что же теперь делать? — раздумывал он, выходя на уличный холод. — Если я воздам ящерам хвалу за уничтожение Вашингтона, то заслужу себе пулю в спину. Если откажусь…» Он подумал о самоубийстве, которое положило бы конец требованиям Золраага. Это спасло бы его жену и сына. Но он не хотел умирать, он вынес слишком много, чтобы расстаться жизнью. Если существует хоть какой-то иной выход, нужно воспользоваться им.» Русси не удивило, что ноги его сами собой направились к штаб-квартире Мордехая Анелевича. Если кто-то и мог ему помочь, то таким человеком был этот еврейский боевой командир. Беда лишь в том, что Мойше не знал, можно ли вообще ему чем-то помочь.
Когда он подошел, вооруженные часовые у входа в штаб-квартиру если не встали по стойке «смирно», то во всяком случае уважительно вытянулись. Русси сумел без труда пройти к Анелевичу. Тот лишь взглянул ему в глаза и сразу спросил:
— Чем ящер пригрозил вам?
— Не мне, моей семье…
Русси в нескольких словах пересказал ему разговор с Золраагом. Анелевич выругался.
— Пойдемте-ка прогуляемся, реббе Мойше. У меня такое чувство, что ящеры способны слышать все, что мы здесь говорим.
— Пошли.
Русси снова оказался на улице. В эту зиму даже за пределами бывшего гетто Варшава имела давяще унылый вид. Дым от печей, топившихся дровами и низкосортным углем, висел над городом, окрашивая облака и выпавший снег в грязно-бурый цвет. Деревья, зеленые и пышные летом, сейчас устремляли к небу голые ветви, напоминая Русси руки и пальцы скелетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
Мойше глядел на него не столько с недоверием, сколько с ужасным разочарованием.
— А я-то думал, что помог изгнать нацистов из Варшавы, — наконец произнес он.
— Верно, дойч-тосевиты были целиком и полностью изгнаны из этого города, в том числе и с вашей помощью, — сказал Золрааг, совершенно не уловив смысла. — Мы ждем от вас дальнейшей помощи по убеждению ваших соплеменников в справедливости нашего дела.
Губернатор говорил без видимой иронии. Но даже нацист не решился бы угрожать женщине и ребенку и тут же заявлять о справедливости своего дела… «Чужак». — подумал Русси. Только сейчас до него полностью дошел смысл этого слова.
Мойше хотел указать Золраагу на ошибки в его рассуждениях. В первые дни после прихода ящеров он еще мог позволить себе столь опрометчивый поступок. С тех пор ему мало-помалу пришлось научиться различать, что к чему. Теперь же его неосмотрительность угрожала не только ему самому, но и Ривке с Рейвеном. Так что надо полегче.
— Вы ведь понимаете, что предлагаете мне нелегкий выбор, — сказал Мойше.
— Отказ от сотрудничества с вашей стороны вынудил меня на такой шаг,
— ответил Золрааг. — Вы просите меня предать свою веру, — сказал Русси. Это была чистая правда. Он попробовал придать голосу жалостливо-просящую интонацию:
— Пожалуйста, дайте мне несколько дней на обдумывание того, что я должен сделать.
На этот раз трюк с болезнью не сработает. Мойше знал об этом заранее.
— Я только прошу вас продолжать работать с нами и для нашего дела, как вы работали прежде. — Насколько Русси становился все осторожнее в своих высказываниях, настолько и Золрааг делался все подозрительнее относительно того, что слышал от Русси. — Почему вам нужно время на обдумывание? — Губернатор что-то сказал в аппарат, стоявший возле него на столе. Это был не телефон, но оттуда все равно раздался ответ. Иногда Мойше казалось, что машина думает за Золраага. Губернатор объявил:
— Наши исследования показывают, что угроза против семьи тосевита чаще всего оказывается наиболее эффективным способом добиться его послушания.
От Русси не ускользнуло то, как Золрааг произнес эту фразу.
— А для Расы это тоже справедливо? — спросил он, надеясь отвлечь Золраага от умозаключений насчет того, зачем ему понадобилось дополнительное время на обдумывание.
Уловка сработала — по крайней мере дала несколько лишних минут. Губернатор совсем по-человечески хмыкнул, рот его широко раскрылся. Видно, вопрос Мойше его позабавил.
— Вряд ли, гepp Русси. Спаривания среди нашего вида происходят только в определенный сезон. Тогда самки выделяют особый запах, способствующий этому. Самки высиживают и воспитывают наш молодняк — это их роль в жизни. Но у нас нет постоянных семей, как у тосевитов. Да и как могли бы мы их иметь, если у нас нет определенности относительно родителей?
«Тогда все ящеры — ублюдки в самом буквальном смысле этого слова». Мойше про себя улыбнулся.
— Так это в равной степени относится и к вашему Императору?
При упоминании титула своего правителя Золрааг опустил глаза.
— Конечно же нет, глупый тосевит, — сказал он. — У Императора есть самки, предназначенные специально для него, чтобы его линия могла надежно продолжаться. Так было в течение тысячи поколений, а может, и больше, поэтому так будет всегда.
«Гарем», — понял Русси. Казалось» после этого он должен был бы с еще большим презрением думать о ящерах, но такого не случилось. Золрааг говорил о своем Императоре с почтением, с каким еврей говорил бы о своем Боге. Тысяча поколений — неудивительно, что Золрааг видел будущее как простое продолжение того, что уже было.
Губернатор вернулся к вопросу, который задавал прежде:
— Зная, что ваша семья является гарантией вашего послушания, почему вы до сих пор колеблетесь? Это явно противоречит результатам наших исследований вашего вида.
«Каких еще исследований?» — подумал Русси. Говоря по правде, он не хотел этого знать. Скорее всего, под этим бесцветным словом скрывается больше страданий, чем способен выдержать его рассудок. Ящеры в конечном счете недалеко ушли от нацистов — они тоже творили с людьми все, что пожелают, и не задумывались о последствиях. Только масштаб покрупнее: для них все человечество значит столько же, сколько для нацистов — евреи. «Я должен был понять это раньше», — думал Русси. Тем не менее он не мог винить себя за прошлые действия. Его соплеменники тогда вымирали, и он помог их спасти. И как нередко случается, краткосрочное решение оказалось частью долгосрочной проблемы.
— Прошу вас отвечать, герр Русси, — резко сказал Золрааг.
— Ну как я могу ответить сейчас? — взмолился Русси. — Вы ставите меня перед невозможным выбором. Мне нужно время на обдумывание.
— Я дам вам один день, — сказал губернатор так, словно сделал великую уступку. — После этого срока я более не потерплю вашу тактику проволочек.
— Да, ваше превосходительство. Благодарю вас, ваше превосходительство.
Русси выскользнул из кабинета Золраага, прежде чем тому придет здравая мысль приставить к нему двоих охранников. Несмотря ни на что, Мойше был вынужден признать, что пришельцы смыслят в тонкостях оккупации намного меньше, чем нацисты.
«Что же теперь делать? — раздумывал он, выходя на уличный холод. — Если я воздам ящерам хвалу за уничтожение Вашингтона, то заслужу себе пулю в спину. Если откажусь…» Он подумал о самоубийстве, которое положило бы конец требованиям Золраага. Это спасло бы его жену и сына. Но он не хотел умирать, он вынес слишком много, чтобы расстаться жизнью. Если существует хоть какой-то иной выход, нужно воспользоваться им.» Русси не удивило, что ноги его сами собой направились к штаб-квартире Мордехая Анелевича. Если кто-то и мог ему помочь, то таким человеком был этот еврейский боевой командир. Беда лишь в том, что Мойше не знал, можно ли вообще ему чем-то помочь.
Когда он подошел, вооруженные часовые у входа в штаб-квартиру если не встали по стойке «смирно», то во всяком случае уважительно вытянулись. Русси сумел без труда пройти к Анелевичу. Тот лишь взглянул ему в глаза и сразу спросил:
— Чем ящер пригрозил вам?
— Не мне, моей семье…
Русси в нескольких словах пересказал ему разговор с Золраагом. Анелевич выругался.
— Пойдемте-ка прогуляемся, реббе Мойше. У меня такое чувство, что ящеры способны слышать все, что мы здесь говорим.
— Пошли.
Русси снова оказался на улице. В эту зиму даже за пределами бывшего гетто Варшава имела давяще унылый вид. Дым от печей, топившихся дровами и низкосортным углем, висел над городом, окрашивая облака и выпавший снег в грязно-бурый цвет. Деревья, зеленые и пышные летом, сейчас устремляли к небу голые ветви, напоминая Русси руки и пальцы скелетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194