Совсем не то, что ты называешь ночью…
Мари берет кепку «Red Stocks». Разглядывает козырек. О чем-то думает, не говоря ни слова. Но отгоняет от себя эти мысли.
— Извините, — говорит она мягко, но решительно. — Может, поговорим о чем-нибудь другом?
Каору съедает несколько соленых орешков, один за другим. И спокойно кивает:
— Конечно. Какие проблемы. Можно и о чем-нибудь другом…
Мари достает из кармана джемпера пачку «Кэмела» и прикуривает от пластмассовой зажигалки.
— О! Так ты куришь? — с интересом уточняет Каору.
— Иногда.
— По-моему, тебе не очень идет.
Мари чуть краснеет и натянуто улыбается.
— Угостишь сигареткой?
— Пожалуйста.
Каору достает сигарету из пачки, берет у Мари зажигалку, прикуривает. Что и говорить, курящая Каору смотрится гораздо круче.
— У тебя парень есть? Мари качает головой:
— Сейчас меня мужчины не интересуют.
— Значит, тебе с женщинами лучше?
— Да не в этом смысле… Я сама не пойму.
Каору курит, слушая музыку. Расслабленно, со смертельной усталостью на лице.
— Давно спросить хотела, — говорит Мари. — А почему гостиница называется «Альфавиль»?
— Почему? — переспрашивает Каору. — А это, кажется, наш президент придумал. У всех «рабухо» названия такие же дурацкие. Кто туда ходит-то? Мужики с бабами, цель одна — потрахаться. Койка с душем есть —и слава богу. Кому придет в голову о названиях думать?Вот и подбирают имена побредовее. А почему ты спрашиваешь?
— Так называется один из моих самых любимых фильмов. Режиссер Жан-Люк Годар.
— Первый раз слышу.
— Очень старое французское кино. Еще в 60-х снимали.
— Ну, может, оттуда и взяли. При встрече спрошу у хозяина. И что это значит — «Альфавиль»?
— Город будущего, — объясняет Мари. — Где-то на Млечном Пути.
— А, фантастика? Типа «Звездных войн»?
— Да нет, там другое. Ни экшна, ни спецэффектов. Как бы объяснить… В общем, концептуальное кино. Черно-белое, с субтитрами, больше на спектакль похоже.
— Концептуальное? Это как?
— Например, в этом городе всех, кто плачет, арестовывают и публично казнят.
— Почему?
— Потому что в Альфавиле нельзя переживать глубокие чувства. Страстной любви там не бывает. Все живут без противоречий, без иронии… Все проблемы решаются очень серьезно с помощью математических формул.
Каору задирает бровь:
— Что такое «ирония»?
— Ну это когда человек смотрит на свои качества со стороны, выворачивает их наизнанку и находит в них что-то забавное.
Несколько секунд Каору переваривает слова Мари.
— Все равно не очень понятно… Ну а секс в этом Альфавиле бывает?
— Секс — бывает.
— Без любви и без иронии?
— Ага.
Каору саркастически усмехается:
— Выходит, лучшего имечка для «рабухо» и не придумаешь!
Опрятный мужчина лет сорока входит в бар, садится за стойку, заказывает коктейль и заводит негромкую беседу с барменом. Судя по всему, завсегдатай. Привычный табурет, привычный напиток. Один из тех, кто в ночном городе — как рыба в воде. Серая внешность, неприметный характер.
— Так вы, Каору-сан, профессиональным реслингом занимались? — спрашивает Мари.
— Ага… Очень долго. Я же с детства здоровая как бык, в любой драке всегда побеждала. Старшеклассницей завербовалась в клуб — почти сразу на шоу выставили. С тех пор всю дорогу изображала «плохую девчонку».
Под блондинку красилась, брови выщипывала. На плече наколку сделала — красный скорпион. Меня и в телевизоре показывали иногда. На соревнования за границу выезжала — Гонконг, Тайвань. Даже группа поддержки своя была — небольшая, но моталась за мной повсюду… Да ты, небось, реслинг не смотришь?
— Ни разу еще не смотрела.
— Ну, в общем, тоже бизнес не сахар… В итоге спину надорвала — да в двадцать девять с круга и слетела. Я же на пределе дралась, с надрывом, силы не берегла. Раньше или позже все равно бы сломалась. Сколько силы бог ни дает, у всего есть пределы. А у меня еще и характер дурной: в половину напряга работать не умею. Из кожи вон лезла, только бы клиента порадовать лишний раз. Трибуны ревут — а у меня сразу крыша едет, выкладываюсь сверх всякой надобности… Вот с тех пори маюсь: в дождливые дни спину скручивает так, что хоть волком вой. Валяюсь на боку и делать ничего не могу. Как дитё малое…
Каору покрутила шеей, хрустя суставами.
— Пока известной была, зарабатывала неплохо. Поклонники меня только что не облизывали. А как из спорта ушла — ничегошеньки не осталось. Пустыня! Только и успела, что предкам под Ямагатой дом построить, примерная дочка. Да скоро младший брат в мад-жонг проигрался, из долгов вытаскивать пришлось. А потом какая-то родня полузнакомая присоветовала остатки денег в дело вложить. Только акции, что их банкир мне подсунул, гнилыми оказались. Вот все и вылетело в трубу… Ясное дело, друзей-почитателей тут же как волной смыло. Депресняк покатил — ну, черные мысли всякие. На что я пятнадцать лет жизни угрохала, и все такое. К тридцатнику — тело разбито, а денег не скоплено ни черта!.. Стала думать, чем дальше заняться. Тут мой нынешний хозяин и подвернулся. Оказалось, он в мою группу фанатов когда-то входил. Ну и предложил — дескать, не хочешь ли управляющей в «рабухо». Хотя какое тут управление — сама видела. Все больше на охрану смахивает…
Каору залпом допивает пиво и глядит на часы.
— О работе волнуетесь? — спрашивает Мари.
— Для «рабухо» это время самое ленивое. Электрички ушли, клиенты в номерах до утра остаются. Все тихо, никто не шевелится. То есть я и сейчас, конечно, на работе. Но от стаканчика пива мир не перевернется…
— Так вы до утра работаете? А потом домой?
— Вообще-то я снимаю квартиру на Ёёги. Но делать там особо нечего, да и не ждет никто. Так что сплю я обычно в отеле, в свободном номере. Проснусь — и опять за работу… А ты что дальше делать будешь?
— Посижу где-нибудь, почитаю книжку до утра.
— Так если хочешь, оставайся у нас. Клиентов сегодня мало, подберем тебе номер до утра. Конечно, одной в «рабухо» тоска. Но уж выспаться можно… Что-что, а кровати у нас — высший класс.
Мари чуть заметно кивает. Но, похоже, уже приняла решение.
— Спасибо вам. Я, наверное, сама как-нибудь…
— Ну, смотри, — пожимает плечами Каору.
— Аэтот парень, Такахаси… Он где-то здесь репетирует?
— Такахаси? Ага, в соседнем доме, в подвале. Он и там каждую ночь до рассвета громыхают. Хочешь, заглянем? Только уши береги.
— Да я не к тому. Просто так спросила.
— Ну-ну… Вообще неплохой парнишка. Толковый. С виду неудачник, но внутри совсем не гнилой. Даже на редкость порядочный.
— А как вы познакомились? Каору поджимает губы:
— Забавная история… Но об этом ты, пожалуй, у него самого и спрашивай. Он лучше расскажет, чем я тут своим языком наболтаю.
Каору платит за выпивку.
— А на тебя не рассердятся, что дома не ночевала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Мари берет кепку «Red Stocks». Разглядывает козырек. О чем-то думает, не говоря ни слова. Но отгоняет от себя эти мысли.
— Извините, — говорит она мягко, но решительно. — Может, поговорим о чем-нибудь другом?
Каору съедает несколько соленых орешков, один за другим. И спокойно кивает:
— Конечно. Какие проблемы. Можно и о чем-нибудь другом…
Мари достает из кармана джемпера пачку «Кэмела» и прикуривает от пластмассовой зажигалки.
— О! Так ты куришь? — с интересом уточняет Каору.
— Иногда.
— По-моему, тебе не очень идет.
Мари чуть краснеет и натянуто улыбается.
— Угостишь сигареткой?
— Пожалуйста.
Каору достает сигарету из пачки, берет у Мари зажигалку, прикуривает. Что и говорить, курящая Каору смотрится гораздо круче.
— У тебя парень есть? Мари качает головой:
— Сейчас меня мужчины не интересуют.
— Значит, тебе с женщинами лучше?
— Да не в этом смысле… Я сама не пойму.
Каору курит, слушая музыку. Расслабленно, со смертельной усталостью на лице.
— Давно спросить хотела, — говорит Мари. — А почему гостиница называется «Альфавиль»?
— Почему? — переспрашивает Каору. — А это, кажется, наш президент придумал. У всех «рабухо» названия такие же дурацкие. Кто туда ходит-то? Мужики с бабами, цель одна — потрахаться. Койка с душем есть —и слава богу. Кому придет в голову о названиях думать?Вот и подбирают имена побредовее. А почему ты спрашиваешь?
— Так называется один из моих самых любимых фильмов. Режиссер Жан-Люк Годар.
— Первый раз слышу.
— Очень старое французское кино. Еще в 60-х снимали.
— Ну, может, оттуда и взяли. При встрече спрошу у хозяина. И что это значит — «Альфавиль»?
— Город будущего, — объясняет Мари. — Где-то на Млечном Пути.
— А, фантастика? Типа «Звездных войн»?
— Да нет, там другое. Ни экшна, ни спецэффектов. Как бы объяснить… В общем, концептуальное кино. Черно-белое, с субтитрами, больше на спектакль похоже.
— Концептуальное? Это как?
— Например, в этом городе всех, кто плачет, арестовывают и публично казнят.
— Почему?
— Потому что в Альфавиле нельзя переживать глубокие чувства. Страстной любви там не бывает. Все живут без противоречий, без иронии… Все проблемы решаются очень серьезно с помощью математических формул.
Каору задирает бровь:
— Что такое «ирония»?
— Ну это когда человек смотрит на свои качества со стороны, выворачивает их наизнанку и находит в них что-то забавное.
Несколько секунд Каору переваривает слова Мари.
— Все равно не очень понятно… Ну а секс в этом Альфавиле бывает?
— Секс — бывает.
— Без любви и без иронии?
— Ага.
Каору саркастически усмехается:
— Выходит, лучшего имечка для «рабухо» и не придумаешь!
Опрятный мужчина лет сорока входит в бар, садится за стойку, заказывает коктейль и заводит негромкую беседу с барменом. Судя по всему, завсегдатай. Привычный табурет, привычный напиток. Один из тех, кто в ночном городе — как рыба в воде. Серая внешность, неприметный характер.
— Так вы, Каору-сан, профессиональным реслингом занимались? — спрашивает Мари.
— Ага… Очень долго. Я же с детства здоровая как бык, в любой драке всегда побеждала. Старшеклассницей завербовалась в клуб — почти сразу на шоу выставили. С тех пор всю дорогу изображала «плохую девчонку».
Под блондинку красилась, брови выщипывала. На плече наколку сделала — красный скорпион. Меня и в телевизоре показывали иногда. На соревнования за границу выезжала — Гонконг, Тайвань. Даже группа поддержки своя была — небольшая, но моталась за мной повсюду… Да ты, небось, реслинг не смотришь?
— Ни разу еще не смотрела.
— Ну, в общем, тоже бизнес не сахар… В итоге спину надорвала — да в двадцать девять с круга и слетела. Я же на пределе дралась, с надрывом, силы не берегла. Раньше или позже все равно бы сломалась. Сколько силы бог ни дает, у всего есть пределы. А у меня еще и характер дурной: в половину напряга работать не умею. Из кожи вон лезла, только бы клиента порадовать лишний раз. Трибуны ревут — а у меня сразу крыша едет, выкладываюсь сверх всякой надобности… Вот с тех пори маюсь: в дождливые дни спину скручивает так, что хоть волком вой. Валяюсь на боку и делать ничего не могу. Как дитё малое…
Каору покрутила шеей, хрустя суставами.
— Пока известной была, зарабатывала неплохо. Поклонники меня только что не облизывали. А как из спорта ушла — ничегошеньки не осталось. Пустыня! Только и успела, что предкам под Ямагатой дом построить, примерная дочка. Да скоро младший брат в мад-жонг проигрался, из долгов вытаскивать пришлось. А потом какая-то родня полузнакомая присоветовала остатки денег в дело вложить. Только акции, что их банкир мне подсунул, гнилыми оказались. Вот все и вылетело в трубу… Ясное дело, друзей-почитателей тут же как волной смыло. Депресняк покатил — ну, черные мысли всякие. На что я пятнадцать лет жизни угрохала, и все такое. К тридцатнику — тело разбито, а денег не скоплено ни черта!.. Стала думать, чем дальше заняться. Тут мой нынешний хозяин и подвернулся. Оказалось, он в мою группу фанатов когда-то входил. Ну и предложил — дескать, не хочешь ли управляющей в «рабухо». Хотя какое тут управление — сама видела. Все больше на охрану смахивает…
Каору залпом допивает пиво и глядит на часы.
— О работе волнуетесь? — спрашивает Мари.
— Для «рабухо» это время самое ленивое. Электрички ушли, клиенты в номерах до утра остаются. Все тихо, никто не шевелится. То есть я и сейчас, конечно, на работе. Но от стаканчика пива мир не перевернется…
— Так вы до утра работаете? А потом домой?
— Вообще-то я снимаю квартиру на Ёёги. Но делать там особо нечего, да и не ждет никто. Так что сплю я обычно в отеле, в свободном номере. Проснусь — и опять за работу… А ты что дальше делать будешь?
— Посижу где-нибудь, почитаю книжку до утра.
— Так если хочешь, оставайся у нас. Клиентов сегодня мало, подберем тебе номер до утра. Конечно, одной в «рабухо» тоска. Но уж выспаться можно… Что-что, а кровати у нас — высший класс.
Мари чуть заметно кивает. Но, похоже, уже приняла решение.
— Спасибо вам. Я, наверное, сама как-нибудь…
— Ну, смотри, — пожимает плечами Каору.
— Аэтот парень, Такахаси… Он где-то здесь репетирует?
— Такахаси? Ага, в соседнем доме, в подвале. Он и там каждую ночь до рассвета громыхают. Хочешь, заглянем? Только уши береги.
— Да я не к тому. Просто так спросила.
— Ну-ну… Вообще неплохой парнишка. Толковый. С виду неудачник, но внутри совсем не гнилой. Даже на редкость порядочный.
— А как вы познакомились? Каору поджимает губы:
— Забавная история… Но об этом ты, пожалуй, у него самого и спрашивай. Он лучше расскажет, чем я тут своим языком наболтаю.
Каору платит за выпивку.
— А на тебя не рассердятся, что дома не ночевала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36