Только и расслабляюсь немного здесь, когда чай пью да с Кашкой и Каору-сан болтаю про всякие глупости… Они ведь тоже ничего не знают. Ты — первая, кому я вообще рассказала.
— О том, что скрываетесь?
— Угу. Хотя они-то, наверное, догадываются…
Пауза.
— Ты мне веришь? — вдруг спрашивает Букашка.
— Верю.
— Правда, что ли?
— Конечно.
— А может, я тебе всякий бред на голову вываливаю? Почем ты знаешь? Ты ж меня только сегодня встретила.
— Но вы не похожи на человека, который врет, — спокойно отвечает Мари.
— Ну что ж… Спасибо, конечно, — невесело усмехается Букашка. — Хочешь, покажу кое-что?
Она поворачивается к Мари спиной и задирает майку до самых лопаток. Вдоль позвоночника тянется что-то вроде клейма. Три косые линии, точно куриная лапа. Кажется, выжигали каким-то железом. Кожа вокруг каждой линии расползлась и затвердела безобразными рубцами. Несмываемый след жесточайшей пытки. Мари невольно морщится и отводит глаза.
— Это не все, — говорит Букашка. — Еще кое-где такие же метки стоят. Но там я не буду показывать. Верь на слово.
— Ужас какой…
— Это я тоже еще никому не показывала. Тебе первой. Чтоб ты мне поверила.
— Но я и так вам верю.
— Почему-то именно тебе захотелось рассказать. Сама не знаю, с чего бы…
Букашка опускает майку. И, словно подводя в разговоре черту, глубоко вздыхает.
— А знаете, Букашка…
— М-м?
— Со мной тоже происходит одна история, о которой я еще никому не рассказывала. Хотите послушать?
— Давай, — кивает Букашка.
— У меня есть сестра. На два года старше. Нас двое в семье.
— Угу…
— Ну вот. Месяца два назад она сказала: «А сейчас я пойду и буду долго-долго спать». Так и объявила за ужином, перед всей семьей. Никто, понятно, внимания не обратил. Было только семь часов, Но сестра вечно спит как попало, так что ничего неожиданного в ее словах не было. Помню, я даже сказала «спокойной ночи». А она даже не поужинала толком. Ушла к себе в комнату, легла в постель. Да с тех пор так и спит.
— Что… Всю дорогу?
— Ага.
Букашка хмурится:
— И еще ни разу не просыпалась?
— Иногда, похоже, все-таки просыпается, — отвечает Мари. — Если перед кроватью еду поставить, на следующий день в тарелке меньше становится. И в туалет, помоему, ходит. Изредка принимает душ, меняет пижаму.
То есть минимум жизни поддерживает. Но только по крайней необходимости. А главное — ни я, ни родители еще ни разу не видели, чтобы она просыпалась. Когда бы я к ней ни зашла — она спит. Да не притворяется, спит как убитая. То есть буквально. Вообще не двигается, и дыханья почти не слышно. Самый настоящий труп. Хоть кричи на нее, хоть за плечи тряси — бесполезно.
— А врача вызывали?
— Участковый врач иногда заходит. Такой, вроде домашнего доктора, общее состояние здоровья проверяет. Но по его мнению, солидное обследование здесь и не требуется. Дескать, ничего ужасного с сестрой пока не происходит. Температура нормальная. И пульс, и давление понизились, но не критично. Как-то питается, поэтому в капельнице нужды нет. Просто впал человек в глубокую спячку. Конечно, будь это похоже на кому, тогда нужно было бы караул кричать. А раз она все-таки просыпается и важнейшие функции жизни поддерживает, то и лечить ее вроде не от чего… Я уже и к психиатру сходила. Но психиатрия с такими проблемами еще не сталкивалась. Если человек заявил: «сейчас пойду и надолго засну», а потом пошел и надолго заснул, — значит, его психика этого требовала. И лучше всего оставить его в покое, пока сам не проснется. Так мне сказали. А если, мол, и надо от чего-то лечить, то на основе беседы с пациентом. То есть уже после пробуждения… Вот мы ее больше будить и не пытаемся.
— А что же в больницу не свозите, на обследование?
— Родители надеются, что все обойдется. Мол, если дать сестре выспаться хорошенько, однажды она проснется как огурчик, и жизнь вернется в нормальное русло. Цепляются за эту надежду, как утопающий за соломинку. Но я так не могу. У меня уже никаких сил не осталось. Два месяца кряду непонятно с чего родная сестра не может проснуться…
— Так вот почему ты ночью по улицам шатаешься?
— Уснуть не получается, — кивает Мари. — Только закрою глаза — сразу мысли о сестре за стенкой. А когда совсем невмоготу, ухожу из дома куда подальше.
— Два месяца… Это ведь ужас как долго.
Мари снова кивает.
— Послушай, — говорит Букашка. — Я, конечно, не знаю никаких подробностей. Но, по-моему, твоя сестра должна была мучиться от какой-то большой проблемы. Такой, которую она в одиночку ни решить, ни даже понять не могла. И тогда она залезла в постель и убежала в свой сон. Подальше от этого мира и этой проблемы. Кажется, я ее хорошо понимаю. Словно сама в ее шкуре побывала…
— А у вас есть сестры или братья?
— Два брата, оба младшие.
— Вы с ними дружите?
— Когда-то дружили, — вспоминает Букашка. — Сейчас непонятно. Слишком давно не виделись.
— А я, если честно, сестру свою толком не знаю, — признается Мари. — Чем она до сих пор жила каждый день, о чем думала, с кем дружила — понятия не имею. И что ее могло мучить, даже представить себе не могу… Может, и странно такое говорить. Столько лет под одной крышей, а даже не присядем никогда, не поговорим как сестра с сестрой. Она в своих делах но уши, я в своих. И ведь даже не скажешь, что отношения плохие. С тех пор как выросли, не поссорились ни разу. Просто уже очень давно каждый живет своей жизнью…
Мари замолкает, уставившись в телевизор, который ничего не показывает.
— Ну а что она за человек? — уточняет Букашка. — Про внутренний мир не знаешь, ладно. А внешние стороны, характер? Что ты вообще можешь рассказать о своей сестре?
— Двадцать один год. Студентка колледжа. Такой частный колледж, где дочек богатых родителей обучают секретарскому пилотажу. Факультет социологии. Хотя социология, по-моему, ей до лампочки. Просто закинула документы в подходящий вуз — и сдает экзамены абы как, лишь бы в итоге диплом получить. Иногда мне на карманные расходы подкидывает, а я за нее рефераты пишу. Еще моделью подрабатывает в журналах, а то и актрисой на телевидении.
— В телевизоре? В какой передаче?
— Да в ерунде всякой. Например, в одной викторине держит в руках товар фирмы-спонсора и улыбается как манекен. Эта викторина уже прошла, больше не показывают. В рекламе несколько раз снялась. Последний раз, кажется, рекламировала транспортные услуги для переезда в новое жилье… Ну и все остальное в том же духе.
— Наверное, красивая?
— Все говорят, что да… На меня совсем не похожа.
— Эх, — вздыхает Букашка. — Хоть бы в следующей жизни красивой родиться…
— Может, странно так говорить, — чуть замявшись, признается Мари, — но во сне сестра и правда очень красивая. Может, даже красивее, чем в реальной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— О том, что скрываетесь?
— Угу. Хотя они-то, наверное, догадываются…
Пауза.
— Ты мне веришь? — вдруг спрашивает Букашка.
— Верю.
— Правда, что ли?
— Конечно.
— А может, я тебе всякий бред на голову вываливаю? Почем ты знаешь? Ты ж меня только сегодня встретила.
— Но вы не похожи на человека, который врет, — спокойно отвечает Мари.
— Ну что ж… Спасибо, конечно, — невесело усмехается Букашка. — Хочешь, покажу кое-что?
Она поворачивается к Мари спиной и задирает майку до самых лопаток. Вдоль позвоночника тянется что-то вроде клейма. Три косые линии, точно куриная лапа. Кажется, выжигали каким-то железом. Кожа вокруг каждой линии расползлась и затвердела безобразными рубцами. Несмываемый след жесточайшей пытки. Мари невольно морщится и отводит глаза.
— Это не все, — говорит Букашка. — Еще кое-где такие же метки стоят. Но там я не буду показывать. Верь на слово.
— Ужас какой…
— Это я тоже еще никому не показывала. Тебе первой. Чтоб ты мне поверила.
— Но я и так вам верю.
— Почему-то именно тебе захотелось рассказать. Сама не знаю, с чего бы…
Букашка опускает майку. И, словно подводя в разговоре черту, глубоко вздыхает.
— А знаете, Букашка…
— М-м?
— Со мной тоже происходит одна история, о которой я еще никому не рассказывала. Хотите послушать?
— Давай, — кивает Букашка.
— У меня есть сестра. На два года старше. Нас двое в семье.
— Угу…
— Ну вот. Месяца два назад она сказала: «А сейчас я пойду и буду долго-долго спать». Так и объявила за ужином, перед всей семьей. Никто, понятно, внимания не обратил. Было только семь часов, Но сестра вечно спит как попало, так что ничего неожиданного в ее словах не было. Помню, я даже сказала «спокойной ночи». А она даже не поужинала толком. Ушла к себе в комнату, легла в постель. Да с тех пор так и спит.
— Что… Всю дорогу?
— Ага.
Букашка хмурится:
— И еще ни разу не просыпалась?
— Иногда, похоже, все-таки просыпается, — отвечает Мари. — Если перед кроватью еду поставить, на следующий день в тарелке меньше становится. И в туалет, помоему, ходит. Изредка принимает душ, меняет пижаму.
То есть минимум жизни поддерживает. Но только по крайней необходимости. А главное — ни я, ни родители еще ни разу не видели, чтобы она просыпалась. Когда бы я к ней ни зашла — она спит. Да не притворяется, спит как убитая. То есть буквально. Вообще не двигается, и дыханья почти не слышно. Самый настоящий труп. Хоть кричи на нее, хоть за плечи тряси — бесполезно.
— А врача вызывали?
— Участковый врач иногда заходит. Такой, вроде домашнего доктора, общее состояние здоровья проверяет. Но по его мнению, солидное обследование здесь и не требуется. Дескать, ничего ужасного с сестрой пока не происходит. Температура нормальная. И пульс, и давление понизились, но не критично. Как-то питается, поэтому в капельнице нужды нет. Просто впал человек в глубокую спячку. Конечно, будь это похоже на кому, тогда нужно было бы караул кричать. А раз она все-таки просыпается и важнейшие функции жизни поддерживает, то и лечить ее вроде не от чего… Я уже и к психиатру сходила. Но психиатрия с такими проблемами еще не сталкивалась. Если человек заявил: «сейчас пойду и надолго засну», а потом пошел и надолго заснул, — значит, его психика этого требовала. И лучше всего оставить его в покое, пока сам не проснется. Так мне сказали. А если, мол, и надо от чего-то лечить, то на основе беседы с пациентом. То есть уже после пробуждения… Вот мы ее больше будить и не пытаемся.
— А что же в больницу не свозите, на обследование?
— Родители надеются, что все обойдется. Мол, если дать сестре выспаться хорошенько, однажды она проснется как огурчик, и жизнь вернется в нормальное русло. Цепляются за эту надежду, как утопающий за соломинку. Но я так не могу. У меня уже никаких сил не осталось. Два месяца кряду непонятно с чего родная сестра не может проснуться…
— Так вот почему ты ночью по улицам шатаешься?
— Уснуть не получается, — кивает Мари. — Только закрою глаза — сразу мысли о сестре за стенкой. А когда совсем невмоготу, ухожу из дома куда подальше.
— Два месяца… Это ведь ужас как долго.
Мари снова кивает.
— Послушай, — говорит Букашка. — Я, конечно, не знаю никаких подробностей. Но, по-моему, твоя сестра должна была мучиться от какой-то большой проблемы. Такой, которую она в одиночку ни решить, ни даже понять не могла. И тогда она залезла в постель и убежала в свой сон. Подальше от этого мира и этой проблемы. Кажется, я ее хорошо понимаю. Словно сама в ее шкуре побывала…
— А у вас есть сестры или братья?
— Два брата, оба младшие.
— Вы с ними дружите?
— Когда-то дружили, — вспоминает Букашка. — Сейчас непонятно. Слишком давно не виделись.
— А я, если честно, сестру свою толком не знаю, — признается Мари. — Чем она до сих пор жила каждый день, о чем думала, с кем дружила — понятия не имею. И что ее могло мучить, даже представить себе не могу… Может, и странно такое говорить. Столько лет под одной крышей, а даже не присядем никогда, не поговорим как сестра с сестрой. Она в своих делах но уши, я в своих. И ведь даже не скажешь, что отношения плохие. С тех пор как выросли, не поссорились ни разу. Просто уже очень давно каждый живет своей жизнью…
Мари замолкает, уставившись в телевизор, который ничего не показывает.
— Ну а что она за человек? — уточняет Букашка. — Про внутренний мир не знаешь, ладно. А внешние стороны, характер? Что ты вообще можешь рассказать о своей сестре?
— Двадцать один год. Студентка колледжа. Такой частный колледж, где дочек богатых родителей обучают секретарскому пилотажу. Факультет социологии. Хотя социология, по-моему, ей до лампочки. Просто закинула документы в подходящий вуз — и сдает экзамены абы как, лишь бы в итоге диплом получить. Иногда мне на карманные расходы подкидывает, а я за нее рефераты пишу. Еще моделью подрабатывает в журналах, а то и актрисой на телевидении.
— В телевизоре? В какой передаче?
— Да в ерунде всякой. Например, в одной викторине держит в руках товар фирмы-спонсора и улыбается как манекен. Эта викторина уже прошла, больше не показывают. В рекламе несколько раз снялась. Последний раз, кажется, рекламировала транспортные услуги для переезда в новое жилье… Ну и все остальное в том же духе.
— Наверное, красивая?
— Все говорят, что да… На меня совсем не похожа.
— Эх, — вздыхает Букашка. — Хоть бы в следующей жизни красивой родиться…
— Может, странно так говорить, — чуть замявшись, признается Мари, — но во сне сестра и правда очень красивая. Может, даже красивее, чем в реальной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36