Оставляет позади веселые кварталы, сворачивает в узкий переулок и подымается вверх по склону. Каору торопится. Мари семенит за ней следом Одолев темную пустынную лестницу, они попадают на следующую улочку. Как будто все кварталы в округе связаны между собой исключительно лестницами. У трех-четырех ночных баров вывески еще горят, но вокруг — ни единой живой души.
— Вон тот «рабухо», — говорит Каору.
— «Рабухо»?
— «Лав-отель». Ну, для парочек… Секс-ночлежка, короче говоря. Видишь, неоновые буквы — «Альфавиль»? Нам туда.
Услыхав это название, Мари вдруг смотрит Каору в лицо.
— «Альфавиль»?
— Да ты не бойся, место не стремное. Я там менеджером работаю.
— И там же — раненая девушка? Каору на ходу оборачивается:
— Ага. Извини, что так запутанно…
— А Такахаси тоже здесь?
— Не, он не здесь. В соседнем доме, в подвале, репетирует до утра. Во жизнь у студентов! Сплошная лафа…
Парочка заходит в гостиницу «Альфавиль». Вестибюль оборудован так, чтобы посетители сами выбирали номер по фотографиям на стене, нажимали его на пульте и автоматически получали ключ. И сразу же на лифте поднимались в комнату. Ни с кем не нужно встречаться взглядами и о чем-либо говорить. Два режима оплаты: «за отдых» и «за ночлег». Тускло-голубоватый свет Мари с удивлением озирается, Каору машет рукой консьержке за конторкой в дальнем углу.
— Небось, ни разу в таких местах не бывала? — говорит Каору.
— Нет… Никогда.
— Ну что ж. Какого только бизнеса на свете не встретишь.
Они садятся в лифт, поднимаются на четвертый этаж. Проходят по коротенькому узкому коридору и останавливаются перед дверью с номером «404». Каору тихонько стучит, дверь приоткрывается. В щель с опаской выглядывает молодая девица с огненно-рыжей шевелюрой. Худая как щепка, бледная как стена. Безразмерная розовая майка, дырявые джинсы. Огромные кольца в ушах.
— А, Каору-сан… Ну слава богу! Где же вы ходите, заждались вас уже…
— Ну? Как она? — спрашивает Каору.
— Пока все так же.
— Кровь остановили?
— Да вроде. С грехом пополам. Все салфетки на тампоны извели…
Каору пропускает Мари в номер, закрывает дверь. Кроме рыжей девицы, в комнате оказывается еще одна горничная. Миниатюрная, с черными волосами, собранными на затылке, драит шваброй пол. Каору знакомит девушек.
— Это Мари-сан. Ну, которая по-китайски говорит. А это Кашка. Странное имечко, но так уж предки назвали… Давно у нас работает.
— Здрасьте! — улыбается Кашка.
— Очень приятно, — кивает Мари.
— А со шваброй — Букашка. Это уже кличка, правда. Но все ее только так и зовут.
— Пардон… Имя пришлось выкинуть на фиг. Так получилось, — говорит Букашка на грубоватом кансайском диалекте. Она старше Кашки на несколько лет.
— Добрый вечер, — кивает Мари.
Окон в номере нет, и атмосфера довольно казенная. Для такой крохотной комнаты и кровать, и телевизор кажутся непропорционально большими. В дальнему углу на полу, подтянув колени к горлу, лежит голая девушка. Кутаясь в банное полотенце, она прижимает ладони к лицу и беззвучно плачет. Вокруг разбросаны окровавленные салфетки. Простыни на кровати в бурых пятнах. Торшер у кровати опрокинут. На столике — початая бутылка пива. С одним стаканом. Телевизор включен. На экране какие-то комики кого-то веселят. Невидимая аудитория то и дело хохочет. Каору берет пульт и выключает телевизор.
— Ох и здорово он ее… — говорит она.
— Кто? Ее мужчина? — уточняет Мари.
— Почти… Ее клиент, то бишь.
— Значит, она проститутка?
— Ну да. А по улицам заполночь всякая дрянь так и шастает, — продолжает Каору. — Кого только не подцепишь! То жулик на деньги кинет, то извращенец всякую дрянь выполнять заставит…
Мари задумчиво покусывает губу.
— И что же, она только по-китайски разговаривает?
— На японском только пять-шесть слов понимает. А полицию вызывать нельзя. Как пить дать — нелегалка. Да и у нас с полицией объясняться, мягко скажем, времени нету…
Мари снимает с плеча сумку, ставит на столик, подходит к девушке на полу. Наклоняется над ней и, задержав дыхание, спрашивает по-китайски:
— Что с вами?
То ли оттого, что не слышит, то ли еще почему, — девушка не отвечает. Только всхлипывает, содрогаясь всем телом.
Каору сочувственно качает головой:
— Это у нее шок. От боли. Ох, и намучилась, поди…Мари снова обращается к девушке:
— Вы приехали из Китая?Нет ответа.
— Не волнуйтесь, мы не из полиции…Снова молчание.
— Вас избил мужчина ?
Девушка наконец кивает: волна длинных черных волос едва заметно подрагивает.
Набравшись терпения, Мари продолжает, мягко повторяя вопросы по несколько раз. Каору, скрестив руки на груди, с тревогой ждет результатов. Кашка с Букашкой в четыре руки наводят порядок. Собирают окровавленные салфетки в мусорный мешок. Стаскивают с кровати грязные простыни, меняют полотенца в ванной. Подымают с пола торшер, уносят пивную бутылку. Проверяют комплектность вещей, прибирают в ванной. Видно, уже давно работают в паре: движения слаженные, ни секунды впустую.
Мари в углу все возится с пострадавшей. Слыша родную речь, та медленно приходит в себя. Хоть и обрывочно, начинает отвечать по-китайски. До ужаса тихим голосом. Наклонившись над нею. Мари внимательно прислушивается и кивает. Да изредка подбадривает какими-нибудь словами.
Каору легонько хлопает Мари по спине.
— Слушай. Ты извини, но этот номер нужно сдавать новым клиентам. А девчонку мы сейчас отведем вниз, в подсобку. Пойдешь с нами?
— Да, но… Она же совсем раздета. Говорит, что все ее веши тот мужчина забрал с собой. Вообще все — от босоножек до трусов.
Каору качает головой:
— Это чтобы в полицию не сразу доложили. Совсем гнилой оказался, подонок…
Она открывает шкаф, достает легкий банный халатик и передает Мари.
— Для начала пускай наденет вот это.
Немного оклемавшись, девушка с трудом поднимается, разматывает полотенце, остается совсем нагишом — и, покачиваясь из стороны в сторону, закутывается в халатик. Мари, вдруг смутившись, отводит глаза. Миниатюрное, очень красивое тело. Высокая, упругая грудь. Гладкая кожа. Легкая тень волос на лобке. С Мари китаянка примерно одного возраста. В ней еще осталась угловатость маленькой девочки. На ногах еле стоит. Каору обнимает ее за плечи, выводит из номера и увозит вниз на служебном лифте. Мари берет сумку и спускается следом. Кашка с Букашкой продолжают уборку.
Все трое заходят в подсобку отеля. Вдоль стены громоздятся картонные ящики. Железный письменный стол, простенькие диван и кофейный столик. На столе — плоский монитор и клавиатура компьютера. На стене — календарь с портретом какой-то поп-звезды и табло электронных часов. Переносной телевизор, мини-холодильник, на холодильнике — микроволновка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Вон тот «рабухо», — говорит Каору.
— «Рабухо»?
— «Лав-отель». Ну, для парочек… Секс-ночлежка, короче говоря. Видишь, неоновые буквы — «Альфавиль»? Нам туда.
Услыхав это название, Мари вдруг смотрит Каору в лицо.
— «Альфавиль»?
— Да ты не бойся, место не стремное. Я там менеджером работаю.
— И там же — раненая девушка? Каору на ходу оборачивается:
— Ага. Извини, что так запутанно…
— А Такахаси тоже здесь?
— Не, он не здесь. В соседнем доме, в подвале, репетирует до утра. Во жизнь у студентов! Сплошная лафа…
Парочка заходит в гостиницу «Альфавиль». Вестибюль оборудован так, чтобы посетители сами выбирали номер по фотографиям на стене, нажимали его на пульте и автоматически получали ключ. И сразу же на лифте поднимались в комнату. Ни с кем не нужно встречаться взглядами и о чем-либо говорить. Два режима оплаты: «за отдых» и «за ночлег». Тускло-голубоватый свет Мари с удивлением озирается, Каору машет рукой консьержке за конторкой в дальнем углу.
— Небось, ни разу в таких местах не бывала? — говорит Каору.
— Нет… Никогда.
— Ну что ж. Какого только бизнеса на свете не встретишь.
Они садятся в лифт, поднимаются на четвертый этаж. Проходят по коротенькому узкому коридору и останавливаются перед дверью с номером «404». Каору тихонько стучит, дверь приоткрывается. В щель с опаской выглядывает молодая девица с огненно-рыжей шевелюрой. Худая как щепка, бледная как стена. Безразмерная розовая майка, дырявые джинсы. Огромные кольца в ушах.
— А, Каору-сан… Ну слава богу! Где же вы ходите, заждались вас уже…
— Ну? Как она? — спрашивает Каору.
— Пока все так же.
— Кровь остановили?
— Да вроде. С грехом пополам. Все салфетки на тампоны извели…
Каору пропускает Мари в номер, закрывает дверь. Кроме рыжей девицы, в комнате оказывается еще одна горничная. Миниатюрная, с черными волосами, собранными на затылке, драит шваброй пол. Каору знакомит девушек.
— Это Мари-сан. Ну, которая по-китайски говорит. А это Кашка. Странное имечко, но так уж предки назвали… Давно у нас работает.
— Здрасьте! — улыбается Кашка.
— Очень приятно, — кивает Мари.
— А со шваброй — Букашка. Это уже кличка, правда. Но все ее только так и зовут.
— Пардон… Имя пришлось выкинуть на фиг. Так получилось, — говорит Букашка на грубоватом кансайском диалекте. Она старше Кашки на несколько лет.
— Добрый вечер, — кивает Мари.
Окон в номере нет, и атмосфера довольно казенная. Для такой крохотной комнаты и кровать, и телевизор кажутся непропорционально большими. В дальнему углу на полу, подтянув колени к горлу, лежит голая девушка. Кутаясь в банное полотенце, она прижимает ладони к лицу и беззвучно плачет. Вокруг разбросаны окровавленные салфетки. Простыни на кровати в бурых пятнах. Торшер у кровати опрокинут. На столике — початая бутылка пива. С одним стаканом. Телевизор включен. На экране какие-то комики кого-то веселят. Невидимая аудитория то и дело хохочет. Каору берет пульт и выключает телевизор.
— Ох и здорово он ее… — говорит она.
— Кто? Ее мужчина? — уточняет Мари.
— Почти… Ее клиент, то бишь.
— Значит, она проститутка?
— Ну да. А по улицам заполночь всякая дрянь так и шастает, — продолжает Каору. — Кого только не подцепишь! То жулик на деньги кинет, то извращенец всякую дрянь выполнять заставит…
Мари задумчиво покусывает губу.
— И что же, она только по-китайски разговаривает?
— На японском только пять-шесть слов понимает. А полицию вызывать нельзя. Как пить дать — нелегалка. Да и у нас с полицией объясняться, мягко скажем, времени нету…
Мари снимает с плеча сумку, ставит на столик, подходит к девушке на полу. Наклоняется над ней и, задержав дыхание, спрашивает по-китайски:
— Что с вами?
То ли оттого, что не слышит, то ли еще почему, — девушка не отвечает. Только всхлипывает, содрогаясь всем телом.
Каору сочувственно качает головой:
— Это у нее шок. От боли. Ох, и намучилась, поди…Мари снова обращается к девушке:
— Вы приехали из Китая?Нет ответа.
— Не волнуйтесь, мы не из полиции…Снова молчание.
— Вас избил мужчина ?
Девушка наконец кивает: волна длинных черных волос едва заметно подрагивает.
Набравшись терпения, Мари продолжает, мягко повторяя вопросы по несколько раз. Каору, скрестив руки на груди, с тревогой ждет результатов. Кашка с Букашкой в четыре руки наводят порядок. Собирают окровавленные салфетки в мусорный мешок. Стаскивают с кровати грязные простыни, меняют полотенца в ванной. Подымают с пола торшер, уносят пивную бутылку. Проверяют комплектность вещей, прибирают в ванной. Видно, уже давно работают в паре: движения слаженные, ни секунды впустую.
Мари в углу все возится с пострадавшей. Слыша родную речь, та медленно приходит в себя. Хоть и обрывочно, начинает отвечать по-китайски. До ужаса тихим голосом. Наклонившись над нею. Мари внимательно прислушивается и кивает. Да изредка подбадривает какими-нибудь словами.
Каору легонько хлопает Мари по спине.
— Слушай. Ты извини, но этот номер нужно сдавать новым клиентам. А девчонку мы сейчас отведем вниз, в подсобку. Пойдешь с нами?
— Да, но… Она же совсем раздета. Говорит, что все ее веши тот мужчина забрал с собой. Вообще все — от босоножек до трусов.
Каору качает головой:
— Это чтобы в полицию не сразу доложили. Совсем гнилой оказался, подонок…
Она открывает шкаф, достает легкий банный халатик и передает Мари.
— Для начала пускай наденет вот это.
Немного оклемавшись, девушка с трудом поднимается, разматывает полотенце, остается совсем нагишом — и, покачиваясь из стороны в сторону, закутывается в халатик. Мари, вдруг смутившись, отводит глаза. Миниатюрное, очень красивое тело. Высокая, упругая грудь. Гладкая кожа. Легкая тень волос на лобке. С Мари китаянка примерно одного возраста. В ней еще осталась угловатость маленькой девочки. На ногах еле стоит. Каору обнимает ее за плечи, выводит из номера и увозит вниз на служебном лифте. Мари берет сумку и спускается следом. Кашка с Букашкой продолжают уборку.
Все трое заходят в подсобку отеля. Вдоль стены громоздятся картонные ящики. Железный письменный стол, простенькие диван и кофейный столик. На столе — плоский монитор и клавиатура компьютера. На стене — календарь с портретом какой-то поп-звезды и табло электронных часов. Переносной телевизор, мини-холодильник, на холодильнике — микроволновка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36