Она была пышной и мягкой, не такой тонкой, как у леди Тэсс.
– Немного длиннее.
– Ты убил ее?
– Да, мэм. Я ударил ее веслом. Кук-вэйн помог мне ее добить.
– У нас подавали ее вчера к обеду, – сказала леди Тэсс.
– Отлично, – миссис Доминис улыбнулась Сэмми. – Убить акулу и съесть, значит, стать очень храбрым. Он с интересом взглянул на нее.
– В самом деле?
– Конечно. Мано Кане – ловец акул – ничего не боится в море.
Сэмми даже немного приподнялся, пораженный этой мыслью. Он стал фантазировать, вообразил себя акулой, скользящей в темных глубинах океана. Бесстрашной, хватающей зубами все, что ей угрожает.
– Я спою тебе песню об акулах, – сказала миссис Доминис и начала петь на своем родном языке. Это даже не была песня, у нее не было мелодии, а только ритм, который подчеркивался ударами пальцев по коленям. Мальчик вслушивался в поток звуков, словно зачарованный.
Когда она закончила, леди Тэсс попросила спеть еще что-нибудь. Миссис Доминис встала, все еще держа Кэй на руках, села за фортепиано. Она пела привычные английские песни, а леди Тэсс и маленький Роберт подпевали ей, а Кэй невпопад хлопала своими маленькими ручонками.
Сэмми тихо сидел на стуле. Он не присоединился к ним. За всеми мелодиями ему слышалась запавшая в сознание ритмичная песня акулы.
5
– Вам следовало бы выйти замуж, моя дорогая, – сказала миссис Ротам Леде. Пожилая женщина, к сожалению, не пояснила свою мысль, как это сделать. Она сидела на кончике стула, как на насесте. – Я не против машинописи, – Она нежно сложила пальцы с синеющими венами и слегка ими постучала, словно печатала. – Подумайте только, какими грязными станут ваши перчатки.
– Я не собираюсь надевать перчатки, миссис Ротам, – сказала Леда. – По крайней мере, тогда, когда буду печатать.
– Но куда вы их положите, если снимете на время работы? Они так пачкаются, вы же знаете, что такое перчатки.
Миссис Ротам покачала головой, и седые завитки волос на висках качнулись в такт под полями ее шляпки, такой же скромной, как у девушек много лет тому назад.
– Вероятно, в моем столе будет ящик, и я оберну их в бумагу и положу туда.
Мисси Ротам не отвечала, но все еще качала головой. На фоне бледно-розовых стен и выцветших портьер цвета зеленых яблок она выглядела хрупкой, изящной и древней, как гирлянды в георгиевском стиле на штукатурке, что украшали потолок и камин.
– Это просто несчастье, представить вас за конторкой, – внезапно сказала она. – Я хочу, чтобы вы передумали, Леда, дорогая. Это не понравилось бы мисс Миртл, не правда ли?
Этот довод, приведенный тоном легкого упрека, горько задел Леду. Не было и тени сомнения, что мисс Миртл это вовсе бы не понравилось. Девушка опустила голову и сказала с отчаянием:
– Но вы только подумайте, как это может быть интересно! Возможно, я печатала бы рукопись, написанную автором, равным сэру Вальтеру Скотту.
– Очень сомнительно, дорогая, – сказала миссис Ротам, недоверчиво качая головой. – Очень сомнительно, в самом деле. Я не думаю, что мы увидим автора, равного сэру Вальтеру Скотту при нашей жизни. Не хотите ли чая?
Леда поднялась, оценив честь, оказанную ей таким предложением. Это был добрый жест миссис Ротам, хотя Леда видела, что хозяйка шокирована от мысли, что однажды может появиться на свет автор, равный ее любимцу.
В то время как они ели тонко нарезанные бутерброды, горничная доложила о визите леди Коув и ее сестры мисс Ловат. На мгновение в дверях произошла заминка, так как мисс Ловат старалась держаться позади и пропустить вперед свою сестру, баронессу, а леди Коув напрасно пыталась войти после своей родственницы, старшей по возрасту. Как всегда, был найден компромисс: миледи в конце концов нежно ввела свою сестру в комнату и благодарно взглянула на Леду, когда она поставила стулья для них возле подноса с чаем.
Как и в былые времена, мисс Ловат, усевшись, бережно разложила складки своего платья на стуле, обитом ситцем, и потребовала от Леды объяснений, почему она так долго не навещала своих друзей.
Девушка пыталась объяснить, не вызывая у этих леди волнений слишком правдивым описанием того, что значит работать за деньги, но леди Коув пришла к ней на выручку, заметив своим мягким голосом, что Леда очень хорошо сделала, что оказала им честь своим приходом. Леда улыбнулась ей, благодарная за поддержку.
После прихода новых гостей разговор перешел на разные темы, включая жильцов дома мисс Миртл.
– У нее грубое лицо, – уничтожающе охарактеризовала мисс Ротам новую хозяйку. – Вы сначала увидите ее нос, а потом уже шляпку.
– А он – торговец животными, – сказала мисс Ловат.
– Торговец животными? – переспросила Леда.
– Он занимается животными, – добавила мисс Ловат, выразительно подняв палец. – Больными. В широких масштабах.
К этому нечего было добавить. Что делал джентльмен с больными животными, да еще в широких масштабах – осталось только догадываться.
Прошло мгновение уважительного, печального молчания, когда все думали о грустной судьбе дома мисс Миртл, а Леда вспомнила о своей уютной спальне с бархатным брюссельским ковром, ирисовыми обоями с темно-синим рисунком на фоне розового и красного.
– Вы что-нибудь изменили в вашей новой квартире, дорогая? – спросила леди Коув Леду.
– Изменила? – она заколебалась в поисках подходящего ответа, такого, чтобы остановить дальнейшие расспросы о жилье – я еще не решила, что сделать. Не люблю спешить.
– Очень мудро, – согласно кивнула мисс Ловат.
– Вы всегда были решительной девушкой, Леда. Мы беспокоились о вас, но я верила, что у вас все будет в порядке.
– О да, мэм.
– Леда говорит, что хочет стать машинисткой, – провозгласила миссис Ротам, – я должна сказать, что мне это не нравится.
– Конечно, нет! – мисс Ловат поставила свою чашку. – Мы все думаем, что профессия машинистки неподходящая.
Это было … это… видите ли, мне не совсем хорошо у мадам Элизы, – сказала Леда.
– Тогда надо что-то предпринимать, – сказала леди Коув своим добрым голосом, почти шепотом. – Что мы можем сделать для вас?
Леда с благодарностью взглянула на нее:
– О, леди Коув, для меня было бы большим счастьем, если бы я могла получить рекомендацию. – Она остановилась, чувствуя невежливость такой прямой просьбы. – Хотя бы несколько слов. Боюсь, что мадам Элиза не… если не трудно, вы так добры. – Она закусила губу, произнеся эти беспорядочные слова.
– Мы подумаем, – сказала мисс Ловат. – Это не значит, что мы не хотим вас рекомендовать, дорогая Леда, вы понимаете. Но, может быть, вам не следует так поспешно оставлять мадам Элизу, чтобы стать машинисткой.
– Но, мэм…
– Прислушайтесь к мудрому совету, Леда. Машинистка – это не для вас, это занятие для очень сильных женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Немного длиннее.
– Ты убил ее?
– Да, мэм. Я ударил ее веслом. Кук-вэйн помог мне ее добить.
– У нас подавали ее вчера к обеду, – сказала леди Тэсс.
– Отлично, – миссис Доминис улыбнулась Сэмми. – Убить акулу и съесть, значит, стать очень храбрым. Он с интересом взглянул на нее.
– В самом деле?
– Конечно. Мано Кане – ловец акул – ничего не боится в море.
Сэмми даже немного приподнялся, пораженный этой мыслью. Он стал фантазировать, вообразил себя акулой, скользящей в темных глубинах океана. Бесстрашной, хватающей зубами все, что ей угрожает.
– Я спою тебе песню об акулах, – сказала миссис Доминис и начала петь на своем родном языке. Это даже не была песня, у нее не было мелодии, а только ритм, который подчеркивался ударами пальцев по коленям. Мальчик вслушивался в поток звуков, словно зачарованный.
Когда она закончила, леди Тэсс попросила спеть еще что-нибудь. Миссис Доминис встала, все еще держа Кэй на руках, села за фортепиано. Она пела привычные английские песни, а леди Тэсс и маленький Роберт подпевали ей, а Кэй невпопад хлопала своими маленькими ручонками.
Сэмми тихо сидел на стуле. Он не присоединился к ним. За всеми мелодиями ему слышалась запавшая в сознание ритмичная песня акулы.
5
– Вам следовало бы выйти замуж, моя дорогая, – сказала миссис Ротам Леде. Пожилая женщина, к сожалению, не пояснила свою мысль, как это сделать. Она сидела на кончике стула, как на насесте. – Я не против машинописи, – Она нежно сложила пальцы с синеющими венами и слегка ими постучала, словно печатала. – Подумайте только, какими грязными станут ваши перчатки.
– Я не собираюсь надевать перчатки, миссис Ротам, – сказала Леда. – По крайней мере, тогда, когда буду печатать.
– Но куда вы их положите, если снимете на время работы? Они так пачкаются, вы же знаете, что такое перчатки.
Миссис Ротам покачала головой, и седые завитки волос на висках качнулись в такт под полями ее шляпки, такой же скромной, как у девушек много лет тому назад.
– Вероятно, в моем столе будет ящик, и я оберну их в бумагу и положу туда.
Мисси Ротам не отвечала, но все еще качала головой. На фоне бледно-розовых стен и выцветших портьер цвета зеленых яблок она выглядела хрупкой, изящной и древней, как гирлянды в георгиевском стиле на штукатурке, что украшали потолок и камин.
– Это просто несчастье, представить вас за конторкой, – внезапно сказала она. – Я хочу, чтобы вы передумали, Леда, дорогая. Это не понравилось бы мисс Миртл, не правда ли?
Этот довод, приведенный тоном легкого упрека, горько задел Леду. Не было и тени сомнения, что мисс Миртл это вовсе бы не понравилось. Девушка опустила голову и сказала с отчаянием:
– Но вы только подумайте, как это может быть интересно! Возможно, я печатала бы рукопись, написанную автором, равным сэру Вальтеру Скотту.
– Очень сомнительно, дорогая, – сказала миссис Ротам, недоверчиво качая головой. – Очень сомнительно, в самом деле. Я не думаю, что мы увидим автора, равного сэру Вальтеру Скотту при нашей жизни. Не хотите ли чая?
Леда поднялась, оценив честь, оказанную ей таким предложением. Это был добрый жест миссис Ротам, хотя Леда видела, что хозяйка шокирована от мысли, что однажды может появиться на свет автор, равный ее любимцу.
В то время как они ели тонко нарезанные бутерброды, горничная доложила о визите леди Коув и ее сестры мисс Ловат. На мгновение в дверях произошла заминка, так как мисс Ловат старалась держаться позади и пропустить вперед свою сестру, баронессу, а леди Коув напрасно пыталась войти после своей родственницы, старшей по возрасту. Как всегда, был найден компромисс: миледи в конце концов нежно ввела свою сестру в комнату и благодарно взглянула на Леду, когда она поставила стулья для них возле подноса с чаем.
Как и в былые времена, мисс Ловат, усевшись, бережно разложила складки своего платья на стуле, обитом ситцем, и потребовала от Леды объяснений, почему она так долго не навещала своих друзей.
Девушка пыталась объяснить, не вызывая у этих леди волнений слишком правдивым описанием того, что значит работать за деньги, но леди Коув пришла к ней на выручку, заметив своим мягким голосом, что Леда очень хорошо сделала, что оказала им честь своим приходом. Леда улыбнулась ей, благодарная за поддержку.
После прихода новых гостей разговор перешел на разные темы, включая жильцов дома мисс Миртл.
– У нее грубое лицо, – уничтожающе охарактеризовала мисс Ротам новую хозяйку. – Вы сначала увидите ее нос, а потом уже шляпку.
– А он – торговец животными, – сказала мисс Ловат.
– Торговец животными? – переспросила Леда.
– Он занимается животными, – добавила мисс Ловат, выразительно подняв палец. – Больными. В широких масштабах.
К этому нечего было добавить. Что делал джентльмен с больными животными, да еще в широких масштабах – осталось только догадываться.
Прошло мгновение уважительного, печального молчания, когда все думали о грустной судьбе дома мисс Миртл, а Леда вспомнила о своей уютной спальне с бархатным брюссельским ковром, ирисовыми обоями с темно-синим рисунком на фоне розового и красного.
– Вы что-нибудь изменили в вашей новой квартире, дорогая? – спросила леди Коув Леду.
– Изменила? – она заколебалась в поисках подходящего ответа, такого, чтобы остановить дальнейшие расспросы о жилье – я еще не решила, что сделать. Не люблю спешить.
– Очень мудро, – согласно кивнула мисс Ловат.
– Вы всегда были решительной девушкой, Леда. Мы беспокоились о вас, но я верила, что у вас все будет в порядке.
– О да, мэм.
– Леда говорит, что хочет стать машинисткой, – провозгласила миссис Ротам, – я должна сказать, что мне это не нравится.
– Конечно, нет! – мисс Ловат поставила свою чашку. – Мы все думаем, что профессия машинистки неподходящая.
Это было … это… видите ли, мне не совсем хорошо у мадам Элизы, – сказала Леда.
– Тогда надо что-то предпринимать, – сказала леди Коув своим добрым голосом, почти шепотом. – Что мы можем сделать для вас?
Леда с благодарностью взглянула на нее:
– О, леди Коув, для меня было бы большим счастьем, если бы я могла получить рекомендацию. – Она остановилась, чувствуя невежливость такой прямой просьбы. – Хотя бы несколько слов. Боюсь, что мадам Элиза не… если не трудно, вы так добры. – Она закусила губу, произнеся эти беспорядочные слова.
– Мы подумаем, – сказала мисс Ловат. – Это не значит, что мы не хотим вас рекомендовать, дорогая Леда, вы понимаете. Но, может быть, вам не следует так поспешно оставлять мадам Элизу, чтобы стать машинисткой.
– Но, мэм…
– Прислушайтесь к мудрому совету, Леда. Машинистка – это не для вас, это занятие для очень сильных женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102