22
Когда Леда проснулась, у нее сильно болела голова. И вообще ей было нехорошо, наплывало воспоминание, которое она хотела отогнать, забыть совсем.
Девушка перевернулась и глубже зарылась в подушку, услышав слабый стук в дверь. Но горничная все же вошла, прошептав:
– Мисс, извините меня. Я знаю, что еще рано, но мы не можем решить, что делать, а мистер Джерард сказал, чтобы вы спустились, мисс.
Мистер Джерард. Воспоминание, от которого она хотела избавиться, ясно возникло перед ней.
Она застонала, чувствуя себя отвратительно.
– Я не могу, – пробормотала она, – боюсь, что я заболела.
– О, мисс, я так сожалею, но мистер Джерард сказал, в каком бы вы ни были состоянии, вы должны сойти вниз. Он сказал, что для вас приготовлен чай.
Чай – это хорошо. Но увидеть мистера Джерарда, собраться с духом, унять волнение, предстать перед ним спокойной – это невозможно.
Горничная, казалось, сочла, что это не только возможно, но и необходимо. Всячески помогая и шепотом торопя, она заставила Леду встать и одеться. Запах вишневого бренди, исходящий от фартука, который Леда носила накануне, едва не разрушил все ее усилия, но горничная подала свежую юбку и блузку с белой вышивкой у высокого воротника.
С волосами, поднятыми вверх на французский манер, Леда спустилась по витой лестнице с балкона, который окружал центральный холл Вестпарка. Огромные деревья росли внутри дома, напоминая тропики при свете раннего утра, идущего от дождевых облаков на небе. Все это была затея отца леди Тэсс – биолога. Годами семья здесь не жила, а дом, беседки, сады и ягуары Вестпарка были под наблюдением некоего мистера Сидни, проворного пожилого джентльмена, который мог моментально назвать любое южное растение, что он делал часто, даже если его и не спрашивали.
Леда опиралась на перила, чтобы удержаться. Никто из членов семьи или гостей еще не встал, но лакей в ливрее ожидал ее у лестницы и сопроводил в небольшую гостиную. На пороге она едва справилась с каким-то внутренним сопротивлением, но лакей уже открывал высокую лакированную дверь с позолотой и медными украшениями.
В Вестпарке не было ни газа, ни электричества. Все освещалось свечами и масляными лампами. В смутном свете дождливого утра стеклянная лампа возле окна бросала красноватый отблеск на ковер – один освещенный угол в раннем сумраке. Здесь стоял мистер Джерард, опираясь рукой на край камина. Слабый огонь, недавно зажженный, уносил белый дым в каминную трубу.
Леда плотнее закуталась в свою тяжелую шаль. Она взглянула в смущении на женщину с суровым лицом, которая в полумраке поднялась со стула, одетая в синий морской плащ, под которым был виден красный фирменный китель. Золотая эмблема и одна красная ленточка украшала ее форменную шляпу.
– Мисс Этуаль? – она протянула руку. Ее голос был, слава богу, мягким. – Я капитан Петерсон, Армия Спасения.
– Доброе утро, – Леда тоже старалась говорить приветливо. Она пожала ей руку, испытав при этом приступ боли. Даже дышать ей было больно в этой ситуации.
– Я еду на собрание в Портсмут. Проезжая поблизости, я посчитала, что было бы лучше всего, если бы я привезла ребенка сразу к вам.
Леда заморгала в недоумении… Капитан Петерсон подняла руку по направлению к самой темной части комнаты. Леда впервые заметила большую корзину, поставленную на стол. Она оглянулась на офицера Армии Спасения, ее губы задрожали:
– Ребенок?
– Да, ребенок, которого вы оставили у Памми Ход-кинс.
В спокойном голосе появилась стальная нотка.
– Памми? – Леда взглянула на корзинку, а офицер и мистер Джерард смотрели на нее холодными глазами. – Но это не мой ребенок! – выдохнула она.
– Мисс Этуаль, я обращаюсь к вашему возвышенному материнскому инстинкту. – В корзине зашуршало. Капитан Петевсон посмотрела на нее и понизила голос до напряженного шепота. – Нас информировала мисс Ходкинс, что она получила от вас деньги, чтобы содержать ребенка. Она присутствовала при его рождении, как я понимаю? Мы запросили копию полицейского документа, который свидетельствует обо всех подробностях. – Она достала сложенную бумагу из-под плаща и протянула ее Леде. В ней, с печатью и фамилией клерка, был изложен факт рождения в станционном доме мальчика мисс Леды Этуаль, жительницы пансионата миссис Докинс на Джекобс Айленд, что удостоверяется миссис Фаллертон-Смит из Женской санитарной ассоциации и миссис Лейтон, акушеркой. Сержант Мак-Дональд и инспектор Руби подтверждают вышеупомянутую запись.
– Это ошибка! – громко запротестовала Леда. – Я была свидетельницей, конечно, но это не мой ребенок, а ребенок Памми. Сержант Мак-Дональд подтвердил неверно. Все перепутано здесь. Капитан Петерсон, поверьте, что этот ребенок не мой!
Женщина-офицер не стала спорить, но в упор смотрела на Леду, как будто она могла бы установить истину.
Леда приложила руку к своей раскалывающейся голове.
– Сама дата, – она старалась, чтобы голос ее не дрожал. – Вам не нужны мои слова. Мистер Джерард, посмотрите на дату этого свидетельства. Это тот самый день когда королева Гавайев и японская группа посетили ателье мадам Элизы, разве не так? Вы должны понять, что это невозможно!
Она протянула ему бумагу, но он не сделал движения, чтобы взять ее.
– Я считаю, что мисс Этуаль права. – Его ровный тон призывал к здравому смыслу. – В записи сделана ошибка. А что произошло с девицей Памми?
Офицер опустила глаза.
– Мне грустно сообщить, что мисс Ходкинс умерла от тифозной горячки четыре дня назад. Вот что привело меня сюда. Своими последними словами она умоляла нашего офицера отправить ребенка к его матери. – Она сжала губы. – Я предполагаю, возможно, этой крайней мерой она надеялась спасти его от приюта для бедных. Но это кажется неправдоподобным. – Офицер испытующе смотрела на мистера Джерарда.
– Он не мой! – горячо прошептала Леда. – Мне очень жаль, что вы изменили свой маршрут, но это не мой ребенок.
Капитан Петерсон, казалось, упала духом. Она нахмурилась, глядя на корзину, а затем протянула руку Леде. – Верните бумагу, пожалуйста. Ее нужно исправить. Если она будет исправлена, есть еще надежда когда-нибудь оформить опекунство.
Леда протянула ей бумагу решительным жестом.
– Уверена, что дальнейшие выяснения докажут вам истинное положение вещей. Пожалуйста, побеспокойтесь поговорить с инспектором Руби, который присутствовал в тот вечер на участке.
– Хорошо. – Женщина оглядела Леду и мистера Джерарда, как будто она чувствовала обман, но не могла удостовериться. – Очень хорошо! Я возьму его назад в приют для бедных.
Она подошла к столу, приподняла большую корзину:
– Боюсь, придется тебе расти среди сирот, Сэмьюэл Томас.
Пламя камина шипело, в комнате царило молчание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102