Золотая рукоять была выполнена в форме птичьей головы, украшенной гребнем. Нижняя часть ножен имела орнамент из цветов и листьев, цветная эмаль ярко поблескивала в свете свечи.
– Боже мой, – прошептала Леда.
Она подняла голову. Он продолжал смотреть на нее. Его лицо ничего не выражало.
Сердце девушки вновь забилось от ужаса. Он может убить ее, если захочет. У нее не было в этом ни малейшего сомнения. На этом совершенном лице не было ни следа, сочувствия, ни тени милосердия.
– Постарайся успокоиться, – сказал он. – Я не собираюсь убивать тебя. Сегодня мое самообладание, кажется, изменило мне. Я не собираюсь причинять тебе боли.
– Это какое-то безумие, – произнесла она слабым голосом. – Почему вы в моей комнате?
– Я в настоящий момент в вашей комнате, потому что вы сломали мне ногу, мисс Этуаль.
– Сломала вам ногу… Но я… О боже!
– Да, таковы обстоятельства.
– Сломала вам ногу? – повторила Леда в отчаянии. – Нет, вы же минуту назад стояли!
– С трудом, – сказал он. – Наверное, я должен винить швейную машину. Может быть, хоть это принесет облегчение.
Он посмотрел на опрокинутый стол. Леда, нахмурившись, оглядела его вытянутую ногу. Темная материя неплотно облегала бедро, но ниже колена брюки были перехвачены темными завязками, которые удерживали его странные, мягкие, невысокие сапоги. Вся одежда была мрачной, без излишеств. Девушка никогда не видела ничего подобного.
– Я могу идти, опираясь на что-нибудь, – сказал он бесстрастным голосом. – Но думаю, что это глупо и только усугубит повреждение. Кроме того, я не хочу уходить, пока вы не придете в себя, мисс Этуаль, не сможете дышать без меня, – он встретил ее изумленный взгляд и неожиданно улыбнулся совершенно очаровательной, спокойной улыбкой. – Нет, поверьте, я не сошел с ума.
– Тогда я сошла, – сказала она. – Я просто не могу… Я. бы никогда не подумала… Мистер Джерард! Вы же джентльмен. Вы и леди Кэтрин… Зачем? Полное безумие! Что вы… – она запнулась; на кончике языка у нее вертелось: «Полиции бы такое даже не приснилось». Его улыбка исчезла. Холодным тихим голосом он сказал:
– Мисс Кэтрин, конечно, не имеет к этому никакого отношения. Леда опустила глаза.
– Нет, нет! Конечно же, нет, – пробормотала она. Последовала пауза. Девушка чувствовала слабость во всем теле. Ее бедро болело в том месте, которым она ударилась о стол. Она вновь начала терять сознание. – Вы должны дышать, мисс Этуаль. – Его тихий голос донесся до нее в сгущающейся темноте. – Я надеюсь, что вы не умрете.
Она вновь увидела водопад, следя взглядом за каждой каплей, почувствовала, что с ее глаз спадает пелена.
– Да, спасибо, – прошептала она.
– Вы должны лечь.
– Это все как-то… непонятно.
Она не могла поверить, что сидит на полу в своей собственной комнате рядом с опасным преступником, с мужчиной со сломанной ногой, который весьма спокойно советует ей не вставать. Может быть, она должна позвать на помощь? Но вряд ли сможет добраться до дверей, не говоря уже о полиции. Неизвестно, как это получилось, но он словно выпил ее силы. И если это повторится, то вряд ли она останется жива.
Но нужно же что-то делать: кричать, стучать в стену, хоть что-то! Почему никто не слышал, как падал стол? Почему она не схватила кочергу и не напала на него? Как быстро он сможет продвигаться со сломанной ногой?
Леда взглянула на него, сидящего на краю ее постели без каких-либо признаков беспокойства, только одна нога его была неестественно вытянута. Девушка почувствовала, что боится этого человека.
– Вы знаете, кто я? – сказал он. – Если вы захотите заявить на меня, то можете доставить себе такое удовольствие, но сейчас вам нужно отдохнуть.
Она закрыла глаза.
– Это все какой-то бред.
– Я не покину вас.
– Вы не покинете меня! – она повторила с усмешкой, открыв глаза. – Сжимая руками голову, Леда откинулась назад. – Как это успокаивает!
8
Гавайи, 1871
Дожен пришел к нему через несколько дней после нападения акулы. Кэй была в саду. Она уже забралась на обезьянье дерево, в то время как Сэмьюэл задумчиво разглядывал все вокруг. Но тут появилась няня, словно вызванная начинающимся дождем. Сэмми прижался к стволу дерева; большие капли дождя сыпались на его плечи и голову, проникая между ветвями. Ему хотелось последовать за Кэй и спрятаться от няниного надзора.
Омытая водой земля благоухала множеством ароматов. Мальчик слушал шум дождя, который стучал по широким листьям белого имбиря, и, закрыв глаза, вспоминал вновь об акуле, о песне, о том, как его подбрасывали в воздух: хип-хип, ура!
Он улыбнулся с закрытыми глазами, а когда открыл их, то перед ним оказался Дожен, который, как настоящий восточный слуга, подошел беззвучно, стоял молча. Он был только чуть выше Сэмми: знакомая фигура с удлиненно-квадратным лицом, с печально опущенными уголками рта, одетая в белое. Черные волосы были частично выбриты, а то, что осталось, – собрано на макушке. Он молча поклонился.
– Сэмуа-сан, добрый день!
Вежливое приветствие удивило ребенка. Он поколебался, а потом сказал:
– Привет!
– Вопрос есть. Ты акула видеть. Без движения. Почему, спрошу.
Сэмми посмотрел на него. Дожен никогда раньше не разговаривал с ним, только передавал записки от леди Тэсс или лорда Грифона, мог объявить, что обед готов.
Дожен приложил палец ко лбу:
– Сэмуа-сан думает как? Спрашиваю. Акула плыла. Он без движения. Почему?
Сэмми покосился вновь на дерево, не зная, что ответить. Черные глаза слуги были поразительно внимательны. Впервые мальчик подумал, что у этого человека был какой-то свой собственный мир, что он по-своему оценивает окружающих людей.
Дождь все шел, а Дожен и Сэмми стояли, и никто из них не собирался идти в дом. У мальчика было чувство, будто к нему обратился со словами куст имбиря, будто нечто неодушевленное открыло глаза и обрело способность говорить.
– Страх? – мягко спросил Дожен. – Я пугать? Сэмми повернул голову, стер капли дождя со щеки, избегая взгляда Дожена. Тот ударил себя кулаком по груди.
– Секрет можно? – прошептал он. – Возможно, ты понимать. Когда опасность, я тигр. Тигр без слов. – Его суровый рот сложился в подобие улыбки. – Понимаешь, Сэмуа-сан?
– Нет, сэр, – прошептал Сэмми.
– Я японец. Здесь бывать раньше. Здесь Гавайи. Без выбор. Не желать. Четыре года. Искать мальчик. Дожен смотреть мальчик. Все мальчик. Японец мальчик, китаец мальчик. Я тигр, нужно. – Он мотнул головой. – Нет хороший мальчик. Нет тигра. Все глупы, пустой мальчики. Мальчик – свинья, нет лучше. Мне стыдно. Я сердится. Что делать? Я нужно тигр. Смотри, Сэмуа-сан, опасность, большая акула, без движения, нет страх. Неглупый мальчик. Дожен спрашивать: Сэмуа-сан видеть акула?
Кончиком ногтя Сэмми отковырнул кусочек коры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Боже мой, – прошептала Леда.
Она подняла голову. Он продолжал смотреть на нее. Его лицо ничего не выражало.
Сердце девушки вновь забилось от ужаса. Он может убить ее, если захочет. У нее не было в этом ни малейшего сомнения. На этом совершенном лице не было ни следа, сочувствия, ни тени милосердия.
– Постарайся успокоиться, – сказал он. – Я не собираюсь убивать тебя. Сегодня мое самообладание, кажется, изменило мне. Я не собираюсь причинять тебе боли.
– Это какое-то безумие, – произнесла она слабым голосом. – Почему вы в моей комнате?
– Я в настоящий момент в вашей комнате, потому что вы сломали мне ногу, мисс Этуаль.
– Сломала вам ногу… Но я… О боже!
– Да, таковы обстоятельства.
– Сломала вам ногу? – повторила Леда в отчаянии. – Нет, вы же минуту назад стояли!
– С трудом, – сказал он. – Наверное, я должен винить швейную машину. Может быть, хоть это принесет облегчение.
Он посмотрел на опрокинутый стол. Леда, нахмурившись, оглядела его вытянутую ногу. Темная материя неплотно облегала бедро, но ниже колена брюки были перехвачены темными завязками, которые удерживали его странные, мягкие, невысокие сапоги. Вся одежда была мрачной, без излишеств. Девушка никогда не видела ничего подобного.
– Я могу идти, опираясь на что-нибудь, – сказал он бесстрастным голосом. – Но думаю, что это глупо и только усугубит повреждение. Кроме того, я не хочу уходить, пока вы не придете в себя, мисс Этуаль, не сможете дышать без меня, – он встретил ее изумленный взгляд и неожиданно улыбнулся совершенно очаровательной, спокойной улыбкой. – Нет, поверьте, я не сошел с ума.
– Тогда я сошла, – сказала она. – Я просто не могу… Я. бы никогда не подумала… Мистер Джерард! Вы же джентльмен. Вы и леди Кэтрин… Зачем? Полное безумие! Что вы… – она запнулась; на кончике языка у нее вертелось: «Полиции бы такое даже не приснилось». Его улыбка исчезла. Холодным тихим голосом он сказал:
– Мисс Кэтрин, конечно, не имеет к этому никакого отношения. Леда опустила глаза.
– Нет, нет! Конечно же, нет, – пробормотала она. Последовала пауза. Девушка чувствовала слабость во всем теле. Ее бедро болело в том месте, которым она ударилась о стол. Она вновь начала терять сознание. – Вы должны дышать, мисс Этуаль. – Его тихий голос донесся до нее в сгущающейся темноте. – Я надеюсь, что вы не умрете.
Она вновь увидела водопад, следя взглядом за каждой каплей, почувствовала, что с ее глаз спадает пелена.
– Да, спасибо, – прошептала она.
– Вы должны лечь.
– Это все как-то… непонятно.
Она не могла поверить, что сидит на полу в своей собственной комнате рядом с опасным преступником, с мужчиной со сломанной ногой, который весьма спокойно советует ей не вставать. Может быть, она должна позвать на помощь? Но вряд ли сможет добраться до дверей, не говоря уже о полиции. Неизвестно, как это получилось, но он словно выпил ее силы. И если это повторится, то вряд ли она останется жива.
Но нужно же что-то делать: кричать, стучать в стену, хоть что-то! Почему никто не слышал, как падал стол? Почему она не схватила кочергу и не напала на него? Как быстро он сможет продвигаться со сломанной ногой?
Леда взглянула на него, сидящего на краю ее постели без каких-либо признаков беспокойства, только одна нога его была неестественно вытянута. Девушка почувствовала, что боится этого человека.
– Вы знаете, кто я? – сказал он. – Если вы захотите заявить на меня, то можете доставить себе такое удовольствие, но сейчас вам нужно отдохнуть.
Она закрыла глаза.
– Это все какой-то бред.
– Я не покину вас.
– Вы не покинете меня! – она повторила с усмешкой, открыв глаза. – Сжимая руками голову, Леда откинулась назад. – Как это успокаивает!
8
Гавайи, 1871
Дожен пришел к нему через несколько дней после нападения акулы. Кэй была в саду. Она уже забралась на обезьянье дерево, в то время как Сэмьюэл задумчиво разглядывал все вокруг. Но тут появилась няня, словно вызванная начинающимся дождем. Сэмми прижался к стволу дерева; большие капли дождя сыпались на его плечи и голову, проникая между ветвями. Ему хотелось последовать за Кэй и спрятаться от няниного надзора.
Омытая водой земля благоухала множеством ароматов. Мальчик слушал шум дождя, который стучал по широким листьям белого имбиря, и, закрыв глаза, вспоминал вновь об акуле, о песне, о том, как его подбрасывали в воздух: хип-хип, ура!
Он улыбнулся с закрытыми глазами, а когда открыл их, то перед ним оказался Дожен, который, как настоящий восточный слуга, подошел беззвучно, стоял молча. Он был только чуть выше Сэмми: знакомая фигура с удлиненно-квадратным лицом, с печально опущенными уголками рта, одетая в белое. Черные волосы были частично выбриты, а то, что осталось, – собрано на макушке. Он молча поклонился.
– Сэмуа-сан, добрый день!
Вежливое приветствие удивило ребенка. Он поколебался, а потом сказал:
– Привет!
– Вопрос есть. Ты акула видеть. Без движения. Почему, спрошу.
Сэмми посмотрел на него. Дожен никогда раньше не разговаривал с ним, только передавал записки от леди Тэсс или лорда Грифона, мог объявить, что обед готов.
Дожен приложил палец ко лбу:
– Сэмуа-сан думает как? Спрашиваю. Акула плыла. Он без движения. Почему?
Сэмми покосился вновь на дерево, не зная, что ответить. Черные глаза слуги были поразительно внимательны. Впервые мальчик подумал, что у этого человека был какой-то свой собственный мир, что он по-своему оценивает окружающих людей.
Дождь все шел, а Дожен и Сэмми стояли, и никто из них не собирался идти в дом. У мальчика было чувство, будто к нему обратился со словами куст имбиря, будто нечто неодушевленное открыло глаза и обрело способность говорить.
– Страх? – мягко спросил Дожен. – Я пугать? Сэмми повернул голову, стер капли дождя со щеки, избегая взгляда Дожена. Тот ударил себя кулаком по груди.
– Секрет можно? – прошептал он. – Возможно, ты понимать. Когда опасность, я тигр. Тигр без слов. – Его суровый рот сложился в подобие улыбки. – Понимаешь, Сэмуа-сан?
– Нет, сэр, – прошептал Сэмми.
– Я японец. Здесь бывать раньше. Здесь Гавайи. Без выбор. Не желать. Четыре года. Искать мальчик. Дожен смотреть мальчик. Все мальчик. Японец мальчик, китаец мальчик. Я тигр, нужно. – Он мотнул головой. – Нет хороший мальчик. Нет тигра. Все глупы, пустой мальчики. Мальчик – свинья, нет лучше. Мне стыдно. Я сердится. Что делать? Я нужно тигр. Смотри, Сэмуа-сан, опасность, большая акула, без движения, нет страх. Неглупый мальчик. Дожен спрашивать: Сэмуа-сан видеть акула?
Кончиком ногтя Сэмми отковырнул кусочек коры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102