Как бы! то ни было, ты тотчас завладел моим сердцем; ничего подобного я прежде никогда не испытывал. Ты — мой сын, и с этим тебе придется считаться.
Вскоре я решился. Собрав все свое мужество, я попросил Сабину и Эпафродия с Лауцием пойти co мной на аудиенцию к Нерону в отстроенную часть Золотого дома. Время, как мне казалось, я выбрал наилучшее — послеполуденное, когда Нерон, пообедав и приняв освежающую ванну, обычно пил и предавался всевозможным удовольствиям. Художники еще не завершили фрески, а круглый пиршественный зал, сияющий золотом и белизной слоновой кости, был закончен лишь наполовину.
Нерон как раз разглядывал проект гигантской статуи. Это была статуя самого императора, которую предполагалось установить перед дворцовым вестибюлем. Он показал мне рисунки и познакомил меня со скульптором, причем так, будто я был ровня этому каменотесу. И все потому, что цезарь в своем тщеславии мечтал о скорейшем завершении работы. Впрочем, я не обиделся, наоборот, порадовался, что Нерон находится в хорошем расположении духа.
Он охотно отослал мастера, когда я попросил о беседе наедине, а затем виновато посмотрел на меня и потирая подбородок, признался, что тоже хотел бы обсудить со мной кое-что. Он, мол, все откладывал этот разговор из опасения вызвать мое недовольство.
Для начала я напомнил ему, сколь долго и преданно служил я Риму, занимаясь управлением зверинцем, закупкой и дрессировкой диких зверей и теша их выступлениями публику, а затем перешел к тому, что придется мне отказаться от поста управляющего, ибо эта ноша мне больше не по силам. Подходит к концу строительство Золотого дома и нового зверинца, напомнил я императору, я боюсь не справиться с огромной работой, требующей тонкого художественного вкуса, и потому прошу цезаря освободить меня от должности.
Когда Нерон понял, к чему я клоню, лицо его прояснилось; с облегчением расхохотавшись, он самым дружеским образом шлепнул меня по спине в знак своего расположения.
— Не беспокойся, Минуций, — сказал он. — Я с радостью удовлетворю твою просьбу. Видишь ли, я давно уже искал какой-нибудь предлог, чтобы уволить тебя от должности в зверинце. С самой осени влиятельные люди одолевают меня разговорами о чрезмерно жестоком спектакле, который ты подготовил, и требуют, чтобы ты был отстранен от управления зверинцем и отправлен в отставку в наказание за показанную тобой безвкусицу. Я должен признать, что представление действительно вышло неровным и слишком кровавым, хотя, конечно же, поджигатели заслужили свою участь. Я рад, что ты сам осознаешь, как незавидно твое положение. Ведь я понятия не имел, что ты злоупотребишь моим доверием и подстроишь так, чтобы твоего сводного Рата бросили на растерзание диким зверям из-за наших с ним разногласий по поводу наследства. Он открыл рот, чтобы опровергнуть это безумное обвинение, но Нерон, оказывается, еще не закончил.
— Дела твоего отца, — продолжал он, — находятся в таком запутанном и непонятном состоянии, что я пока даже не получил возмещения своих издержек. Молва гласит, будто вы с ним сговорились, и ты тайком изъял большую часть его состояния, чтобы обмануть меня и государство. Но я не верю этому, поскольку знаю, что вы с отцом не ладили. Иначе я был бы вынужден выслать тебя из Рима. Зато я серьезно подозревал сестру твоего отца, которой пришлось даже совершить самоубийство, дабы избежать заслуженной кары. Я надеюсь, что ты не станешь возражать, если я попрошу магистрат заглянуть в твои собственные имущественные бумаги? Я бы ни за что не сделал этого, если бы постоянно не нуждался в деньгах. А все из-за некоторых моих советчиков, которые сидят на мешках с золотом, но при этом отказываются помочь императору обзавестись приличным жилищем. Ты не поверишь, но даже Сенека не потрудился выслать мне хоть сколько-нибудь денег сверх жалких десяти миллионов сестерциев. И этот человек в свое время лукаво заявил, будто с радостью отдал бы мне все, чем владеет, прекрасно, разумеется, понимая, что по причинам чисто политическим я не мог взять у него почти ничего… Паллас не слезает со своих денег, точно ожиревшая собака, которую не стронешь с места. Я слышал, как о тебе говорили, будто всего за несколько месяцев до пожара ты продал все свои жилые дома и участки в тех частях города, которые более всего пострадали от огня, и купил дешевую землю в Остии; а земля эта с тех пор неожиданно выросла в цене. Подобная способность к ясновидению выглядит подозрительно. Не будь ты моим старым другом, я, пожалуй, обвинил бы тебя в соучастии в христианском заговоре.
Нерон посмотрел на меня пристально и громко расхохотался.
Воспользовавшись паузой, я, с трудом ворочая непослушным языком, пробормотал, что, конечно, мои деньги всегда в его распоряжении, но я вовсе не так богат, как болтают, и мое состояние даже смешно сравнивать с состояниями, например, Сенеки или же Палласа.
Нерон успокаивающе похлопал меня по плечу.
— Не сердись, Минуций, я всего лишь пошутил, — промолвил он дружелюбным тоном. — Тебе полезно знать сплетни, какие ходят в Риме. Императору всегда приходится нелегко. Он вынужден выслушивать каждого и потом решать, кто был более откровенен. Так вот, мое чутье подсказывает мне, что ты скорее глуп, чем дальновиден, и потому я не могу поступать с тобой несправедливо и лишать тебя собственности только из-за заблуждений твоего отца. Хватит и того, что я уволю тебя с государственной службы. Однако я не знаю, кого назначить на твое место. Видишь ли, никто не хочет занимать должность, которая не имеет политического веса.
Мне было что сказать насчет политического веса управляющего зверинцем, но вместо этого я поспешил предложить императору передать всех животных Сабине и Эпафродию. В этом случае, пояснил я, ни о какой компенсации речь не пойдет, и, соответственно, магистрату не придется утруждать себя проверкой моих счетов. Мне, человеку честному, это было бы крайне неприятно. Но для начала Эпафродия надо сделать всадником.
— Ни в одном законе нет ни слова о цвете кожи римского всадника, — проговорил я с расстановкой. — Единственным условием является большое состояние претендента и его приличный ежегодный доход, хотя, конечно же, только император вправе решить, Достоин ли тот или иной гражданин быть членом всаднического сословия. Для Нерона нет ничего невозможного, я знаю это, — добавил я воодушевленно и если мое предложение заслуживает внимания, то я сейчас же позову сюда Сабину и Эпафродия, которые сами ответят на все вопросы.
Нерон несколько раз видел Эпафродия и слышал то, что говорили о нем и моей бывшей жене. Вполне возможно также, что цезарь, как и многие мои друзья, вплоть до самого моего развода смеялся над моей доверчивостью, и, разумеется, его не могло не развеселить то обстоятельство, что нынче я ходатайствовал за Эпафродия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Вскоре я решился. Собрав все свое мужество, я попросил Сабину и Эпафродия с Лауцием пойти co мной на аудиенцию к Нерону в отстроенную часть Золотого дома. Время, как мне казалось, я выбрал наилучшее — послеполуденное, когда Нерон, пообедав и приняв освежающую ванну, обычно пил и предавался всевозможным удовольствиям. Художники еще не завершили фрески, а круглый пиршественный зал, сияющий золотом и белизной слоновой кости, был закончен лишь наполовину.
Нерон как раз разглядывал проект гигантской статуи. Это была статуя самого императора, которую предполагалось установить перед дворцовым вестибюлем. Он показал мне рисунки и познакомил меня со скульптором, причем так, будто я был ровня этому каменотесу. И все потому, что цезарь в своем тщеславии мечтал о скорейшем завершении работы. Впрочем, я не обиделся, наоборот, порадовался, что Нерон находится в хорошем расположении духа.
Он охотно отослал мастера, когда я попросил о беседе наедине, а затем виновато посмотрел на меня и потирая подбородок, признался, что тоже хотел бы обсудить со мной кое-что. Он, мол, все откладывал этот разговор из опасения вызвать мое недовольство.
Для начала я напомнил ему, сколь долго и преданно служил я Риму, занимаясь управлением зверинцем, закупкой и дрессировкой диких зверей и теша их выступлениями публику, а затем перешел к тому, что придется мне отказаться от поста управляющего, ибо эта ноша мне больше не по силам. Подходит к концу строительство Золотого дома и нового зверинца, напомнил я императору, я боюсь не справиться с огромной работой, требующей тонкого художественного вкуса, и потому прошу цезаря освободить меня от должности.
Когда Нерон понял, к чему я клоню, лицо его прояснилось; с облегчением расхохотавшись, он самым дружеским образом шлепнул меня по спине в знак своего расположения.
— Не беспокойся, Минуций, — сказал он. — Я с радостью удовлетворю твою просьбу. Видишь ли, я давно уже искал какой-нибудь предлог, чтобы уволить тебя от должности в зверинце. С самой осени влиятельные люди одолевают меня разговорами о чрезмерно жестоком спектакле, который ты подготовил, и требуют, чтобы ты был отстранен от управления зверинцем и отправлен в отставку в наказание за показанную тобой безвкусицу. Я должен признать, что представление действительно вышло неровным и слишком кровавым, хотя, конечно же, поджигатели заслужили свою участь. Я рад, что ты сам осознаешь, как незавидно твое положение. Ведь я понятия не имел, что ты злоупотребишь моим доверием и подстроишь так, чтобы твоего сводного Рата бросили на растерзание диким зверям из-за наших с ним разногласий по поводу наследства. Он открыл рот, чтобы опровергнуть это безумное обвинение, но Нерон, оказывается, еще не закончил.
— Дела твоего отца, — продолжал он, — находятся в таком запутанном и непонятном состоянии, что я пока даже не получил возмещения своих издержек. Молва гласит, будто вы с ним сговорились, и ты тайком изъял большую часть его состояния, чтобы обмануть меня и государство. Но я не верю этому, поскольку знаю, что вы с отцом не ладили. Иначе я был бы вынужден выслать тебя из Рима. Зато я серьезно подозревал сестру твоего отца, которой пришлось даже совершить самоубийство, дабы избежать заслуженной кары. Я надеюсь, что ты не станешь возражать, если я попрошу магистрат заглянуть в твои собственные имущественные бумаги? Я бы ни за что не сделал этого, если бы постоянно не нуждался в деньгах. А все из-за некоторых моих советчиков, которые сидят на мешках с золотом, но при этом отказываются помочь императору обзавестись приличным жилищем. Ты не поверишь, но даже Сенека не потрудился выслать мне хоть сколько-нибудь денег сверх жалких десяти миллионов сестерциев. И этот человек в свое время лукаво заявил, будто с радостью отдал бы мне все, чем владеет, прекрасно, разумеется, понимая, что по причинам чисто политическим я не мог взять у него почти ничего… Паллас не слезает со своих денег, точно ожиревшая собака, которую не стронешь с места. Я слышал, как о тебе говорили, будто всего за несколько месяцев до пожара ты продал все свои жилые дома и участки в тех частях города, которые более всего пострадали от огня, и купил дешевую землю в Остии; а земля эта с тех пор неожиданно выросла в цене. Подобная способность к ясновидению выглядит подозрительно. Не будь ты моим старым другом, я, пожалуй, обвинил бы тебя в соучастии в христианском заговоре.
Нерон посмотрел на меня пристально и громко расхохотался.
Воспользовавшись паузой, я, с трудом ворочая непослушным языком, пробормотал, что, конечно, мои деньги всегда в его распоряжении, но я вовсе не так богат, как болтают, и мое состояние даже смешно сравнивать с состояниями, например, Сенеки или же Палласа.
Нерон успокаивающе похлопал меня по плечу.
— Не сердись, Минуций, я всего лишь пошутил, — промолвил он дружелюбным тоном. — Тебе полезно знать сплетни, какие ходят в Риме. Императору всегда приходится нелегко. Он вынужден выслушивать каждого и потом решать, кто был более откровенен. Так вот, мое чутье подсказывает мне, что ты скорее глуп, чем дальновиден, и потому я не могу поступать с тобой несправедливо и лишать тебя собственности только из-за заблуждений твоего отца. Хватит и того, что я уволю тебя с государственной службы. Однако я не знаю, кого назначить на твое место. Видишь ли, никто не хочет занимать должность, которая не имеет политического веса.
Мне было что сказать насчет политического веса управляющего зверинцем, но вместо этого я поспешил предложить императору передать всех животных Сабине и Эпафродию. В этом случае, пояснил я, ни о какой компенсации речь не пойдет, и, соответственно, магистрату не придется утруждать себя проверкой моих счетов. Мне, человеку честному, это было бы крайне неприятно. Но для начала Эпафродия надо сделать всадником.
— Ни в одном законе нет ни слова о цвете кожи римского всадника, — проговорил я с расстановкой. — Единственным условием является большое состояние претендента и его приличный ежегодный доход, хотя, конечно же, только император вправе решить, Достоин ли тот или иной гражданин быть членом всаднического сословия. Для Нерона нет ничего невозможного, я знаю это, — добавил я воодушевленно и если мое предложение заслуживает внимания, то я сейчас же позову сюда Сабину и Эпафродия, которые сами ответят на все вопросы.
Нерон несколько раз видел Эпафродия и слышал то, что говорили о нем и моей бывшей жене. Вполне возможно также, что цезарь, как и многие мои друзья, вплоть до самого моего развода смеялся над моей доверчивостью, и, разумеется, его не могло не развеселить то обстоятельство, что нынче я ходатайствовал за Эпафродия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101