Если Джон и отправился в камеру к Артуру, то это могло быть только предумышленным убийством, а не вызванным припадком ярости.
Были, наконец, еще варианты, к которым Элинор склонялась в большей мере. Говорили, что Артур пытался бежать и был убит охраной. Вильям Солсбери верил в эту версию и сказал об этом Иэну. Элинор тоже склонна была поверить в такой поворот событий, поскольку Джон не был таким дураком, чтобы не понимать, что прямое убийство его единственного соперника и единственного наследника — тем более что этот наследник и соперник был еще ребенком — не укрепит любовь к нему подданных. Попытка к бегству и случайная смерть от рук тюремщиков — фактически смерть от несчастного случая — была наилучшим решением.
Однако что-то было не так, и Элинор не могла понять, что именно. Почему нет официального объявления? Почему тело Артура не выставлено на обозрение и не оплакано несчастным дядей? Ведь невозможно скрыть тот факт, что Артур исчез. Притворяться, что ничего не произошло, и отказывать в объяснениях означало лишь подогревать самые нелепые слухи — вроде истории с лодкой. Может быть, немногие поверили бы в несчастный случай, но рана от стрелы или изувеченное падением тело послужили бы лучшим свидетельством в пользу «несчастного случая».
Вовлеченность в это дело сэра Ги, который сказал, что его отец служил у Артура, могла иметь несколько форм. Возможно, его отец препятствовал попытке Джона убить Артура; возможно, он был честно вовлечен в попытку помочь Артуру бежать; возможно, наконец, ему приказали позволить Артуру «бежать», но что-то сорвалось. Прежде чем Элинор успела задать вопрос, сэр Ги заговорил снова.
— Мой отец исчез в ту же ночь, что и лорд Артур… — Он замялся, и Элинор подумала было, что Артур, возможно, сумел бежать и потому не показывался, но сэр Ги, сглотнув конвульсивно, продолжал: — После того, как лорд Артур был убит.
— Каким образом? Как вы можете это знать?
— Я не знаю, каким образом было совершено убийство, но один наш слуга, единственный оставшийся в живых из тех, кто сопровождал моего отца, сказал мне, что видел отца, прыгнувшего с телом мальчика с крепостной стены в реку. А видел он его потому, что бежал к нему, чтобы сообщить, что мой младший брат упал со стены замка во двор и умирает.
Значит, все-таки несчастный случай. Элинор на мгновение закрыла глаза. Неужели отец подменил Артура своим сыном в попытке спасти принца? А потом обнаружил, что опоздал, что принц уже был мертв, и понял, что ни одному человеку, который знал об этом, не суждено остаться в живых? Он увидел, что его сын упал, и понял, что потерпел двойное поражение, что его жертва оказалась напрасной. И в Приступе ненависти он решил спрятать тело Артура, чтобы Джон остался виновным, чтобы стал уязвимым перед любым претендентом, который встанет и заявит, что вот он, принц Артур, спасшийся от смерти, пришел свергнуть короля-дьявола. Это было возможно — это было очень вероятно. К тому же часто честный сын свидетельствует о честности отца.
— А где вы были? — взволнованно спросила Элинор. — Как вам удалось спастись? И как спасся ваш слуга?
— Я находился дома. Моя мать была больна. У меня, по крайней мере, есть за что благодарить судьбу. Она умерла до того, как распространилось известие о смерти Артура и исчезновении моего отца. А у слуги была знакомая проститутка, которая укрыла его и переодела в женское платье. Он разыскал меня и уговорил скрыться, чтобы спасти свою жизнь. Нас, Хедингхэмов, выкорчевали с корнями, стеблями и ветвями, так что некому кричать, что мой отец невиновен.
Тут сэр Ги вдруг грустно усмехнулся, и глаза его загорелись.
— Дурак же я, дурак! Я знаю, как можно возместить ущерб, который я нанес вам. Пожалуйста, леди Элинор, уговорите вашего господина пощадить моих людей. Они не виноваты. Вы можете продать меня королю за любую, какую только захотите назвать, цену.
— Король знает вас? — спросила Элинор.
— Он знает, что я существую.
— Он знает вас в лицо? — настойчиво переспросила Элинор.
— Не думаю. Не могу представить, откуда, если он видел меня только раз или два, и то в толпе. Но я могу доказать, кто я. Я клянусь, что, если вы помилуете моих людей, я не стану отрекаться от своего имени и…
Элинор рассмеялась. Сэр Ги был поражен этим звуком, а также внезапно вспыхнувшим ярко-зеленым светом в ее глазах. Увидев выражение его лица, Элинор засмеялась еще громче.
— Нет, нет, я не чудовище, — сказала она, успокоившись. — Я смеюсь не над теми ужасами, о которых вы мне поведали, и не над вашими несчастьями и неудачами. Просто мне доставляет большое удовольствие узнать, что я могу стать причиной бессонницы нашего любимого короля.
Наступило молчание. Сэр Ги застывшим взглядом смотрел в пол. Затем голова его поднялась резким рывком.
— Вы сказали бессонницы, мадам?
— Если бы я могла набить его постель колючками или крапивой, — зловеще произнесла Элинор, — я бы сделала это; но поскольку мне это недоступно, по крайней мере, вы станете терзающей его навязчивой идеей.
Синие глаза, наполнившиеся одновременно надеждой и недоверием, уставились на нее.
— Я не понимаю, мадам, — прошептал сэр Ги.
— У нас с королем существует личная неприязнь, — ответила Элинор. — Это вас не касается, но могу вам честно сказать, что она не идет ни в какое сравнение по тяжести и значению с вашим делом. И все же, несмотря на то, что мне было нанесено всего лишь оскорбление, а вам — зияющая рана, я жажду отмщения ничуть не меньше вас. Я не буду пытаться убеждать вас в необходимости примириться с несправедливостью. Скажу лишь, что иногда человеку приходится проглотить обиду ради благополучия государства в целом. Когда лорд Иэн вернется, он объяснит вам более подробно, почему неправильно и невозможно наносить вред королю независимо от того, какой он негодяй.
— Мадам, мадам! — воскликнул сэр Ги, обхватив голову руками. — Я совсем вас не понимаю.
— И не удивительно. Вы ранены и утомлены, а я копаюсь в политических материях. Бьорн, покажи сэру Ги комнату в восточной стене. Я пришлю служанок помочь ему. И пусть они скажут мне, нет ли серьезных ран, какие мне нужно осмотреть самой.
Она с отвращением посмотрела на рваную одежду молодого человека.
— И отдай его одежду псарям. Я пришлю что-нибудь поприличнее. — Она снова остановилась и потрясла головой, вглядываясь в лицо сэра Ги. Подбородок его зарос щетиной, но было видно, что в более благоприятной обстановке он всегда бывал чисто выбрит. — Да, и прикажи, чтобы его не брили. Безопаснее для нас всех будет, сэр Ги, если вы притворитесь обожателем короля, в подражание ему отращивающим маленькую бородку и усики — совсем как у него.
Сэр Ги ответил ей еще более недоуменным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Были, наконец, еще варианты, к которым Элинор склонялась в большей мере. Говорили, что Артур пытался бежать и был убит охраной. Вильям Солсбери верил в эту версию и сказал об этом Иэну. Элинор тоже склонна была поверить в такой поворот событий, поскольку Джон не был таким дураком, чтобы не понимать, что прямое убийство его единственного соперника и единственного наследника — тем более что этот наследник и соперник был еще ребенком — не укрепит любовь к нему подданных. Попытка к бегству и случайная смерть от рук тюремщиков — фактически смерть от несчастного случая — была наилучшим решением.
Однако что-то было не так, и Элинор не могла понять, что именно. Почему нет официального объявления? Почему тело Артура не выставлено на обозрение и не оплакано несчастным дядей? Ведь невозможно скрыть тот факт, что Артур исчез. Притворяться, что ничего не произошло, и отказывать в объяснениях означало лишь подогревать самые нелепые слухи — вроде истории с лодкой. Может быть, немногие поверили бы в несчастный случай, но рана от стрелы или изувеченное падением тело послужили бы лучшим свидетельством в пользу «несчастного случая».
Вовлеченность в это дело сэра Ги, который сказал, что его отец служил у Артура, могла иметь несколько форм. Возможно, его отец препятствовал попытке Джона убить Артура; возможно, он был честно вовлечен в попытку помочь Артуру бежать; возможно, наконец, ему приказали позволить Артуру «бежать», но что-то сорвалось. Прежде чем Элинор успела задать вопрос, сэр Ги заговорил снова.
— Мой отец исчез в ту же ночь, что и лорд Артур… — Он замялся, и Элинор подумала было, что Артур, возможно, сумел бежать и потому не показывался, но сэр Ги, сглотнув конвульсивно, продолжал: — После того, как лорд Артур был убит.
— Каким образом? Как вы можете это знать?
— Я не знаю, каким образом было совершено убийство, но один наш слуга, единственный оставшийся в живых из тех, кто сопровождал моего отца, сказал мне, что видел отца, прыгнувшего с телом мальчика с крепостной стены в реку. А видел он его потому, что бежал к нему, чтобы сообщить, что мой младший брат упал со стены замка во двор и умирает.
Значит, все-таки несчастный случай. Элинор на мгновение закрыла глаза. Неужели отец подменил Артура своим сыном в попытке спасти принца? А потом обнаружил, что опоздал, что принц уже был мертв, и понял, что ни одному человеку, который знал об этом, не суждено остаться в живых? Он увидел, что его сын упал, и понял, что потерпел двойное поражение, что его жертва оказалась напрасной. И в Приступе ненависти он решил спрятать тело Артура, чтобы Джон остался виновным, чтобы стал уязвимым перед любым претендентом, который встанет и заявит, что вот он, принц Артур, спасшийся от смерти, пришел свергнуть короля-дьявола. Это было возможно — это было очень вероятно. К тому же часто честный сын свидетельствует о честности отца.
— А где вы были? — взволнованно спросила Элинор. — Как вам удалось спастись? И как спасся ваш слуга?
— Я находился дома. Моя мать была больна. У меня, по крайней мере, есть за что благодарить судьбу. Она умерла до того, как распространилось известие о смерти Артура и исчезновении моего отца. А у слуги была знакомая проститутка, которая укрыла его и переодела в женское платье. Он разыскал меня и уговорил скрыться, чтобы спасти свою жизнь. Нас, Хедингхэмов, выкорчевали с корнями, стеблями и ветвями, так что некому кричать, что мой отец невиновен.
Тут сэр Ги вдруг грустно усмехнулся, и глаза его загорелись.
— Дурак же я, дурак! Я знаю, как можно возместить ущерб, который я нанес вам. Пожалуйста, леди Элинор, уговорите вашего господина пощадить моих людей. Они не виноваты. Вы можете продать меня королю за любую, какую только захотите назвать, цену.
— Король знает вас? — спросила Элинор.
— Он знает, что я существую.
— Он знает вас в лицо? — настойчиво переспросила Элинор.
— Не думаю. Не могу представить, откуда, если он видел меня только раз или два, и то в толпе. Но я могу доказать, кто я. Я клянусь, что, если вы помилуете моих людей, я не стану отрекаться от своего имени и…
Элинор рассмеялась. Сэр Ги был поражен этим звуком, а также внезапно вспыхнувшим ярко-зеленым светом в ее глазах. Увидев выражение его лица, Элинор засмеялась еще громче.
— Нет, нет, я не чудовище, — сказала она, успокоившись. — Я смеюсь не над теми ужасами, о которых вы мне поведали, и не над вашими несчастьями и неудачами. Просто мне доставляет большое удовольствие узнать, что я могу стать причиной бессонницы нашего любимого короля.
Наступило молчание. Сэр Ги застывшим взглядом смотрел в пол. Затем голова его поднялась резким рывком.
— Вы сказали бессонницы, мадам?
— Если бы я могла набить его постель колючками или крапивой, — зловеще произнесла Элинор, — я бы сделала это; но поскольку мне это недоступно, по крайней мере, вы станете терзающей его навязчивой идеей.
Синие глаза, наполнившиеся одновременно надеждой и недоверием, уставились на нее.
— Я не понимаю, мадам, — прошептал сэр Ги.
— У нас с королем существует личная неприязнь, — ответила Элинор. — Это вас не касается, но могу вам честно сказать, что она не идет ни в какое сравнение по тяжести и значению с вашим делом. И все же, несмотря на то, что мне было нанесено всего лишь оскорбление, а вам — зияющая рана, я жажду отмщения ничуть не меньше вас. Я не буду пытаться убеждать вас в необходимости примириться с несправедливостью. Скажу лишь, что иногда человеку приходится проглотить обиду ради благополучия государства в целом. Когда лорд Иэн вернется, он объяснит вам более подробно, почему неправильно и невозможно наносить вред королю независимо от того, какой он негодяй.
— Мадам, мадам! — воскликнул сэр Ги, обхватив голову руками. — Я совсем вас не понимаю.
— И не удивительно. Вы ранены и утомлены, а я копаюсь в политических материях. Бьорн, покажи сэру Ги комнату в восточной стене. Я пришлю служанок помочь ему. И пусть они скажут мне, нет ли серьезных ран, какие мне нужно осмотреть самой.
Она с отвращением посмотрела на рваную одежду молодого человека.
— И отдай его одежду псарям. Я пришлю что-нибудь поприличнее. — Она снова остановилась и потрясла головой, вглядываясь в лицо сэра Ги. Подбородок его зарос щетиной, но было видно, что в более благоприятной обстановке он всегда бывал чисто выбрит. — Да, и прикажи, чтобы его не брили. Безопаснее для нас всех будет, сэр Ги, если вы притворитесь обожателем короля, в подражание ему отращивающим маленькую бородку и усики — совсем как у него.
Сэр Ги ответил ей еще более недоуменным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136