Я скажу, чтобы они возместили расходы.
— Ох, Иэн, пусть это будет моим подарком. Ведь они так добры к Адаму. Правда, Адам?
— Да, — ответил неугомонный Адам. — Но если ты хочешь сделать им подарок, мама, я знаю, чего им хотелось бы больше, чем красивой одежды.
— Правда, дорогуша? Какой ты умница. Расскажи мне.
— Оуэн хочет украшенный драгоценностями нож для еды, такой, как был у Иэна, когда он носил зеленый костюм. А Джеффри безумно хочет иметь лютню. Он играет очень хорошо. Он брал ее взаймы у менестрелей. — Адам понизил голос. — У него была лютня, но королева отобрала ее. Она сказала, что это неприлично. Иэн, разве неприлично играть на лютне? Мама рассказывала мне, что король Ричард тоже играл и пел.
— Вот же глупый мальчишка! — воскликнул Иэн. — Почему же он мне не рассказал об этом? — Затем он обратился к Адаму: — Ну конечно, это прилично. Если бы у меня было хоть чуть-чуть способностей, я бы сам играл и пел. Может, Джеффри просто не понял, что имела в виду королева Изабелла? Может быть, он играл не тогда и не там, где положено.
Но глаза Иэна горели бешенством, когда он встретил взгляд Элинор поверх головы Адама, и она поняла, что он пытался оправдать королеву только для того, чтобы Адам не слышал того, для чего еще был слишком мал.
— Ты умеешь хранить секреты, Адам? — прошептала Элинор. Мальчик взволнованно кивнул. — Очень хорошо. Может быть, Оуэн получит свой нож, а Джеффри — свою лютню в качестве подарков на Двенадцатый день. Только не рассказывай им об этом, иначе испортишь им удовольствие. А это нехорошо после всего, что они для тебя делают. А вот и наши долгожданные джентльмены. Ну как, Иэн? Как они выглядят?
Иэн пробормотал что-то вроде одобрения, более интересуясь тем, как они носят оружие, нежели их внешним видом. Элинор расправила складки туники на спине Оуэна и выровняла край туники у Джеффри. Иэн сразу же испортил старания Элинор, поправив на них обоих поясные ремни, и удовлетворенно отступил на шаг. Оуэн был со вкусом одет в два оттенка синего цвета, а Джеффри — в зеленое. Оба выглядели прекрасно и вполне гармонировали с нарядами главных действующих лиц.
— Спасибо вам, господин, — сказал Джеффри, став на колено и поцеловав руку Иэна.
Оуэн эхом повторил тот же жест и те же слова.
— Не мне спасибо, — заметил Иэн, ласково потрепав их головы. — К моему стыду, я даже не подумал, что вашу одежду нужно привезти в замок и почистить. Благодарите леди Элинор за заботу и старания.
Они оба снова хотели стать на колени, но Элинор предупредила их попытку, просто обняв их за плечи.
— Я очень счастлива, что вы вошли в мою семью и в мое сердце. Я знаю, что вы уже достаточно большие, чтобы нуждаться в матери, но есть некоторые вещи, которые мужчина хочет иногда поведать или спросить у женщины. И мать — самый надежный человек, чтобы выслушать ваши проблемы и истории. Если чем-нибудь смогу помочь вам, помните, что я буду всегда рада это сделать.
Иэн обвел глазами всю группу.
— Ты иди первым, Адам, потом Джоанна и Элинор. Оуэн, подставь мне плечо. Стоять я могу, но на лестнице чувствую себя не совсем уверенно. Джеффри, следуй за нами и будь готов подхватить меня за пояс, если мое колено не выдержит. Я не хочу влететь в зал головой вперед.
14.
Это была изумительная по красоте церемония, но у Элинор стало на душе тяжело. Она отчаянно боролась со слезами, наблюдая за Адамом, принимавшим присягу от своих вассалов. Он был такой маленький, его крохотные ручки утопали в ладонях мужчин, которые преклоняли перед ним колени. Боль из горла опустилась ей в грудь, и она почувствовала, что сердце ее вот-вот разорвется в буквальном смысле. «Саймон, — кричало ее израненное сердце, — Саймон!»
Но не было ни ответа, ни даже видения, чтобы успокоить душу, как раньше, когда ей становилось страшно и грустно. Был только голос Иэна, следовавший за дрожащим голоском Адама, подтверждавшим клятвы верности, голос Иэна, сильный и уверенный, повторявший вновь и вновь:
— Я, Иэн, лорд де Випон, даю гарантию и ручаюсь за моего сына по браку.
К счастью, Элинор так часто приходилось принимать присягу от своих подданных, что нужные слова и жесты лились из нее автоматически, а что касается оруженосцев, то, как бы ни был забывчив Иэн в отношении их нарядов, он, конечно, не забыл проинструктировать их насчет обязанностей.
Во время принесения присяги каждым вассалом и кастеляном Оуэн или Джеффри по очереди выходили вперед, чтобы принять и перенести в надежное место знак верности, который вассал дарил господину. Дар сэра Джона из Мерси состоял из пяти рыб, трех угрей и двух устриц; сэр Джайлс из Айфорда подарил две пары охотничьих собак; сэр Генри из Кингслера — длинное копье; сэр Уолтер из Форстала преподнес ястреба-перепелятника. Элинор все время думала об умершем Саймоне — видит ли он своего сына сейчас? Она даже не слышала оглушительные возгласы «Fiat! Fiat!», вырывавшиеся из всей массы глоток после каждой клятвы.
Однако она довольно быстро пришла в себя, когда почуяла странную интонацию в голосе кастеляна из Клиро-Хилла, сэра Питера. В одно мгновение она вспомнила об Иэне, стоявшем по левую руку от него. Хотя правая рука его не шевельнулась, левая ухватилась за ножны меча, словно он готовился выхватить оружие.
Даже Джоанна вспомнила о своей причастности к этой церемонии и придвинулась ближе к матери, почувствовав что-то неладное. Элинор сказала свое слово, наклонилась вперед и одарила кастеляна поцелуем мира, но, не встретив его взгляда, встревожилась еще больше.
Кастелян передал оруженосцу знак почтения к хозяйке — фазаньи яйца и пять луковиц, — и Элинор приняла его, произнеся нужные слова. Свидетели прокричали «Fiat!». Сэр Питер сошел с помоста, но глаза Элинор продолжали внимательно следить за ним, пока перед ней не предстал сэр Алфред из Иленда.
Тут она отступила на шаг. Настала очередь Иэна. Это принятие присяги было, конечно, совершенно необязательным в том смысле, что ничего не меняло в общественном положении Иэна или в его отношениях со своими вассалами. Однако идея как можно более частого обновления клятвы верности была хороша в принципе — постоянное повторение вроде бы укрепляло лояльность. К тому же обновление присяги в такой момент отведет возможные жалобы, что Иэн, дескать, слишком занялся землями своей супруги и оставил в небрежении собственные, не предупредив вассалов о новой ответственности. Элинор все это мало занимало. Хотя теоретически она была наследницей Иэна, поскольку у него больше не было родных, ее не слишком волновала мысль о присоединении его земель к своим, если с ним что-то случится.
Примерно на середине церемонии принесения присяги в дальнем конце зала произошло какое-то замешательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— Ох, Иэн, пусть это будет моим подарком. Ведь они так добры к Адаму. Правда, Адам?
— Да, — ответил неугомонный Адам. — Но если ты хочешь сделать им подарок, мама, я знаю, чего им хотелось бы больше, чем красивой одежды.
— Правда, дорогуша? Какой ты умница. Расскажи мне.
— Оуэн хочет украшенный драгоценностями нож для еды, такой, как был у Иэна, когда он носил зеленый костюм. А Джеффри безумно хочет иметь лютню. Он играет очень хорошо. Он брал ее взаймы у менестрелей. — Адам понизил голос. — У него была лютня, но королева отобрала ее. Она сказала, что это неприлично. Иэн, разве неприлично играть на лютне? Мама рассказывала мне, что король Ричард тоже играл и пел.
— Вот же глупый мальчишка! — воскликнул Иэн. — Почему же он мне не рассказал об этом? — Затем он обратился к Адаму: — Ну конечно, это прилично. Если бы у меня было хоть чуть-чуть способностей, я бы сам играл и пел. Может, Джеффри просто не понял, что имела в виду королева Изабелла? Может быть, он играл не тогда и не там, где положено.
Но глаза Иэна горели бешенством, когда он встретил взгляд Элинор поверх головы Адама, и она поняла, что он пытался оправдать королеву только для того, чтобы Адам не слышал того, для чего еще был слишком мал.
— Ты умеешь хранить секреты, Адам? — прошептала Элинор. Мальчик взволнованно кивнул. — Очень хорошо. Может быть, Оуэн получит свой нож, а Джеффри — свою лютню в качестве подарков на Двенадцатый день. Только не рассказывай им об этом, иначе испортишь им удовольствие. А это нехорошо после всего, что они для тебя делают. А вот и наши долгожданные джентльмены. Ну как, Иэн? Как они выглядят?
Иэн пробормотал что-то вроде одобрения, более интересуясь тем, как они носят оружие, нежели их внешним видом. Элинор расправила складки туники на спине Оуэна и выровняла край туники у Джеффри. Иэн сразу же испортил старания Элинор, поправив на них обоих поясные ремни, и удовлетворенно отступил на шаг. Оуэн был со вкусом одет в два оттенка синего цвета, а Джеффри — в зеленое. Оба выглядели прекрасно и вполне гармонировали с нарядами главных действующих лиц.
— Спасибо вам, господин, — сказал Джеффри, став на колено и поцеловав руку Иэна.
Оуэн эхом повторил тот же жест и те же слова.
— Не мне спасибо, — заметил Иэн, ласково потрепав их головы. — К моему стыду, я даже не подумал, что вашу одежду нужно привезти в замок и почистить. Благодарите леди Элинор за заботу и старания.
Они оба снова хотели стать на колени, но Элинор предупредила их попытку, просто обняв их за плечи.
— Я очень счастлива, что вы вошли в мою семью и в мое сердце. Я знаю, что вы уже достаточно большие, чтобы нуждаться в матери, но есть некоторые вещи, которые мужчина хочет иногда поведать или спросить у женщины. И мать — самый надежный человек, чтобы выслушать ваши проблемы и истории. Если чем-нибудь смогу помочь вам, помните, что я буду всегда рада это сделать.
Иэн обвел глазами всю группу.
— Ты иди первым, Адам, потом Джоанна и Элинор. Оуэн, подставь мне плечо. Стоять я могу, но на лестнице чувствую себя не совсем уверенно. Джеффри, следуй за нами и будь готов подхватить меня за пояс, если мое колено не выдержит. Я не хочу влететь в зал головой вперед.
14.
Это была изумительная по красоте церемония, но у Элинор стало на душе тяжело. Она отчаянно боролась со слезами, наблюдая за Адамом, принимавшим присягу от своих вассалов. Он был такой маленький, его крохотные ручки утопали в ладонях мужчин, которые преклоняли перед ним колени. Боль из горла опустилась ей в грудь, и она почувствовала, что сердце ее вот-вот разорвется в буквальном смысле. «Саймон, — кричало ее израненное сердце, — Саймон!»
Но не было ни ответа, ни даже видения, чтобы успокоить душу, как раньше, когда ей становилось страшно и грустно. Был только голос Иэна, следовавший за дрожащим голоском Адама, подтверждавшим клятвы верности, голос Иэна, сильный и уверенный, повторявший вновь и вновь:
— Я, Иэн, лорд де Випон, даю гарантию и ручаюсь за моего сына по браку.
К счастью, Элинор так часто приходилось принимать присягу от своих подданных, что нужные слова и жесты лились из нее автоматически, а что касается оруженосцев, то, как бы ни был забывчив Иэн в отношении их нарядов, он, конечно, не забыл проинструктировать их насчет обязанностей.
Во время принесения присяги каждым вассалом и кастеляном Оуэн или Джеффри по очереди выходили вперед, чтобы принять и перенести в надежное место знак верности, который вассал дарил господину. Дар сэра Джона из Мерси состоял из пяти рыб, трех угрей и двух устриц; сэр Джайлс из Айфорда подарил две пары охотничьих собак; сэр Генри из Кингслера — длинное копье; сэр Уолтер из Форстала преподнес ястреба-перепелятника. Элинор все время думала об умершем Саймоне — видит ли он своего сына сейчас? Она даже не слышала оглушительные возгласы «Fiat! Fiat!», вырывавшиеся из всей массы глоток после каждой клятвы.
Однако она довольно быстро пришла в себя, когда почуяла странную интонацию в голосе кастеляна из Клиро-Хилла, сэра Питера. В одно мгновение она вспомнила об Иэне, стоявшем по левую руку от него. Хотя правая рука его не шевельнулась, левая ухватилась за ножны меча, словно он готовился выхватить оружие.
Даже Джоанна вспомнила о своей причастности к этой церемонии и придвинулась ближе к матери, почувствовав что-то неладное. Элинор сказала свое слово, наклонилась вперед и одарила кастеляна поцелуем мира, но, не встретив его взгляда, встревожилась еще больше.
Кастелян передал оруженосцу знак почтения к хозяйке — фазаньи яйца и пять луковиц, — и Элинор приняла его, произнеся нужные слова. Свидетели прокричали «Fiat!». Сэр Питер сошел с помоста, но глаза Элинор продолжали внимательно следить за ним, пока перед ней не предстал сэр Алфред из Иленда.
Тут она отступила на шаг. Настала очередь Иэна. Это принятие присяги было, конечно, совершенно необязательным в том смысле, что ничего не меняло в общественном положении Иэна или в его отношениях со своими вассалами. Однако идея как можно более частого обновления клятвы верности была хороша в принципе — постоянное повторение вроде бы укрепляло лояльность. К тому же обновление присяги в такой момент отведет возможные жалобы, что Иэн, дескать, слишком занялся землями своей супруги и оставил в небрежении собственные, не предупредив вассалов о новой ответственности. Элинор все это мало занимало. Хотя теоретически она была наследницей Иэна, поскольку у него больше не было родных, ее не слишком волновала мысль о присоединении его земель к своим, если с ним что-то случится.
Примерно на середине церемонии принесения присяги в дальнем конце зала произошло какое-то замешательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136