Когда из Кингслера приехал сэр Генри, а из Форстала — сэр Уолтер, Иэн скорее обрадовался. Никто не откажется от двух проверенных и достойных бойцов у себя за спиной. Если план Элинор состоял в том, чтобы созвать своих посвященных в рыцари вассалов и кастелянов для поддержки, Иэн не стал бы спорить с этим. Когда же за день до закрытия списков участников конных состязаний в нем оказался Лестер с четырьмя своими вассалами, Иэн начал беспокоиться. Созывать собственных вассалов — это одно дело, а просить о помощи друзей — совсем другое.
Он, конечно, ничего не мог сказать Лестеру. Если бы Лестер просто хотел поучаствовать, он записался бы намного раньше. Но высказать другу сомнение в цели его приезда на турнир означало в любом случае усомниться в мужестве графа. Иэн принял Лестера в свою команду с соответствующим случаю выражением удовольствия на лице, а себе поклялся разобраться с Элинор, как только увидит ее.
Однако несколько позже в этот же день поступок Лестера совершенно вылетел из его головы из-за еще более странного события. Возвращаясь домой пообедать, Иэн встретил по дороге Юстаса де Вески, одного из вожаков мятежных баронов севера. Иэн знал его самого и двух его ближайших соратников — Роберта де Роса и Питера де Бре — достаточно хорошо. Это были храбрые мужи, и Иэн ничего против них лично не имел. Но их поведение по отношению к власти было довольно сомнительным: они просто считали, что если преследовать личные интересы, то интересы королевства уладятся сами собой. Сам же Иэн давно принял точку зрения Саймона, что интересы королевства должны стоять наравне с личными, а иногда даже и выше. К изумлению Иэна, Вески предложил себя и восьмерых других рыцарей-северян в качестве участников на стороне Иэна.
— Я очень рад, господа, действительно очень рад, — ответил Иэн, удивленно приподняв брови.
— Мы почли бы за честь, лорд Иэн, занять позиции непосредственно за вашим вымпелом, — продолжал Вески.
Иэн уставился в широкое тяжелое лицо собеседника. Рыжая поросль на щеках и подбородке выдавала в нем сильную примесь скандинавской крови. Иэну на мгновение пришло в голову, что, может быть, эти люди хотят воспользоваться представившейся возможностью, чтобы убрать кое-кого из преданных, но особенно неугодных им слуг короля. Но, пристально и прямо посмотрев в честные глаза Вески, Иэн отбросил эту постыдную мысль.
— Если вам угодно, я с удовольствием устрою это, — медленно произнося слова, согласился Иэн.
— Мы, северяне, должны держаться вместе, — подчеркнуто произнес Вески, — иначе нас передушат поодиночке. Мы решили, что на этот раз будет лучше сыграть на стороне короля. Мы хотим продемонстрировать, как мы ценим любовь, которую король выказал одному из наших земляков.
Это замечание было не слишком смиренным, но Вески со своими товарищами не дал Иэну возможности ответить. Они развернули лошадей и поскакали прочь, крикнув на прощание: «До вторника» — и оставив Иэна переваривать новость. Наиболее очевидным объяснением казалось то, что они хотели привлечь Иэна в свою компанию, чтобы представить его перед королем хотя бы в качестве сочувствующего, если не полноправного участника заговора.
Иэн направился домой, мрачно мусоля эту мысль. Когда он выложил свои сомнения Элинор, она сначала испуганно взглянула на него, а затем пожала плечами.
— Похоже, ты прав. Они полагают, что король, у которого уже и без того есть причины для гнева, станет более подозрительно относиться к тебе, начнет угрожать и в конце концов заставит тебя взять в руки оружие. — Она отвернулась и уставилась в стену. — Я оказала тебе плохую услугу, согласившись стать твоей женой.
Проклиная себя, Иэн взял Элинор за руку.
— Ты сделала меня счастливым человеком. Остальное не имеет значения. Учитывая природу Джона, мне рано или поздно пришлось бы столкнуться с ним. Взгляни на Пемброка, который сражался за право Джона на трон, который был верен ему во всем, и король возненавидел его просто за то, что тот дал честный совет. По крайней мере я получил в компенсацию за ненависть короля приз, стоящий сокровищ всего мира и даже больше.
Затем, пытаясь как-то отвлечь Элинор, Иэн добавил:
— Но я все время размышляю, что Вески имел в виду, сказав что-то насчет того, как они ценят любовь короля. Ты знаешь, Элинор, все это дело можно увидеть и в ином свете. Вески, возможно, пытается намекнуть королю, что если северянам оказывается милость, то они будут «сражаться на стороне короля»— то есть они будут лояльны.
Элинор кивнула.
— Я уверена, что они не стали бы возражать против такого толкования. Это не может причинить им вреда и, кроме того, не накладывает на них никаких обязательств.
Призраком возник, однако, и еще один ответ, на который ему намекнул случайный и не очень желанный визитер. Когда стемнело, в их дом постучал и попросил разрешения войти Роберт ФицУолтер. Иэн и Элинор испуганно переглянулись, и Иэн, нахмурившись, встал со своего стула возле камина.
— Я спущусь и скажу ему, что ты нездорова и что я не могу принять его, — проворчал он. — Я не мог помешать ему записаться в мою команду, но не обязан принимать его в своем доме.
ФицУолтера Иэн презирал за трусость, которая явила себя в полном блеске, когда ФицУолтер и Саэр де Квинси, его закадычный друг, сдали Филиппу Французскому без боя крепость Водрей. ФицУолтер оправдал свои действия тем, что обращался к королю, но не получил ни помощи, ни вообще какого-либо ответа. Джон признал эти аргументы, заплатив за ФицУолтера и де Квинси выкуп и никак не наказав их впоследствии за сдачу крепости. Однако в глазах Иэна королевское прощение вовсе не оправдывало трусость.
Огонь в очаге и мерцание свечей помешали Иэну увидеть, как побледнели щеки Элинор.
— Подожди, — сказала она. — ФицУолтер не пришел бы сюда в потемках зимним вечером ради пустой болтовни.
Было бы неразумно прогнать его, что бы ты к нему ни испытывал. Впусти его.
Секундное размышление убедило Иэна в правоте Эли-нор, и Оуэн, который поднялся к ним известить о прибытии гостя, был отправлен назад, чтобы пригласить ФицУолтера войти. После короткого замешательства при новости, что ФицУолтер будет сражаться на стороне Иэна, Элинор пришла в себя, и лицо ее приняло обычную окраску, но она продолжала смотреть в пол, скрывая блеск возбуждения в глазах. ФицУолтер был очень вероятным кандидатом для готовившегося на Иэна покушения. Ему приходилось расплачиваться всевозможными способами, чтобы сохранить милость Джона.
— Чем могу служить? — холодно спросил Иэн, когда Оуэн принес стул и ФицУолтер уселся.
— Ничем, — мягко ответил ФицУолтер. — Совсем наоборот, это я пришел оказать вам услугу, лорд Иэн. Я слышал некоторые неприятные сплетни насчет предстоящего турнира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Он, конечно, ничего не мог сказать Лестеру. Если бы Лестер просто хотел поучаствовать, он записался бы намного раньше. Но высказать другу сомнение в цели его приезда на турнир означало в любом случае усомниться в мужестве графа. Иэн принял Лестера в свою команду с соответствующим случаю выражением удовольствия на лице, а себе поклялся разобраться с Элинор, как только увидит ее.
Однако несколько позже в этот же день поступок Лестера совершенно вылетел из его головы из-за еще более странного события. Возвращаясь домой пообедать, Иэн встретил по дороге Юстаса де Вески, одного из вожаков мятежных баронов севера. Иэн знал его самого и двух его ближайших соратников — Роберта де Роса и Питера де Бре — достаточно хорошо. Это были храбрые мужи, и Иэн ничего против них лично не имел. Но их поведение по отношению к власти было довольно сомнительным: они просто считали, что если преследовать личные интересы, то интересы королевства уладятся сами собой. Сам же Иэн давно принял точку зрения Саймона, что интересы королевства должны стоять наравне с личными, а иногда даже и выше. К изумлению Иэна, Вески предложил себя и восьмерых других рыцарей-северян в качестве участников на стороне Иэна.
— Я очень рад, господа, действительно очень рад, — ответил Иэн, удивленно приподняв брови.
— Мы почли бы за честь, лорд Иэн, занять позиции непосредственно за вашим вымпелом, — продолжал Вески.
Иэн уставился в широкое тяжелое лицо собеседника. Рыжая поросль на щеках и подбородке выдавала в нем сильную примесь скандинавской крови. Иэну на мгновение пришло в голову, что, может быть, эти люди хотят воспользоваться представившейся возможностью, чтобы убрать кое-кого из преданных, но особенно неугодных им слуг короля. Но, пристально и прямо посмотрев в честные глаза Вески, Иэн отбросил эту постыдную мысль.
— Если вам угодно, я с удовольствием устрою это, — медленно произнося слова, согласился Иэн.
— Мы, северяне, должны держаться вместе, — подчеркнуто произнес Вески, — иначе нас передушат поодиночке. Мы решили, что на этот раз будет лучше сыграть на стороне короля. Мы хотим продемонстрировать, как мы ценим любовь, которую король выказал одному из наших земляков.
Это замечание было не слишком смиренным, но Вески со своими товарищами не дал Иэну возможности ответить. Они развернули лошадей и поскакали прочь, крикнув на прощание: «До вторника» — и оставив Иэна переваривать новость. Наиболее очевидным объяснением казалось то, что они хотели привлечь Иэна в свою компанию, чтобы представить его перед королем хотя бы в качестве сочувствующего, если не полноправного участника заговора.
Иэн направился домой, мрачно мусоля эту мысль. Когда он выложил свои сомнения Элинор, она сначала испуганно взглянула на него, а затем пожала плечами.
— Похоже, ты прав. Они полагают, что король, у которого уже и без того есть причины для гнева, станет более подозрительно относиться к тебе, начнет угрожать и в конце концов заставит тебя взять в руки оружие. — Она отвернулась и уставилась в стену. — Я оказала тебе плохую услугу, согласившись стать твоей женой.
Проклиная себя, Иэн взял Элинор за руку.
— Ты сделала меня счастливым человеком. Остальное не имеет значения. Учитывая природу Джона, мне рано или поздно пришлось бы столкнуться с ним. Взгляни на Пемброка, который сражался за право Джона на трон, который был верен ему во всем, и король возненавидел его просто за то, что тот дал честный совет. По крайней мере я получил в компенсацию за ненависть короля приз, стоящий сокровищ всего мира и даже больше.
Затем, пытаясь как-то отвлечь Элинор, Иэн добавил:
— Но я все время размышляю, что Вески имел в виду, сказав что-то насчет того, как они ценят любовь короля. Ты знаешь, Элинор, все это дело можно увидеть и в ином свете. Вески, возможно, пытается намекнуть королю, что если северянам оказывается милость, то они будут «сражаться на стороне короля»— то есть они будут лояльны.
Элинор кивнула.
— Я уверена, что они не стали бы возражать против такого толкования. Это не может причинить им вреда и, кроме того, не накладывает на них никаких обязательств.
Призраком возник, однако, и еще один ответ, на который ему намекнул случайный и не очень желанный визитер. Когда стемнело, в их дом постучал и попросил разрешения войти Роберт ФицУолтер. Иэн и Элинор испуганно переглянулись, и Иэн, нахмурившись, встал со своего стула возле камина.
— Я спущусь и скажу ему, что ты нездорова и что я не могу принять его, — проворчал он. — Я не мог помешать ему записаться в мою команду, но не обязан принимать его в своем доме.
ФицУолтера Иэн презирал за трусость, которая явила себя в полном блеске, когда ФицУолтер и Саэр де Квинси, его закадычный друг, сдали Филиппу Французскому без боя крепость Водрей. ФицУолтер оправдал свои действия тем, что обращался к королю, но не получил ни помощи, ни вообще какого-либо ответа. Джон признал эти аргументы, заплатив за ФицУолтера и де Квинси выкуп и никак не наказав их впоследствии за сдачу крепости. Однако в глазах Иэна королевское прощение вовсе не оправдывало трусость.
Огонь в очаге и мерцание свечей помешали Иэну увидеть, как побледнели щеки Элинор.
— Подожди, — сказала она. — ФицУолтер не пришел бы сюда в потемках зимним вечером ради пустой болтовни.
Было бы неразумно прогнать его, что бы ты к нему ни испытывал. Впусти его.
Секундное размышление убедило Иэна в правоте Эли-нор, и Оуэн, который поднялся к ним известить о прибытии гостя, был отправлен назад, чтобы пригласить ФицУолтера войти. После короткого замешательства при новости, что ФицУолтер будет сражаться на стороне Иэна, Элинор пришла в себя, и лицо ее приняло обычную окраску, но она продолжала смотреть в пол, скрывая блеск возбуждения в глазах. ФицУолтер был очень вероятным кандидатом для готовившегося на Иэна покушения. Ему приходилось расплачиваться всевозможными способами, чтобы сохранить милость Джона.
— Чем могу служить? — холодно спросил Иэн, когда Оуэн принес стул и ФицУолтер уселся.
— Ничем, — мягко ответил ФицУолтер. — Совсем наоборот, это я пришел оказать вам услугу, лорд Иэн. Я слышал некоторые неприятные сплетни насчет предстоящего турнира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136