Естественно, Иэн не нашел ничего плохого в этом. Его тронула и позабавила та серьезность, с которой Джоанна приступила к своим обязанностям.
Он благоразумно не делал ни малейшей попытки помочь ей — лишь тайком придерживал табурет, на который та вскарабкалась, чтобы натянуть ему через голову рубашку и зашнуровать ее. Он поднимал руки, опускал их и поворачивался, следуя ее указаниям с совершенно серьезным лицом. Она спрыгнула на пол, чтобы взять его робу, снова запрыгнула на табурет — и на этот раз Иэну пришлось ловить ее, чтобы девочка не потеряла равновесие с неуклюжим предметом гардероба в руках, и прикусить язык, чтобы не рассмеяться.
Это была удивительно трогательная картина. Иэн подхватил Джоанну на руки, когда она наконец застегнула ему ремень, поцеловал ее, крепко прижимая к себе, и сказал, что из нее получится очаровательная женщина, когда она вырастет. Если бы не мелькнувшая мысль, как разумно и мило поступила Элинор, прислав Джоанну, чтобы снять возникшее напряжение, он бы вообще забыл, что его ждет тяжелое объяснение.
Хорошо еще, что не было необходимости немедленно приступать к решению стоявшей перед ним задачи. Когда он вышел к столу, на него сразу же набросился Адам, и в промежутках между пережевыванием еды Иэн в мельчайших подробностях описывал осаду Монтобана. Джоанна и Элинор оказались не менее внимательными слушателями, чем Адам, так что обед прошел легко и весело.
Когда с едой было покончено, Адаму захотелось показать Иэну свои успехи во владении оружием. Джоанна желала продемонстрировать ему, как она умеет читать, писать и считать. И оба настаивали, чтобы он оценил их умение в верховой езде. Элинор пыталась было вразумить детей, что Иэн устал от них, но в глубине души была рада, когда он не согласился с ее словами и ушел восхищаться их успехами.
Они вернулись с конной прогулки, когда уже начинало темнеть, веселые и довольные. Элинор заявила, что пора спать, а дети наперебой принялись уговаривать ее подождать немного, так как Иэн собирался рассказать им историю, которую услышал от бардов в валлийской крепости, где он останавливался у своего брата по клану Ллевелина.
Иэн не был валлийцем, но во время войны в Уэльсе ему, по просьбе Саймона, довелось захватить в плен Ллевелина, внука самого могущественного вождя в Северном Уэльсе. Именно Иэн сопровождал Ллевелина к принцу Джону в недолгий, почетный и весьма комфортабельный плен, и оба молодых человека довольно быстро стали друзьями. Когда же Ллевелин унаследовал владения своего деда, он не только подарил Иэну несколько поместий, но и провел пышную церемонию, введя Иэна в свой клан и сделав, по старинному валлийскому обычаю, своим «братом по крови».
Иэн провел в Уэльсе довольно долгое время и проникся уважением к этому народу и его традициям и сейчас с истинным наслаждением пересказывал историю охоты на огромного вепря Турча Трвита. Когда он закончил свой рассказ, уже совсем стемнело.
— А теперь спать, — решительно объявила Элинор. Опять послышались уговоры, что еще рано, и детские глаза с обожанием устремились на рыцаря. Иэн посмотрел на Элинор почти столь же молящим взглядом. Она усмехнулась, но отрицательно покачала головой. Он вздохнул.
— Вы должны слушаться маму. Завтра увидимся.
— Только завтра? — От сдвоенного детского вопля Иэну пришлось зажать руками уши.
— Я еще не знаю.
— Всего один день! Ты же только приехал! Этого мало! Ну пожалуйста, Иэн! — От звонкого хора закладывало уши.
— Если я смогу… — неуверенно произнес Иэн.
— Хватит! — резко оборвала спор Элинор. — Вы позорите меня. Нельзя упрашивать человека уклоняться от своего долга. Марш отсюда!
— Позволь мне поцеловать их на ночь.
— Как хочешь. Но они не заслуживают этого. Он обнял детей, как обычно, обоих сразу, и они побрели прочь, понурив головы. Иэн тоже начал подниматься.
— Сиди! — прошипела Элинор, едва сдерживая готовые расплыться в улыбке губы.
Наконец дети исчезли на лестнице.
— Позволь мне подняться наверх, — сказал Иэн. — Они так расстроены.
Элинор мягко улыбнулась.
— Иэн, они играют с тобой, как с котенком. Ты слишком их балуешь. Ты их совсем испортишь.
— Я? Испорчу? Но ведь они такие хорошие дети, такие умные, красивые…
— Умные и красивые, может быта, — но разве хорошие? Это же такие озорники! — Она нежно улыбнулась. — Вся их скорбь была притворством, чтобы польстить тебе. Я не сомневаюсь, что они уже колотят друг друга подушками, устроив тарарам.
Иэн улыбнулся.
— Надеюсь, что так. Я не мог видеть их печаль. — Он замолчал в нерешительности.
Прежде чем он смог собраться с духом и произнести следующую фразу, Элинор покачала головой.
— Ты все еще выглядишь утомленным, — заметила она. — Ты поспал хоть немного?
—Да.
— Я, наверное, согрешила, так отругав детей, — вздохнула Элинор. — Я сама хочу, чтобы ты хоть немного побыл у нас. Я беспокоюсь насчет Адама — и Джоанны тоже, но это меньшая проблема.
— Насчет Адама? Но он же счастливейший ребенок, и умница, и так хорошо владеет оружием.
Элинор повернула голову к огню, и на лице ее заплясали блики.
— Нет мужчины приглядывать за ним, — сказала она — За последний год при нем находился только Бьорн.
Саймон пытался с ним заниматься, но он был слишком болен. А для того чтобы отправить его куда-нибудь на воспитание, Адам слишком мал. Я не могу отослать его к Вильяму и леди Изабель. Король очень зол на Вильяма. Я полагаю, что нужно найти для малыша опекуна, но кого, Иэн? Я могу держать в доме молодого человека. Может быть, ты знаешь какого-нибудь женатого мужчину, лучше с детьми, который согласился бы на это и был лоялен ко мне?
Элинор попыталась незаметно смахнуть непрошенные слезы. Иэн сжал кулаки, и если бы Элинор в этот момент обернулась, то увидела бы, как неестественно побледнело его лицо. Но она не обернулась. Она не выдержала — присутствие друга, радостный вечер с детьми, совсем как при жизни Саймона, молодое обнаженное тело Иэна, которое напомнило ей об утерянном счастье, все это вместе вдруг обрушилось на нее лавиной безысходности и горя, и она закрыла лицо ладонями. Иэн видел, как содрогаются ее хрупкие плечи, слышал, как безуспешно она пытается подавить рыдания…
Душа Элинор страдала, и дело было не только в том, что ее дети остались сиротами. Ей стало стыдно — не следовало перекладывать собственные проблемы на плечи верного друга, у которого — она это хорошо поняла — было немало собственных. Вот только если бы Иэн смог предложить какую-то кандидатуру на роль опекуна Адама!..
— Давай отложим ненадолго проблемы Адама, — неожиданно сухо сказал Иэн.
Элинор сжала губы и вытерла лицо, совсем мокрое от слез. Она не могла требовать чего-либо от Иэна. Она не могла ничего требовать ни от какого другого человека, за исключением своих вассалов, а лучшие из них, самые преданные и верные, уже умерли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Он благоразумно не делал ни малейшей попытки помочь ей — лишь тайком придерживал табурет, на который та вскарабкалась, чтобы натянуть ему через голову рубашку и зашнуровать ее. Он поднимал руки, опускал их и поворачивался, следуя ее указаниям с совершенно серьезным лицом. Она спрыгнула на пол, чтобы взять его робу, снова запрыгнула на табурет — и на этот раз Иэну пришлось ловить ее, чтобы девочка не потеряла равновесие с неуклюжим предметом гардероба в руках, и прикусить язык, чтобы не рассмеяться.
Это была удивительно трогательная картина. Иэн подхватил Джоанну на руки, когда она наконец застегнула ему ремень, поцеловал ее, крепко прижимая к себе, и сказал, что из нее получится очаровательная женщина, когда она вырастет. Если бы не мелькнувшая мысль, как разумно и мило поступила Элинор, прислав Джоанну, чтобы снять возникшее напряжение, он бы вообще забыл, что его ждет тяжелое объяснение.
Хорошо еще, что не было необходимости немедленно приступать к решению стоявшей перед ним задачи. Когда он вышел к столу, на него сразу же набросился Адам, и в промежутках между пережевыванием еды Иэн в мельчайших подробностях описывал осаду Монтобана. Джоанна и Элинор оказались не менее внимательными слушателями, чем Адам, так что обед прошел легко и весело.
Когда с едой было покончено, Адаму захотелось показать Иэну свои успехи во владении оружием. Джоанна желала продемонстрировать ему, как она умеет читать, писать и считать. И оба настаивали, чтобы он оценил их умение в верховой езде. Элинор пыталась было вразумить детей, что Иэн устал от них, но в глубине души была рада, когда он не согласился с ее словами и ушел восхищаться их успехами.
Они вернулись с конной прогулки, когда уже начинало темнеть, веселые и довольные. Элинор заявила, что пора спать, а дети наперебой принялись уговаривать ее подождать немного, так как Иэн собирался рассказать им историю, которую услышал от бардов в валлийской крепости, где он останавливался у своего брата по клану Ллевелина.
Иэн не был валлийцем, но во время войны в Уэльсе ему, по просьбе Саймона, довелось захватить в плен Ллевелина, внука самого могущественного вождя в Северном Уэльсе. Именно Иэн сопровождал Ллевелина к принцу Джону в недолгий, почетный и весьма комфортабельный плен, и оба молодых человека довольно быстро стали друзьями. Когда же Ллевелин унаследовал владения своего деда, он не только подарил Иэну несколько поместий, но и провел пышную церемонию, введя Иэна в свой клан и сделав, по старинному валлийскому обычаю, своим «братом по крови».
Иэн провел в Уэльсе довольно долгое время и проникся уважением к этому народу и его традициям и сейчас с истинным наслаждением пересказывал историю охоты на огромного вепря Турча Трвита. Когда он закончил свой рассказ, уже совсем стемнело.
— А теперь спать, — решительно объявила Элинор. Опять послышались уговоры, что еще рано, и детские глаза с обожанием устремились на рыцаря. Иэн посмотрел на Элинор почти столь же молящим взглядом. Она усмехнулась, но отрицательно покачала головой. Он вздохнул.
— Вы должны слушаться маму. Завтра увидимся.
— Только завтра? — От сдвоенного детского вопля Иэну пришлось зажать руками уши.
— Я еще не знаю.
— Всего один день! Ты же только приехал! Этого мало! Ну пожалуйста, Иэн! — От звонкого хора закладывало уши.
— Если я смогу… — неуверенно произнес Иэн.
— Хватит! — резко оборвала спор Элинор. — Вы позорите меня. Нельзя упрашивать человека уклоняться от своего долга. Марш отсюда!
— Позволь мне поцеловать их на ночь.
— Как хочешь. Но они не заслуживают этого. Он обнял детей, как обычно, обоих сразу, и они побрели прочь, понурив головы. Иэн тоже начал подниматься.
— Сиди! — прошипела Элинор, едва сдерживая готовые расплыться в улыбке губы.
Наконец дети исчезли на лестнице.
— Позволь мне подняться наверх, — сказал Иэн. — Они так расстроены.
Элинор мягко улыбнулась.
— Иэн, они играют с тобой, как с котенком. Ты слишком их балуешь. Ты их совсем испортишь.
— Я? Испорчу? Но ведь они такие хорошие дети, такие умные, красивые…
— Умные и красивые, может быта, — но разве хорошие? Это же такие озорники! — Она нежно улыбнулась. — Вся их скорбь была притворством, чтобы польстить тебе. Я не сомневаюсь, что они уже колотят друг друга подушками, устроив тарарам.
Иэн улыбнулся.
— Надеюсь, что так. Я не мог видеть их печаль. — Он замолчал в нерешительности.
Прежде чем он смог собраться с духом и произнести следующую фразу, Элинор покачала головой.
— Ты все еще выглядишь утомленным, — заметила она. — Ты поспал хоть немного?
—Да.
— Я, наверное, согрешила, так отругав детей, — вздохнула Элинор. — Я сама хочу, чтобы ты хоть немного побыл у нас. Я беспокоюсь насчет Адама — и Джоанны тоже, но это меньшая проблема.
— Насчет Адама? Но он же счастливейший ребенок, и умница, и так хорошо владеет оружием.
Элинор повернула голову к огню, и на лице ее заплясали блики.
— Нет мужчины приглядывать за ним, — сказала она — За последний год при нем находился только Бьорн.
Саймон пытался с ним заниматься, но он был слишком болен. А для того чтобы отправить его куда-нибудь на воспитание, Адам слишком мал. Я не могу отослать его к Вильяму и леди Изабель. Король очень зол на Вильяма. Я полагаю, что нужно найти для малыша опекуна, но кого, Иэн? Я могу держать в доме молодого человека. Может быть, ты знаешь какого-нибудь женатого мужчину, лучше с детьми, который согласился бы на это и был лоялен ко мне?
Элинор попыталась незаметно смахнуть непрошенные слезы. Иэн сжал кулаки, и если бы Элинор в этот момент обернулась, то увидела бы, как неестественно побледнело его лицо. Но она не обернулась. Она не выдержала — присутствие друга, радостный вечер с детьми, совсем как при жизни Саймона, молодое обнаженное тело Иэна, которое напомнило ей об утерянном счастье, все это вместе вдруг обрушилось на нее лавиной безысходности и горя, и она закрыла лицо ладонями. Иэн видел, как содрогаются ее хрупкие плечи, слышал, как безуспешно она пытается подавить рыдания…
Душа Элинор страдала, и дело было не только в том, что ее дети остались сиротами. Ей стало стыдно — не следовало перекладывать собственные проблемы на плечи верного друга, у которого — она это хорошо поняла — было немало собственных. Вот только если бы Иэн смог предложить какую-то кандидатуру на роль опекуна Адама!..
— Давай отложим ненадолго проблемы Адама, — неожиданно сухо сказал Иэн.
Элинор сжала губы и вытерла лицо, совсем мокрое от слез. Она не могла требовать чего-либо от Иэна. Она не могла ничего требовать ни от какого другого человека, за исключением своих вассалов, а лучшие из них, самые преданные и верные, уже умерли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136