Коротеев же привел и совершенно фантастические цифры потерь, которые нанесла неприятелю 316-я Панфиловская дивизия: она якобы «уничтожила около 70 танков… и свыше 4000 солдат и офицеров…». Вероятно, эти данные были почерпнуты из донесения, поступившего в штаб 16-й армии. Очень несложно показать их несуразность. За период с 16 по 23 ноября 41-го года германские сухопутные силы потеряли на Восточном фронте всего 25 131 солдата и офицера, в том числе безвозвратно – 5 829, лишь немногим больше, чем дивизия Панфилова ухитрилась уничтожить на бумаге за каких-нибудь 3 дня боев! Опять немецкие потери давались «от фонаря», лишь бы они были не меньше тех, что понесла своя дивизия.
Подлинную картину боя нарисовал бывший командир 1075-го стрелкового полка полковник И.В. Капров: «Формировалась дивизия в городе Алма-Ате. Примерно 50 процентов в дивизии было русских, проживавших в Средней Азии, а остальные 50 процентов были казахи, киргизы и небольшое количество узбеков. В такой же пропорции был укомлектован и полк, которым я командовал. Техникой дивизия была очень слабо насыщена, особо плохо обстояло дело с противотанковыми средствами; у меня в полку совершенно не было противотанковой артиллерии – ее заменяли старые горные пушки, а на фронте я получил несколько французских музейных пушек. Только в конце октября 1941 года на полк было получено 11 противотанковых ружей, из которых 4 ружья было передано 2-му батальону нашего полка, в составе которого была 4-я рота (командир роты Гундилович, политрук Клочков)… В первых числах октября дивизия была переброшена под Москву и выгрузилась в г, Волоколамске, откуда походным порядком вышла на позиции в районе г. Осташево. Мой полк занял оборону (совхоз Булычеве-Федосьино-Княжево). Примерно в течение 5-6 дней полк имел возможность зарыться в землю, так как подготовленные позиции оказались негодными, и нам самим пришлось укреплять оборонительные рубежи и, по существу, все переделывать заново. Мы не успели как следует укрепить позиции, как появились немецкие танки, которые рвались к Москве. Завязались тяжелые бои с немецкими танками, причем у немцев было превосходство в силах и в технике. В этих тяжелых боях вся дивизия и мой полк под нажимом превосходящих сил противника отходили до станции Крюково под Москвой. Отход продолжался до первых чисел декабря 1941 года…
К 16 ноября 1941 года полк, которым я командовал, был на левом фланге дивизии и прикрывал выходы из г. Волоколамска на Москву и железную дорогу. 2-й батальон занимал оборону: поселок Ново-Никольское, поселок Петелино и разъезд Дубосеково. Батальоном командовал майор Решетников, фамилии политрука батальона не помню (для истории это имя надо сохранить – политрук Трофимов, которого, в отличие от легендарного Клочкова, не знает никто. – Б, С.), в батальоне было три роты: 4-я, 5-я и 6-я… Четвертой ротой командовал капитан Гундилович, политрук Клочков… Занимала она оборону – Дубосеково, Петелино. В роте к 16 ноября 1941 года было 120-140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково у переездной будки примерно в 1 1/2 км от позиций 4-й роты. Я не помню сейчас, были ли противотанковые ружья в 4-й роте, но повторяю, что во всем 2-м батальоне было только 4 противотанковых ружья. К 16 ноября дивизия готовилась к наступательному бою, но немцы нас опередили. С раннего утра 16 ноября 1941 года немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона. Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10-12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 5-6 немецких танков, и немцы отошли… Около 14.00-15.00 немцы открыли сильный артиллерийский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15-20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, так как этот участок был наиболее доступен танкам противника. В течение примерно 40-45 минут танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я только случайно смог выбраться из блиндажа – меня спасла насыпь железной дороги. Когда я перебрался за железнодорожную насыпь, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всего пострадала от атаки 4-я рота: во главе с командиром роты Гундшговичем уцелело человек 20-25, остальные все погибли. Остальные роты пострадали меньше…».
Согласно политдонесению комиссара 1075 полка Мухамедьярова от 18 ноября 41-го года, за два предшествовавших дня полк потерял 400 человек убитыми, 100 человек ранеными и 600 человек пропавшими без вести Начальник же политотдела 316-й дивизии Галушко в донесении от 17 ноября отметил, что, несмотря на самоотверженность бойцов и командиров 1075 полка, слабая противотанковая оборона не позволила остановить немцев, причем в полку «пропало 2 роты». Мухамедьяров доносил, что противник потерял 800 человек и 15 танков. Насчет танков, принимая во внимание рассказ Капрова, цифра, возможно, близка к истине, если учитывать не только уничтоженные, но и поврежденные машины. А вот потери немцев в людях явно вымышлены. Ведь, судя по показаниям Капрова, немцы атаковали танками, без пехоты, и потери могли понести только очень небольшие, среди танковых экипажей. Немецкое командование рискнуло пустить танки в бой без пехотного прикрытия потому, что знало из данных разведки – у противника почти нет противотанкового оружия. Это только в кино боец ловко пропускает танк через окоп, а потом поражает его гранатой или бутылкой с зажигательной смесью. В жизни такое случается нечасто. Неудивительно, что немцы о подвиге 28 панфиловцев ничего не знали. Для танкистов Гота это был обычный, ничем не примечательный бой, не отмеченный большими потерями
Командир и комиссар 1075 полка были сняты со своих постов. Их обвинили в отходе с позиций без приказа и больших потерях в полку. Понятно, что комиссар в донесении стремился показать неприятельские потери не меньшими, чем понес 1075 полк, и тем парировать часть обвинений. Помеченное же в донесении количество уничтоженных всем полком немецких танков впоследствии увеличили до 18 и полностью отнесли на счет мифических «28 панфиловцев».
Восстановили Капрова и Мухамедьярова в должностях в декабре 41-го, когда разбитый полк находился на переформировании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
Подлинную картину боя нарисовал бывший командир 1075-го стрелкового полка полковник И.В. Капров: «Формировалась дивизия в городе Алма-Ате. Примерно 50 процентов в дивизии было русских, проживавших в Средней Азии, а остальные 50 процентов были казахи, киргизы и небольшое количество узбеков. В такой же пропорции был укомлектован и полк, которым я командовал. Техникой дивизия была очень слабо насыщена, особо плохо обстояло дело с противотанковыми средствами; у меня в полку совершенно не было противотанковой артиллерии – ее заменяли старые горные пушки, а на фронте я получил несколько французских музейных пушек. Только в конце октября 1941 года на полк было получено 11 противотанковых ружей, из которых 4 ружья было передано 2-му батальону нашего полка, в составе которого была 4-я рота (командир роты Гундилович, политрук Клочков)… В первых числах октября дивизия была переброшена под Москву и выгрузилась в г, Волоколамске, откуда походным порядком вышла на позиции в районе г. Осташево. Мой полк занял оборону (совхоз Булычеве-Федосьино-Княжево). Примерно в течение 5-6 дней полк имел возможность зарыться в землю, так как подготовленные позиции оказались негодными, и нам самим пришлось укреплять оборонительные рубежи и, по существу, все переделывать заново. Мы не успели как следует укрепить позиции, как появились немецкие танки, которые рвались к Москве. Завязались тяжелые бои с немецкими танками, причем у немцев было превосходство в силах и в технике. В этих тяжелых боях вся дивизия и мой полк под нажимом превосходящих сил противника отходили до станции Крюково под Москвой. Отход продолжался до первых чисел декабря 1941 года…
К 16 ноября 1941 года полк, которым я командовал, был на левом фланге дивизии и прикрывал выходы из г. Волоколамска на Москву и железную дорогу. 2-й батальон занимал оборону: поселок Ново-Никольское, поселок Петелино и разъезд Дубосеково. Батальоном командовал майор Решетников, фамилии политрука батальона не помню (для истории это имя надо сохранить – политрук Трофимов, которого, в отличие от легендарного Клочкова, не знает никто. – Б, С.), в батальоне было три роты: 4-я, 5-я и 6-я… Четвертой ротой командовал капитан Гундилович, политрук Клочков… Занимала она оборону – Дубосеково, Петелино. В роте к 16 ноября 1941 года было 120-140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково у переездной будки примерно в 1 1/2 км от позиций 4-й роты. Я не помню сейчас, были ли противотанковые ружья в 4-й роте, но повторяю, что во всем 2-м батальоне было только 4 противотанковых ружья. К 16 ноября дивизия готовилась к наступательному бою, но немцы нас опередили. С раннего утра 16 ноября 1941 года немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона. Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10-12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 5-6 немецких танков, и немцы отошли… Около 14.00-15.00 немцы открыли сильный артиллерийский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15-20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, так как этот участок был наиболее доступен танкам противника. В течение примерно 40-45 минут танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я только случайно смог выбраться из блиндажа – меня спасла насыпь железной дороги. Когда я перебрался за железнодорожную насыпь, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всего пострадала от атаки 4-я рота: во главе с командиром роты Гундшговичем уцелело человек 20-25, остальные все погибли. Остальные роты пострадали меньше…».
Согласно политдонесению комиссара 1075 полка Мухамедьярова от 18 ноября 41-го года, за два предшествовавших дня полк потерял 400 человек убитыми, 100 человек ранеными и 600 человек пропавшими без вести Начальник же политотдела 316-й дивизии Галушко в донесении от 17 ноября отметил, что, несмотря на самоотверженность бойцов и командиров 1075 полка, слабая противотанковая оборона не позволила остановить немцев, причем в полку «пропало 2 роты». Мухамедьяров доносил, что противник потерял 800 человек и 15 танков. Насчет танков, принимая во внимание рассказ Капрова, цифра, возможно, близка к истине, если учитывать не только уничтоженные, но и поврежденные машины. А вот потери немцев в людях явно вымышлены. Ведь, судя по показаниям Капрова, немцы атаковали танками, без пехоты, и потери могли понести только очень небольшие, среди танковых экипажей. Немецкое командование рискнуло пустить танки в бой без пехотного прикрытия потому, что знало из данных разведки – у противника почти нет противотанкового оружия. Это только в кино боец ловко пропускает танк через окоп, а потом поражает его гранатой или бутылкой с зажигательной смесью. В жизни такое случается нечасто. Неудивительно, что немцы о подвиге 28 панфиловцев ничего не знали. Для танкистов Гота это был обычный, ничем не примечательный бой, не отмеченный большими потерями
Командир и комиссар 1075 полка были сняты со своих постов. Их обвинили в отходе с позиций без приказа и больших потерях в полку. Понятно, что комиссар в донесении стремился показать неприятельские потери не меньшими, чем понес 1075 полк, и тем парировать часть обвинений. Помеченное же в донесении количество уничтоженных всем полком немецких танков впоследствии увеличили до 18 и полностью отнесли на счет мифических «28 панфиловцев».
Восстановили Капрова и Мухамедьярова в должностях в декабре 41-го, когда разбитый полк находился на переформировании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222