Как легко убедиться, уничтожить «пантеру» оказалось гораздо проще, чем T-IV, и с точки зрения живучести она почти не имела превосходства даже над ветераном T-III. А ведь стоила «пантера» значительно дороже. Так что Гитлер напрасно ожидал прибытия «пантер» под Курск. Никакой пользы вермахту эти танки тогда не принесли. Один убыток.
А сколько же было у Ротмистрова тяжелых танков KB? Павел Алексеевич, как мы помним, дает только суммарное число KB и САУ – 35 машин. Однако известно, что единственный самоходно-артиллерийский полк 5-й гвардейской танковой армии был придан 29-му танковому корпусу и насчитывал 20 установок. Тогда KB должно было быть 15 машин, ненамного меньше, чем у Хауссера «тигров». Советские тяжелые танки входили в отдельный танковый полк, действовавший в составе передового отряда, а потом резерва армии Ротмистрова. «Клим Ворошилов» уступал «тигру» по толщине брони и калибру пушки, но все же имел больше шансов на успех в борьбе с немецким тяжелым танком, чем «тридцатьчетверка». Под умелым командованием «KB» могли если не нейтрализовать, то ограничить свободу действий «тигров» эсэсовского корпуса. Однако этого не произошло.
Цифре в 850 машин, которую приводит Ротмистров для характеристики общего числа танков в своей армии накануне Прохоровского сражения, можно верить. Из архивных данных известно, что 29-й танковый корпус имел в строю 212 танков и САУ. Во 2-м танковом и 2-м гвардейском танковом корпусах вместе насчитывалось 187 машин, а в 53-м гвардейском танковом полку – 15. Тогда на долю 18-танкового и 5-го гвардейского механизированного корпусов придется 436 машин – в среднем по 218 танков на корпус, почти как и в 29-м танковом. Но сколько же из них было потеряно под Прохоровкой?
Наиболее подробные данные есть по 29-му корпусу. Он потерял 131 Танк, в том числе 103 – безвозвратно, и 19 САУ, из которых 14 не подлежали восстановлению. В целом же, 5-я гвардейская танковая армия, согласно «Сведениям о безвозвратных потерях танков за период оборонительного сражения Курской битвы», за 12-е и 13-е июля навсегда лишилась 350 машин. Если добавить к этому 400 поврежденных танков и самоходок, о которых упоминает Ротмистров, то приходится сделать неутешительный вывод: к концу сражения в армии в строю осталось около 100 танков и всего лишь одна САУ. Противостоявший же ей танковый корпус СС сохранил боеспособными не менее 218 машин – получил ощутимый численный перевес в технике.
Почему же катастрофическое поражение своих войск Ротмистров представляет великой победой? А вот почему: бедняге в буквальном смысле слова пришлось спасать собственную шкуру от гнева Верховного и его заместителя Жукова. Вот что поведал Павел Алексеевич летом 1964 года о Прохоровском сражении полковнику Федору Давыдовичу Свердлову вместе с которым ехал «Красной стрелой» в Ленинград инспектировать артиллерийскую академию: «Это было самое большое танковое встречное сражение в ходе всей второй мировой войны. Тогда 5-я гвардейская танковая армия, которой я командовал, с приданными двумя танковыми корпусами, разгромила крупную танковую группировку фашистов, нацеленную на Курск. Гитлеровцы потеряли около 350 танков и штурмовых орудий, в том числе около 100 тяжелых „тигров“ и „пантер“ („пантера“, вообще-то, была средним танком. – Б. С.), созданных специально для этой операции. После этого сражения они вынуждены были отказаться от дальнейшего наступления и перешли к обороне. Весь их стратегический план на лето 1943 года был сорван. Вот так танковое оперативное объединение выполнило стратегическую задачу. Правда, наши потери были не меньше, чем у противника. Вы, конечно, не знаете, да этого почти никто не знает… – Павел Алексеевич сделал паузу и, слегка наклонившись к собеседнику, доверительно сказал: – Сталин, когда узнал о наших потерях, пришел в ярость: ведь танковая армия по плану Ставки предназначалась для участия в контрнаступлении и была нацелена на Харьков. А тут опять надо ее значительно пополнять. Верховный решил было снять меня с должности и чуть ли не отдать под суд. Это рассказал мне Василевский. Он же затем детально доложил Сталину обстановку и выводы о срыве всей летней немецкой наступательной операции. Сталин несколько успокоился и больше к этому вопросу не возвращался».
«Между прочим, – хитро улыбаясь, заметил Ротмистров, – командующий фронтом генерал армии Ватутин представил меня к ордену Суворова 1-й степени. Но ордена на сей раз я не получил».
Вот как, оказывается, обстояло дело. Ложь о 350 уничтоженных немецких танках призвана была уберечь незадачливого командарма от суда за бездарно проигранное по всем статьям Прохоровское сражение. А кто же предложил Верховному столь суровые меры по отношению к Ротмистрову? Думаю, что Жуков. Это его стиль: снять с должности, отдать под суд. Как раз после Прохоровки Георгий Константинович был срочно направлен Сталиным с Центрального на Воронежский фронт разбираться в создавшемся положении. Сам Жуков не нес никакой ответственности за неудачный ввод в бой 5-й гвардейской танковой армии, и по отношению к Ротмистрову у него были развязаны руки.
В «Воспоминаниях и размышлениях» обстоятельства командировки на Воронежский фронт описаны довольно скупо:
«В тот день (12 июля. – Б. С.) на командный пункт Брянского фронта мне позвонил Верховный и приказал срочно вылететь в район Прохоровки и принять на себя координацию действий Воронежского и Степного фронтов. 13 июля я прибыл в штаб б9-й армии Воронежского фронта, где находился также и командующий Степным фронтом Конев… Вечером того же дня встретился на командном пункте 69-й армии с Василевским. Верховный Главнокомандующий поручил ему выехать на Юго-Западный фронт и организовать там наступательные действия, которые должны были начаться с переходом в контрнаступление Воронежского и Степного фронтов. Ознакомившись с обстановкой, действиями противника и своих войск, мы пришли к выводу, что надо еще энергичнее продолжать начатый контрудар, с тем чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимаемые ими рубежи в районе Белгорода».
Василевский о приезде Жукова на Воронежский фронте не обмолвился ни единым словом. Как я подозреваю, разговор двух друзей был в тот раз не слишком приятным, и Александр Михайлович предпочел о нем умолчать. Ротмистров же был пооткровеннее и подробно описал свою встречу с Георгием Константиновичем вечером 13 июля: «Вернувшись на свой командный пункт, я неожиданно встретил здесь заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Жукова. С них находился и член Военного совета Воронежского фронта генерал-лейтенант Хрущев. Маршал был почему-то мрачным (и было с чего, когда узнал о потерях армии Ротмистрова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
А сколько же было у Ротмистрова тяжелых танков KB? Павел Алексеевич, как мы помним, дает только суммарное число KB и САУ – 35 машин. Однако известно, что единственный самоходно-артиллерийский полк 5-й гвардейской танковой армии был придан 29-му танковому корпусу и насчитывал 20 установок. Тогда KB должно было быть 15 машин, ненамного меньше, чем у Хауссера «тигров». Советские тяжелые танки входили в отдельный танковый полк, действовавший в составе передового отряда, а потом резерва армии Ротмистрова. «Клим Ворошилов» уступал «тигру» по толщине брони и калибру пушки, но все же имел больше шансов на успех в борьбе с немецким тяжелым танком, чем «тридцатьчетверка». Под умелым командованием «KB» могли если не нейтрализовать, то ограничить свободу действий «тигров» эсэсовского корпуса. Однако этого не произошло.
Цифре в 850 машин, которую приводит Ротмистров для характеристики общего числа танков в своей армии накануне Прохоровского сражения, можно верить. Из архивных данных известно, что 29-й танковый корпус имел в строю 212 танков и САУ. Во 2-м танковом и 2-м гвардейском танковом корпусах вместе насчитывалось 187 машин, а в 53-м гвардейском танковом полку – 15. Тогда на долю 18-танкового и 5-го гвардейского механизированного корпусов придется 436 машин – в среднем по 218 танков на корпус, почти как и в 29-м танковом. Но сколько же из них было потеряно под Прохоровкой?
Наиболее подробные данные есть по 29-му корпусу. Он потерял 131 Танк, в том числе 103 – безвозвратно, и 19 САУ, из которых 14 не подлежали восстановлению. В целом же, 5-я гвардейская танковая армия, согласно «Сведениям о безвозвратных потерях танков за период оборонительного сражения Курской битвы», за 12-е и 13-е июля навсегда лишилась 350 машин. Если добавить к этому 400 поврежденных танков и самоходок, о которых упоминает Ротмистров, то приходится сделать неутешительный вывод: к концу сражения в армии в строю осталось около 100 танков и всего лишь одна САУ. Противостоявший же ей танковый корпус СС сохранил боеспособными не менее 218 машин – получил ощутимый численный перевес в технике.
Почему же катастрофическое поражение своих войск Ротмистров представляет великой победой? А вот почему: бедняге в буквальном смысле слова пришлось спасать собственную шкуру от гнева Верховного и его заместителя Жукова. Вот что поведал Павел Алексеевич летом 1964 года о Прохоровском сражении полковнику Федору Давыдовичу Свердлову вместе с которым ехал «Красной стрелой» в Ленинград инспектировать артиллерийскую академию: «Это было самое большое танковое встречное сражение в ходе всей второй мировой войны. Тогда 5-я гвардейская танковая армия, которой я командовал, с приданными двумя танковыми корпусами, разгромила крупную танковую группировку фашистов, нацеленную на Курск. Гитлеровцы потеряли около 350 танков и штурмовых орудий, в том числе около 100 тяжелых „тигров“ и „пантер“ („пантера“, вообще-то, была средним танком. – Б. С.), созданных специально для этой операции. После этого сражения они вынуждены были отказаться от дальнейшего наступления и перешли к обороне. Весь их стратегический план на лето 1943 года был сорван. Вот так танковое оперативное объединение выполнило стратегическую задачу. Правда, наши потери были не меньше, чем у противника. Вы, конечно, не знаете, да этого почти никто не знает… – Павел Алексеевич сделал паузу и, слегка наклонившись к собеседнику, доверительно сказал: – Сталин, когда узнал о наших потерях, пришел в ярость: ведь танковая армия по плану Ставки предназначалась для участия в контрнаступлении и была нацелена на Харьков. А тут опять надо ее значительно пополнять. Верховный решил было снять меня с должности и чуть ли не отдать под суд. Это рассказал мне Василевский. Он же затем детально доложил Сталину обстановку и выводы о срыве всей летней немецкой наступательной операции. Сталин несколько успокоился и больше к этому вопросу не возвращался».
«Между прочим, – хитро улыбаясь, заметил Ротмистров, – командующий фронтом генерал армии Ватутин представил меня к ордену Суворова 1-й степени. Но ордена на сей раз я не получил».
Вот как, оказывается, обстояло дело. Ложь о 350 уничтоженных немецких танках призвана была уберечь незадачливого командарма от суда за бездарно проигранное по всем статьям Прохоровское сражение. А кто же предложил Верховному столь суровые меры по отношению к Ротмистрову? Думаю, что Жуков. Это его стиль: снять с должности, отдать под суд. Как раз после Прохоровки Георгий Константинович был срочно направлен Сталиным с Центрального на Воронежский фронт разбираться в создавшемся положении. Сам Жуков не нес никакой ответственности за неудачный ввод в бой 5-й гвардейской танковой армии, и по отношению к Ротмистрову у него были развязаны руки.
В «Воспоминаниях и размышлениях» обстоятельства командировки на Воронежский фронт описаны довольно скупо:
«В тот день (12 июля. – Б. С.) на командный пункт Брянского фронта мне позвонил Верховный и приказал срочно вылететь в район Прохоровки и принять на себя координацию действий Воронежского и Степного фронтов. 13 июля я прибыл в штаб б9-й армии Воронежского фронта, где находился также и командующий Степным фронтом Конев… Вечером того же дня встретился на командном пункте 69-й армии с Василевским. Верховный Главнокомандующий поручил ему выехать на Юго-Западный фронт и организовать там наступательные действия, которые должны были начаться с переходом в контрнаступление Воронежского и Степного фронтов. Ознакомившись с обстановкой, действиями противника и своих войск, мы пришли к выводу, что надо еще энергичнее продолжать начатый контрудар, с тем чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимаемые ими рубежи в районе Белгорода».
Василевский о приезде Жукова на Воронежский фронте не обмолвился ни единым словом. Как я подозреваю, разговор двух друзей был в тот раз не слишком приятным, и Александр Михайлович предпочел о нем умолчать. Ротмистров же был пооткровеннее и подробно описал свою встречу с Георгием Константиновичем вечером 13 июля: «Вернувшись на свой командный пункт, я неожиданно встретил здесь заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Жукова. С них находился и член Военного совета Воронежского фронта генерал-лейтенант Хрущев. Маршал был почему-то мрачным (и было с чего, когда узнал о потерях армии Ротмистрова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222