Что я хочу служить твоему подлому делу, да? Значит, так? Нет, ты пойми сама!»
Гордость погубила генерала Гордова, недаром носил такую фамилию. На него, как и на многих других советских военных, сильно повлияло пребывание в Западной Европе в 45-м, встреча с союзниками. Солдаты, офицеры и генералы Красной Армии смогли убедиться, как живут люди в условиях рыночной экономики, пусть даже серьезно затронутое войной, как экипированы и организованы англо-американские войска, как командиры там заботятся о сбережении солдатских жизней. И сравнить повседневное существование европейцев с беспросветной нуждой голодающих колхозников, а Красную Армию – с вермахтом и армиями союзников.
Начальник штаба Приволжского округа генерал-майор Филипп Трофимович Рыбальченко рассказывал Гордову: «Ехали мы как-то на машине и встретились с красным обозом: едет на кляче баба, впереди у нее красная тряпка болтается, на возу у нее два мешка. Сзади нее еще одна баба везет два мешка. Это красный обоз называется! Мы прямо со смеху умирали (не знал генерал, что совсем недолго осталось ему смеяться, да и грех было тогда смеяться над нищими крестьянами генералам, разъезжающим на трофейных автомобилях. – Б. С.). До чего дошло! Красный обоз план выполняет! А вот Жуков смирился, несет службу».
– Формально службу несет, а душевно ему не нравится, – заметил Гордов.
– Я все-таки думаю, – продолжал Рыбальченко, – что не пройдет и десятка лет, как нам набьют морду. Ох, и будет. Если вообще что-нибудь уцелеет.
– Безусловно, – согласился Гордов. – Трумэн ни разу Молотова не принял. Это же престо смешно! Какой-то сын Рузвельта приезжает, и Сталин его принимает, а Молотова – никто.
– Наш престиж падает, – развил мысль Рыбальченко, – жутко просто! Даже такие, как венгры, чехи, и то ни разу не сказали, что мы вас поддерживаем. За Советским Союзом никто не пойдет…
В трезвости анализа генералам не откажешь, хотя и велись все эти разговоры за доброй рюмкой водки. И поражение в только начинавшейся «холодной войне», и отпадение от СССР «стран народной демократии» они предсказали весьма точно. Ошиблись только в сроках. Для краха коммунизма потребовалось не одно десятилетие, а четыре с половиной. Вот только жить смельчакам генералам оставалось всего четыре года. Хотя смелы генералы были только в застольных беседах, да ночью с женами, когда думали, что их никто не слышит. Ошибались, ох, как ошибались! Люди Абакумова все крамольные разговоры фиксировали на пленку и докладывали Сталину. Оскорблений в свой адрес Иосиф Виссарионович никому не прощал. Кулика, Гордова и Рыбальченко расстреляли.
Жуков же не был столь откровенен даже в интимных разговорах, и при жизни Сталина никогда его не ругал. Иосиф Виссарионович решил ограничиться тем, что отправил маршала из солнечной Одессы в морозный Свердловск командовать Уральским военным округом, где войск было всего ничего, так что Жуков никакой конкуренции местным партийным властям при всем желании составить не мог. Правда, Георгий Константинович по-прежнему был под колпаком. 16 сентября 1948 года Абакумов докладывал Сталину о разговоре Жукова с женой, происходившем на московской квартире: «Сталину Булганин нашептывает про меня… Я раньше думал, что Сталин принципиальный человек, а он слушает, что ему говорят его приближенные. Ему кто-нибудь что скажет, и он верит. Вот ему про меня сказали, и я в немилости. Ну, х… с ними, пусть теперь другие повоюют!»
Жуковская.критика Сталина несравненно мягче гордовской, и материл Георгий Константинович не вождя, а лишь его окружение. Главный грех Сталина, по Жукову, – это восприимчивость к наветам. А то, что в своей опале маршал винит не Сталина, а лишь его приближенных, вождя должно было вполне устраивать.
В Свердловск Жуков выехал только 12 февраля 1948 года. Дело в том, что после разбирательства по поводу заявления Сёмочкина Георгия Константиновича хватил первый инфаркт. Маршала поместили в Кремлевскую больницу. Там с Георгием Константиновичем произошел очень неприятный инцидент. До меня дошел рассказ о случившемся вдовы одного генерала. Его палата находилась напротив жуковской, и генерал в больнице успел даже подружиться с маршалом. Когда Жукова только привезли, кто-то из военных, лечившихся в больнице (очевидно, генералов или полковников, поскольку рядовых солдат и офицеров в Кремлевку не помещали), едва не устроил над Георгием Константиновичем суда Линча. Врачу насилу отбили маршала и выставили у его палаты охрану. Вероятно, причиной случившегося стало какое-то происшествие времен войны. То ли Жуков расстрелял кого-то из друзей кремлевских пациентов, то ли кому-то из больных грозил расстрелом. Конечно, нервы у многих ветеранов были расшатаны до предела, но в любом случае нельзя оправдать тех, кто хотел расправиться с маршалом. Слишком подло это было. Знали же, что Жуков в опале, и наверняка рассчитывали, что за нанесенные ему побои ничего не будет. Нападать на беспомощного человека, перед которым ты когда-то трепетал или пресмыкался, – это психология не офицеров, а холопов.
Сталин постепенно смягчал жуковскую опалу. В марте 1950 года Георгию Константиновичу разрешили баллотироваться в Верховный Совет СССР. На выборах маршал, естественно, был единственным кандидатом и получил подавляющее большинство голосов. И 7 июля 50-го года Абакумов докладывал Сталину: в беседе с гастролировавшими в Свердловске артистами Большого Театра Жуков говорил, что ему «везде хорошо», и радовался, что за. него так здорово голосовали на выборах в Верховный Совет. В Свердловске было немало ссыльных и бывших заключенных, и этот контингент, полагал маршал, голосовал за него особенно активно: «Вот где у меня друзья!» И добавил с опаской: «Как бы меня к ним не приобщили». Абакумов бы «приобщил» с превеликим удовольствием. Но звезда Виктора Семеновича уже была близка к закату. Через год его арестуют.
От Сталина же последовала новая милость. В июле 51-го, как раз тогда, когда арестовали Абакумова, Жукова в составе правительственной делегации отправили в Польшу. Там он после пятилетнего перерыва встретился с Рокоссовским. Оба предпочли не вспоминать происшедшее на Высшем Военном совете.
Случилось еще одно важное событие. Дела по обвинению Телегина, Крюкова, Терентьева и Минюка в начале ноября 51-го были рассмотрены Военной коллегией Верховного Суда СССР. Генералы получили от 10 до 25 лет лагерей, но якобы руководимый Жуковым заговор военных на судебных заседаниях уже не фигурировал. Еще раньше, в августе 50-го, расстреляли Кулика, Гордова и Рыбальченко. Сталину уже не нужно было держать «про запас» под следствием близких к Жукову военных. Иосиф Виссарионович счел, что «маршала Победы» можно больше не опасаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
Гордость погубила генерала Гордова, недаром носил такую фамилию. На него, как и на многих других советских военных, сильно повлияло пребывание в Западной Европе в 45-м, встреча с союзниками. Солдаты, офицеры и генералы Красной Армии смогли убедиться, как живут люди в условиях рыночной экономики, пусть даже серьезно затронутое войной, как экипированы и организованы англо-американские войска, как командиры там заботятся о сбережении солдатских жизней. И сравнить повседневное существование европейцев с беспросветной нуждой голодающих колхозников, а Красную Армию – с вермахтом и армиями союзников.
Начальник штаба Приволжского округа генерал-майор Филипп Трофимович Рыбальченко рассказывал Гордову: «Ехали мы как-то на машине и встретились с красным обозом: едет на кляче баба, впереди у нее красная тряпка болтается, на возу у нее два мешка. Сзади нее еще одна баба везет два мешка. Это красный обоз называется! Мы прямо со смеху умирали (не знал генерал, что совсем недолго осталось ему смеяться, да и грех было тогда смеяться над нищими крестьянами генералам, разъезжающим на трофейных автомобилях. – Б. С.). До чего дошло! Красный обоз план выполняет! А вот Жуков смирился, несет службу».
– Формально службу несет, а душевно ему не нравится, – заметил Гордов.
– Я все-таки думаю, – продолжал Рыбальченко, – что не пройдет и десятка лет, как нам набьют морду. Ох, и будет. Если вообще что-нибудь уцелеет.
– Безусловно, – согласился Гордов. – Трумэн ни разу Молотова не принял. Это же престо смешно! Какой-то сын Рузвельта приезжает, и Сталин его принимает, а Молотова – никто.
– Наш престиж падает, – развил мысль Рыбальченко, – жутко просто! Даже такие, как венгры, чехи, и то ни разу не сказали, что мы вас поддерживаем. За Советским Союзом никто не пойдет…
В трезвости анализа генералам не откажешь, хотя и велись все эти разговоры за доброй рюмкой водки. И поражение в только начинавшейся «холодной войне», и отпадение от СССР «стран народной демократии» они предсказали весьма точно. Ошиблись только в сроках. Для краха коммунизма потребовалось не одно десятилетие, а четыре с половиной. Вот только жить смельчакам генералам оставалось всего четыре года. Хотя смелы генералы были только в застольных беседах, да ночью с женами, когда думали, что их никто не слышит. Ошибались, ох, как ошибались! Люди Абакумова все крамольные разговоры фиксировали на пленку и докладывали Сталину. Оскорблений в свой адрес Иосиф Виссарионович никому не прощал. Кулика, Гордова и Рыбальченко расстреляли.
Жуков же не был столь откровенен даже в интимных разговорах, и при жизни Сталина никогда его не ругал. Иосиф Виссарионович решил ограничиться тем, что отправил маршала из солнечной Одессы в морозный Свердловск командовать Уральским военным округом, где войск было всего ничего, так что Жуков никакой конкуренции местным партийным властям при всем желании составить не мог. Правда, Георгий Константинович по-прежнему был под колпаком. 16 сентября 1948 года Абакумов докладывал Сталину о разговоре Жукова с женой, происходившем на московской квартире: «Сталину Булганин нашептывает про меня… Я раньше думал, что Сталин принципиальный человек, а он слушает, что ему говорят его приближенные. Ему кто-нибудь что скажет, и он верит. Вот ему про меня сказали, и я в немилости. Ну, х… с ними, пусть теперь другие повоюют!»
Жуковская.критика Сталина несравненно мягче гордовской, и материл Георгий Константинович не вождя, а лишь его окружение. Главный грех Сталина, по Жукову, – это восприимчивость к наветам. А то, что в своей опале маршал винит не Сталина, а лишь его приближенных, вождя должно было вполне устраивать.
В Свердловск Жуков выехал только 12 февраля 1948 года. Дело в том, что после разбирательства по поводу заявления Сёмочкина Георгия Константиновича хватил первый инфаркт. Маршала поместили в Кремлевскую больницу. Там с Георгием Константиновичем произошел очень неприятный инцидент. До меня дошел рассказ о случившемся вдовы одного генерала. Его палата находилась напротив жуковской, и генерал в больнице успел даже подружиться с маршалом. Когда Жукова только привезли, кто-то из военных, лечившихся в больнице (очевидно, генералов или полковников, поскольку рядовых солдат и офицеров в Кремлевку не помещали), едва не устроил над Георгием Константиновичем суда Линча. Врачу насилу отбили маршала и выставили у его палаты охрану. Вероятно, причиной случившегося стало какое-то происшествие времен войны. То ли Жуков расстрелял кого-то из друзей кремлевских пациентов, то ли кому-то из больных грозил расстрелом. Конечно, нервы у многих ветеранов были расшатаны до предела, но в любом случае нельзя оправдать тех, кто хотел расправиться с маршалом. Слишком подло это было. Знали же, что Жуков в опале, и наверняка рассчитывали, что за нанесенные ему побои ничего не будет. Нападать на беспомощного человека, перед которым ты когда-то трепетал или пресмыкался, – это психология не офицеров, а холопов.
Сталин постепенно смягчал жуковскую опалу. В марте 1950 года Георгию Константиновичу разрешили баллотироваться в Верховный Совет СССР. На выборах маршал, естественно, был единственным кандидатом и получил подавляющее большинство голосов. И 7 июля 50-го года Абакумов докладывал Сталину: в беседе с гастролировавшими в Свердловске артистами Большого Театра Жуков говорил, что ему «везде хорошо», и радовался, что за. него так здорово голосовали на выборах в Верховный Совет. В Свердловске было немало ссыльных и бывших заключенных, и этот контингент, полагал маршал, голосовал за него особенно активно: «Вот где у меня друзья!» И добавил с опаской: «Как бы меня к ним не приобщили». Абакумов бы «приобщил» с превеликим удовольствием. Но звезда Виктора Семеновича уже была близка к закату. Через год его арестуют.
От Сталина же последовала новая милость. В июле 51-го, как раз тогда, когда арестовали Абакумова, Жукова в составе правительственной делегации отправили в Польшу. Там он после пятилетнего перерыва встретился с Рокоссовским. Оба предпочли не вспоминать происшедшее на Высшем Военном совете.
Случилось еще одно важное событие. Дела по обвинению Телегина, Крюкова, Терентьева и Минюка в начале ноября 51-го были рассмотрены Военной коллегией Верховного Суда СССР. Генералы получили от 10 до 25 лет лагерей, но якобы руководимый Жуковым заговор военных на судебных заседаниях уже не фигурировал. Еще раньше, в августе 50-го, расстреляли Кулика, Гордова и Рыбальченко. Сталину уже не нужно было держать «про запас» под следствием близких к Жукову военных. Иосиф Виссарионович счел, что «маршала Победы» можно больше не опасаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222