Вряд ли 3-й кавкорпус как-то особо выделялся здесь в худшую сторону. Что же касается отраженных в выговоре обвинений в «недооценке политработы» и загадочном «зажиме самокритики», то по сравнению с сотнями и тысячами осужденных «заговорщиков» и «шпионов» это была сущая ерунда. Людей для замещения высших командных должностей, освобождаемых арестованными «врагами народа», катастрофически не хватало. Поэтому командир с неснятым партвзысканием, но зато остающийся на хорошем счету у руководства наркомата обороны, в ту пору был вполне приемлемой кандидатурой для выдвижения на новые ступеньки военной иерархии.
Предшественник Жукова в 6-м кавкорпусе комкор Елисей Иванович Горячев был одним из тех, кто судил Тухачевского, Якира, Уборевича и других участников мнимого «военно-фашистского заговора». Через восемь месяцев после суда он получил повышение: был назначен заместителем командующего Киевским военным округом Тимошенко. Однако вскоре на одном из партсобраний Горячеву припомнили дружбу с тем же Уборевичем, Сердичем и другими «врагами народа». Елисей Иванович неизбежного финала ждать не стал, оказаться в шкуре Тухачевского и испытывать предсмертные унижения не захотел. Он просто застрелился. В то время и руководство Белорусского военного округа успело смениться. Преемник Уборевича командарм 1-го ранга И.П. Белов был арестован 7 января 1938 года. Новый командующий М.П. Ковалев, командарм 2-го ранга (один из немногих носителей этого высокого звания, избежавший репрессий) подбирал кадры для замещения освободившихся вакансий в штабе округа. Заместителем командующего по кавалерии был назначен Жуков.
Существует версия, что Георгий Константинович сам оказался причастен к выявлению «врагов народа» и благодаря этому получил индульгенцию всех грехов, в том числе злосчастного выговора, и мощное ускорение своей карьеры. В 1989 году в № 10 журнала «Знамя» писатель Владимир Карпов опубликовал донос на Маршала Советского Союза А.И. Егорова следующего содержания:
«НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР тов. ВОРОШИЛОВУ.
Вскрытие гнусной, предательской, подлой работы в рядах РККА обязывает всех нас проверить и вспомнить всю ту борьбу, которую мы под руководством партии ЛЕНИНА – СТАЛИНА провели в течение 20-ти лет. Проверить с тем, что все ли мы шли искренно и честно в борьбе за дело партии ЛЕНИНА – СТАЛИНА, как подобает партийному и непартийному большевику, и нет ли среди нас примазавшихся попутчиков, которые шли и идут ради карьеристической, а может быть и другой, вредительско-шпионской цели.
Руководствуясь этими соображениями, я решил рассказать т. ТЮЛЕНЕВУ следующий факт, который на сегодняшний день, считаю, имеет политическое значение.
В 1917 году, в ноябре м-це, на Съезде 1-й Армии в Штокмазгофе, где я был делегатом, я слышал выступление бывшего тогда правого эсера подполковника ЕГОРОВА А. И., который в своем выступлении называл товарища ЛЕНИНА авантюристом, посланцем немцев. В конечном счете, речь его сводилась к тому, чтобы солдаты не верили ЛЕНИНУ, как борцу-революционеру, борющемуся за освобождение рабочего класса и крестьянства.
После его выступления выступал меньшевик, который, несмотря на вражду к большевикам, и он даже отмежевался от его выступления.
Дорогой товарищ Народный Комиссар, может быть, поздно, но я, поговорив сегодня с товарищем ТЮЛЕНЕВЫМ, решил сообщить это Вам.
ЧЛЕН ВКП(б) (Г. ЖУКОВ)».
И подпись-автограф – «Жуков» (сам текст доноса отпечатан на пишущей машинке).
Карпов решил, что автор доноса – наш герой, Георгий Константинович Жуков. И основания к такому заключению были. Ведь упоминаемый в тексте письма «товарищ Тюленев» – это Иван Владимирович Тюленев, который тогда занимал пост заместителя инспектора кавалерии. Значит, автор письма почти наверняка был командиром-кавалеристом. Г.К. Жуков же, как известно, два года служил в Инспекции кавалерии РККА и Тюленева хорошо знал. Когда Георгий Константинович был там секретарем парторганизации, то Иван Владимирович состоял заместителем секретаря. Кроме того, казалось, что этот донос хорошо объясняет последующее стремительное карьерное восхождение Георгия Константиновича. Карпов, признавая, что процитированное письмо «не украшает Жукова», попытался оправдать доносчика: «Рассказал как-то Жуков о выступлении Егорова Тюленеву. А теперь спохватился вдруг Тюленев сообщит об этом куда следует?.. Что же получится? Жуков сам об этом не сообщает, значит… Ну и так далее. Уж если совершенно невинным людям „пришивали“ шпионаж, террор, то при наличии такого разговора от ареста не спасешься. Потом я обратил внимание на последнюю строчку письма; подчеркнуто еще раз: „поговорив с товарищем Тюленевым, решил сообщить“. Видно, это все время мучило Жукова – доложил Тюленев или нет? И вот, еще раз поговорив с ним и понимая, что если он и теперь промолчит, то за „сокрытие“ наверняка будет обвинен… ну и „решил сообщить“.
Я обратил внимание на то, что письмо Жукова поступило в канцелярию наркома 26.1.38 года (дата на полях письма, хотя и не очень четкая). Егоров еще в мае 1937 года, за месяц до процесса Тухачевского, был освобожден от должности начальника Генерального штаба, а вскоре арестован и погиб. Так что судьба Егорова была предрешена задолго до письма Жукова».
Здесь милейший Владимир Васильевич заблуждался. Падение Александра Ильича Егорова началось отнюдь не в мае 1937 года, а значительно позднее. 10 мая Егоров действительно оставил пост начальника Генштаба… чтобы занять более высокую должность первого заместителя наркома обороны. Она как раз освободилась после снятия Тухачевского, которому жизни оставалось всего месяц. Катастрофа для Александра Ильича настала в самом конце января 1938 года, когда маршала неожиданно сняли с высокого поста и направили командовать далеко не самым важным Закавказским округом. 8 февраля, через четыре дня после прибытия Егорова к новому месту службы в Тбилиси, арестовали его жену Галину Антоновну Цешковскую, обвинив в шпионаже в пользу Польши (через неделю измученная женщина подписала требуемые показания). А еще через полтора месяца, 27 марта, взяли и самого Александра Ильича. Расстреляли маршала в день Красной Армии, 23 февраля 1939 года.
Именно жуковский донос стал началом падения Егорова. Не будь этого письма, возможно, Сталин и сохранил бы маршала в живых. В оппозиции ни Сталину, ни Ворошилову Александр Ильич никогда не был, на фронтах гражданской войны был вместе с Иосифом Виссарионовичем и никогда с ним не конфликтовал. Видно, Сталин колебался насчет Егорова, но в итоге предпочел расстаться с не слишком одаренным, по его мнению, полководцем, да еще с запятнанной биографией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
Предшественник Жукова в 6-м кавкорпусе комкор Елисей Иванович Горячев был одним из тех, кто судил Тухачевского, Якира, Уборевича и других участников мнимого «военно-фашистского заговора». Через восемь месяцев после суда он получил повышение: был назначен заместителем командующего Киевским военным округом Тимошенко. Однако вскоре на одном из партсобраний Горячеву припомнили дружбу с тем же Уборевичем, Сердичем и другими «врагами народа». Елисей Иванович неизбежного финала ждать не стал, оказаться в шкуре Тухачевского и испытывать предсмертные унижения не захотел. Он просто застрелился. В то время и руководство Белорусского военного округа успело смениться. Преемник Уборевича командарм 1-го ранга И.П. Белов был арестован 7 января 1938 года. Новый командующий М.П. Ковалев, командарм 2-го ранга (один из немногих носителей этого высокого звания, избежавший репрессий) подбирал кадры для замещения освободившихся вакансий в штабе округа. Заместителем командующего по кавалерии был назначен Жуков.
Существует версия, что Георгий Константинович сам оказался причастен к выявлению «врагов народа» и благодаря этому получил индульгенцию всех грехов, в том числе злосчастного выговора, и мощное ускорение своей карьеры. В 1989 году в № 10 журнала «Знамя» писатель Владимир Карпов опубликовал донос на Маршала Советского Союза А.И. Егорова следующего содержания:
«НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР тов. ВОРОШИЛОВУ.
Вскрытие гнусной, предательской, подлой работы в рядах РККА обязывает всех нас проверить и вспомнить всю ту борьбу, которую мы под руководством партии ЛЕНИНА – СТАЛИНА провели в течение 20-ти лет. Проверить с тем, что все ли мы шли искренно и честно в борьбе за дело партии ЛЕНИНА – СТАЛИНА, как подобает партийному и непартийному большевику, и нет ли среди нас примазавшихся попутчиков, которые шли и идут ради карьеристической, а может быть и другой, вредительско-шпионской цели.
Руководствуясь этими соображениями, я решил рассказать т. ТЮЛЕНЕВУ следующий факт, который на сегодняшний день, считаю, имеет политическое значение.
В 1917 году, в ноябре м-це, на Съезде 1-й Армии в Штокмазгофе, где я был делегатом, я слышал выступление бывшего тогда правого эсера подполковника ЕГОРОВА А. И., который в своем выступлении называл товарища ЛЕНИНА авантюристом, посланцем немцев. В конечном счете, речь его сводилась к тому, чтобы солдаты не верили ЛЕНИНУ, как борцу-революционеру, борющемуся за освобождение рабочего класса и крестьянства.
После его выступления выступал меньшевик, который, несмотря на вражду к большевикам, и он даже отмежевался от его выступления.
Дорогой товарищ Народный Комиссар, может быть, поздно, но я, поговорив сегодня с товарищем ТЮЛЕНЕВЫМ, решил сообщить это Вам.
ЧЛЕН ВКП(б) (Г. ЖУКОВ)».
И подпись-автограф – «Жуков» (сам текст доноса отпечатан на пишущей машинке).
Карпов решил, что автор доноса – наш герой, Георгий Константинович Жуков. И основания к такому заключению были. Ведь упоминаемый в тексте письма «товарищ Тюленев» – это Иван Владимирович Тюленев, который тогда занимал пост заместителя инспектора кавалерии. Значит, автор письма почти наверняка был командиром-кавалеристом. Г.К. Жуков же, как известно, два года служил в Инспекции кавалерии РККА и Тюленева хорошо знал. Когда Георгий Константинович был там секретарем парторганизации, то Иван Владимирович состоял заместителем секретаря. Кроме того, казалось, что этот донос хорошо объясняет последующее стремительное карьерное восхождение Георгия Константиновича. Карпов, признавая, что процитированное письмо «не украшает Жукова», попытался оправдать доносчика: «Рассказал как-то Жуков о выступлении Егорова Тюленеву. А теперь спохватился вдруг Тюленев сообщит об этом куда следует?.. Что же получится? Жуков сам об этом не сообщает, значит… Ну и так далее. Уж если совершенно невинным людям „пришивали“ шпионаж, террор, то при наличии такого разговора от ареста не спасешься. Потом я обратил внимание на последнюю строчку письма; подчеркнуто еще раз: „поговорив с товарищем Тюленевым, решил сообщить“. Видно, это все время мучило Жукова – доложил Тюленев или нет? И вот, еще раз поговорив с ним и понимая, что если он и теперь промолчит, то за „сокрытие“ наверняка будет обвинен… ну и „решил сообщить“.
Я обратил внимание на то, что письмо Жукова поступило в канцелярию наркома 26.1.38 года (дата на полях письма, хотя и не очень четкая). Егоров еще в мае 1937 года, за месяц до процесса Тухачевского, был освобожден от должности начальника Генерального штаба, а вскоре арестован и погиб. Так что судьба Егорова была предрешена задолго до письма Жукова».
Здесь милейший Владимир Васильевич заблуждался. Падение Александра Ильича Егорова началось отнюдь не в мае 1937 года, а значительно позднее. 10 мая Егоров действительно оставил пост начальника Генштаба… чтобы занять более высокую должность первого заместителя наркома обороны. Она как раз освободилась после снятия Тухачевского, которому жизни оставалось всего месяц. Катастрофа для Александра Ильича настала в самом конце января 1938 года, когда маршала неожиданно сняли с высокого поста и направили командовать далеко не самым важным Закавказским округом. 8 февраля, через четыре дня после прибытия Егорова к новому месту службы в Тбилиси, арестовали его жену Галину Антоновну Цешковскую, обвинив в шпионаже в пользу Польши (через неделю измученная женщина подписала требуемые показания). А еще через полтора месяца, 27 марта, взяли и самого Александра Ильича. Расстреляли маршала в день Красной Армии, 23 февраля 1939 года.
Именно жуковский донос стал началом падения Егорова. Не будь этого письма, возможно, Сталин и сохранил бы маршала в живых. В оппозиции ни Сталину, ни Ворошилову Александр Ильич никогда не был, на фронтах гражданской войны был вместе с Иосифом Виссарионовичем и никогда с ним не конфликтовал. Видно, Сталин колебался насчет Егорова, но в итоге предпочел расстаться с не слишком одаренным, по его мнению, полководцем, да еще с запятнанной биографией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222