Сегодня я планировал взять тебя на прием в Дом Хлебной Гильдии. И что? Ты намерен ехать туда с грязными ушами? – задав последний вопрос, он сердито дернул шнурки левого сапога, затягивая узел.
– Я исправлюсь! – выпалил Гарет.
– Это касается не только мытья ушей, – король строго поднял вверх указательный палец и взялся шнуровать правый сапог.
Мальчик понимающе закивал:
– Я не буду больше капризничать.
– Рад, что мы поняли друг друга, – смягчив тон, ответил Фредерик и похлопал сына по плечу. – Гарет улыбнулся, заблестел зелеными, как ягоды крыжовника, глазами. – А теперь, насколько я помню, тебя ждет математика?
– Государь, вы правы, – напомнил о себе гувернер. – Подошло время утренних уроков. Прошу вас, ваша милость, – и почтительно поклонился наследнику престола.
Королевич вздохнул и, буркнув «угу», побрел к лестнице, что вела вниз на галерею.
Ему было пять лет, и он больше любил проводить время с отцом, чем сидеть в классной комнате, слушая лекции по разным наукам, которые монотонно читал мастер Вавил. Поэтому и побежал Гарет с утра пораньше на чердак – очень уж хотелось лишний раз побыть рядом с Фредериком. Но больше всего мальчику нравились занятия в фехтовальном зале и езда верхом. А еще – сидеть рядом с отцом на мраморной скамье в парке (или на его коленях) и слушать занимательные истории о прошлых временах, особенно – о бесстрашных Судьях Королевского дома.
Фредерик так интересно рассказывал, что чудаковатый мастер Линар (королевский доктор и придворный изобретатель), услыхав однажды повествования короля, сказал:
– Все эти истории следовало бы записать в книгу да размножить. Очень уж они интересны и поучительны. Пусть бы их все читали, особенно – молодежь.
Король улыбнулся тогда на его замечание:
– Уважаемый мастер, если вы за это возьметесь, я присвою вам еще одно звание – придворного писателя.
– О, государь, это хлопотно и отнимет у меня то время, которое я берегу для своих технических и медицинских изысканий, – покачал головой Линар. – Почему бы вам самому не начать записывать свои же истории? Кто может сделать это лучше?
Фредерик рассмеялся:
– Вы думаете, у меня, у короля, больше свободного времени, чем у вас, доктор?
Он был прав. И Линар тоже согласился.
Король есть король. Это обычный человек, обремененный лишь своим маленьким делом, своей семьей и домом, может выкроить из жизни немного минут для чего-то отвлеченного. У короля же вся страна – это его семья, и надо стараться уделять внимание каждому, по мере сил и возможностей, даже в ущерб своим самым близким людям.
Фредерик понимал, что мало уделяет внимания Гарету. Да разве сложно было это понять? Одно нынешнее утреннее происшествие на чердаке сказало ему: «твой сын скучает, твой сын хочет быть с тобой, как можно чаще и дольше».
Он думал об этом, стоя на верхней террасе Зоркой башни, куда спустился вслед за сыном и гувернером с чердака. Опираясь локтями о балюстраду, молодой государь рассеянно смотрел на столицу своего королевства, над которой носились потревоженные им пестрые голуби.
«Вместо баловства в голубятне ты бы лучше лишний раз наведался к Марте и в детскую», – буркнул сам себе Фредерик. Однако тут же признался, что в последнее время ему частенько желалось хоть пару минут побыть наедине с самим собой, в тишине и покое. Когда-то, еще Судьей, он нередко пребывал в полном одиночестве, и оно никак не тяготило, наоборот, казалось обычным, естественным и очень полезным состоянием: ничто и никто не мешал думать, строить логические цепочки, принимать решения.
Так и теперь, гоняя птиц на башне и грызя при этом ореховое печенье, Фредерик пускал на волю свои мысли, решая довольно серьезные проблемы. Махая шестом с белой тряпкой на конце, он детально обдумал свою речь для собрания в Доме Хлебной Гильдии. Вопрос там планировали разбирать важный – выбор поставщиков пшеницы для королевских зернохранилищ.
Но после разговора с Гаретом думать о делах Фредерику совершенно не хотелось. Хотелось погрузиться в мысли о семье. Ведь у короля теперь был не один сын. И пусть младший Донат еще малыш-карапуз, которому и года не исполнилось, но ему тоже необходимо внимание отца. Как и супруге – черноглазой красавице Марте…
Донат родился холодным февральским утром.
Не стихала разъярившаяся за ночь метель, окна спальни, где рожала королева, были плотно закрыты и задернуты портьерами, а в камине трещали большие березовые поленья, передавая огромной комнате необходимое тепло.
Фредерик был с супругой в этот час – он так захотел. И как ни кричали на короля, совершенно не стесняясь, повитухи, государь нахмурился, топнул ногой и не вышел вон.
Сидя в изголовье супруги, держа ее за руку, он смотрел без отрыва в огромные черные глаза и улыбался, нежно, ласково, то и дело касаясь губами ее чистого белого лба, покрытого крупными горошинами пота.
Марта рожала тихо и спокойно, позволяя себе изредка лишь тяжкий вздох. И все шло хорошо. Ее пальцы крепко стискивали пальцы супруга, ее глаза наполнялись слезами, но не слезами боли.
– Это будет сын, – шептала она, целуя руку короля, – я хочу подарить тебе сына. Верного защитника стране, доброго друга и брата Гарету. Я смогу, смогу…
У нее все хорошо получалось, и через пару часов в королевской спальне громко заплакал сморщенный и красный младенец-мальчишка.
– Донат! Донат! – с восторгом объявил Фредерик, осторожно принимая от повитухи убранного в пеленки сына и целуя его крохотный нос. – Донат родился.
– Донат? – с легким удивлением спросила Марта.
– Да… Или ты против? – Король, самозабвенно пританцовывая, качал на руках своего крохотного потомка.
– Я хотела назвать его твоим именем, – улыбнулась королева. – Но я решила – назову Фредом второго сына. Он у меня будет – я уверена…
– Милая моя, милая моя, – пропел сияющий Фредерик и, сев на постель супруги, опустил в ее руки ребенка, – ты решила восстановить наш Королевский дом?
– Просто ты – мужчина, у которого должно быть много сыновей, – ответила, улыбаясь, Марта. – И я очень хочу этого.
– Ах, во мне столько счастья, что кричать хочется, – выдохнул король и обернулся на звук открывшейся двери – в проеме мелькнула рыжая голова королевича Гарета.
Одна из повитух уже махнула запретительно рукой в сторону мальчика, но король опять пошел в контратаку:
– Иди ко мне, лисенок! Посмотри на младшего братца!
Гарет с готовностью влетел в спальню и вспрыгнул на колени отца, любопытно вытянул шею в сторону хныкающего вороха пеленок на руках Марты:
– У, какой мелкий, сморщенный. На лягушку похож.
– Представь себе: ты был таким же, – усмехнулся Фредерик. – И я был таким, и все.
– Ты? – округлил глаза Гарет. – Я думал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Я исправлюсь! – выпалил Гарет.
– Это касается не только мытья ушей, – король строго поднял вверх указательный палец и взялся шнуровать правый сапог.
Мальчик понимающе закивал:
– Я не буду больше капризничать.
– Рад, что мы поняли друг друга, – смягчив тон, ответил Фредерик и похлопал сына по плечу. – Гарет улыбнулся, заблестел зелеными, как ягоды крыжовника, глазами. – А теперь, насколько я помню, тебя ждет математика?
– Государь, вы правы, – напомнил о себе гувернер. – Подошло время утренних уроков. Прошу вас, ваша милость, – и почтительно поклонился наследнику престола.
Королевич вздохнул и, буркнув «угу», побрел к лестнице, что вела вниз на галерею.
Ему было пять лет, и он больше любил проводить время с отцом, чем сидеть в классной комнате, слушая лекции по разным наукам, которые монотонно читал мастер Вавил. Поэтому и побежал Гарет с утра пораньше на чердак – очень уж хотелось лишний раз побыть рядом с Фредериком. Но больше всего мальчику нравились занятия в фехтовальном зале и езда верхом. А еще – сидеть рядом с отцом на мраморной скамье в парке (или на его коленях) и слушать занимательные истории о прошлых временах, особенно – о бесстрашных Судьях Королевского дома.
Фредерик так интересно рассказывал, что чудаковатый мастер Линар (королевский доктор и придворный изобретатель), услыхав однажды повествования короля, сказал:
– Все эти истории следовало бы записать в книгу да размножить. Очень уж они интересны и поучительны. Пусть бы их все читали, особенно – молодежь.
Король улыбнулся тогда на его замечание:
– Уважаемый мастер, если вы за это возьметесь, я присвою вам еще одно звание – придворного писателя.
– О, государь, это хлопотно и отнимет у меня то время, которое я берегу для своих технических и медицинских изысканий, – покачал головой Линар. – Почему бы вам самому не начать записывать свои же истории? Кто может сделать это лучше?
Фредерик рассмеялся:
– Вы думаете, у меня, у короля, больше свободного времени, чем у вас, доктор?
Он был прав. И Линар тоже согласился.
Король есть король. Это обычный человек, обремененный лишь своим маленьким делом, своей семьей и домом, может выкроить из жизни немного минут для чего-то отвлеченного. У короля же вся страна – это его семья, и надо стараться уделять внимание каждому, по мере сил и возможностей, даже в ущерб своим самым близким людям.
Фредерик понимал, что мало уделяет внимания Гарету. Да разве сложно было это понять? Одно нынешнее утреннее происшествие на чердаке сказало ему: «твой сын скучает, твой сын хочет быть с тобой, как можно чаще и дольше».
Он думал об этом, стоя на верхней террасе Зоркой башни, куда спустился вслед за сыном и гувернером с чердака. Опираясь локтями о балюстраду, молодой государь рассеянно смотрел на столицу своего королевства, над которой носились потревоженные им пестрые голуби.
«Вместо баловства в голубятне ты бы лучше лишний раз наведался к Марте и в детскую», – буркнул сам себе Фредерик. Однако тут же признался, что в последнее время ему частенько желалось хоть пару минут побыть наедине с самим собой, в тишине и покое. Когда-то, еще Судьей, он нередко пребывал в полном одиночестве, и оно никак не тяготило, наоборот, казалось обычным, естественным и очень полезным состоянием: ничто и никто не мешал думать, строить логические цепочки, принимать решения.
Так и теперь, гоняя птиц на башне и грызя при этом ореховое печенье, Фредерик пускал на волю свои мысли, решая довольно серьезные проблемы. Махая шестом с белой тряпкой на конце, он детально обдумал свою речь для собрания в Доме Хлебной Гильдии. Вопрос там планировали разбирать важный – выбор поставщиков пшеницы для королевских зернохранилищ.
Но после разговора с Гаретом думать о делах Фредерику совершенно не хотелось. Хотелось погрузиться в мысли о семье. Ведь у короля теперь был не один сын. И пусть младший Донат еще малыш-карапуз, которому и года не исполнилось, но ему тоже необходимо внимание отца. Как и супруге – черноглазой красавице Марте…
Донат родился холодным февральским утром.
Не стихала разъярившаяся за ночь метель, окна спальни, где рожала королева, были плотно закрыты и задернуты портьерами, а в камине трещали большие березовые поленья, передавая огромной комнате необходимое тепло.
Фредерик был с супругой в этот час – он так захотел. И как ни кричали на короля, совершенно не стесняясь, повитухи, государь нахмурился, топнул ногой и не вышел вон.
Сидя в изголовье супруги, держа ее за руку, он смотрел без отрыва в огромные черные глаза и улыбался, нежно, ласково, то и дело касаясь губами ее чистого белого лба, покрытого крупными горошинами пота.
Марта рожала тихо и спокойно, позволяя себе изредка лишь тяжкий вздох. И все шло хорошо. Ее пальцы крепко стискивали пальцы супруга, ее глаза наполнялись слезами, но не слезами боли.
– Это будет сын, – шептала она, целуя руку короля, – я хочу подарить тебе сына. Верного защитника стране, доброго друга и брата Гарету. Я смогу, смогу…
У нее все хорошо получалось, и через пару часов в королевской спальне громко заплакал сморщенный и красный младенец-мальчишка.
– Донат! Донат! – с восторгом объявил Фредерик, осторожно принимая от повитухи убранного в пеленки сына и целуя его крохотный нос. – Донат родился.
– Донат? – с легким удивлением спросила Марта.
– Да… Или ты против? – Король, самозабвенно пританцовывая, качал на руках своего крохотного потомка.
– Я хотела назвать его твоим именем, – улыбнулась королева. – Но я решила – назову Фредом второго сына. Он у меня будет – я уверена…
– Милая моя, милая моя, – пропел сияющий Фредерик и, сев на постель супруги, опустил в ее руки ребенка, – ты решила восстановить наш Королевский дом?
– Просто ты – мужчина, у которого должно быть много сыновей, – ответила, улыбаясь, Марта. – И я очень хочу этого.
– Ах, во мне столько счастья, что кричать хочется, – выдохнул король и обернулся на звук открывшейся двери – в проеме мелькнула рыжая голова королевича Гарета.
Одна из повитух уже махнула запретительно рукой в сторону мальчика, но король опять пошел в контратаку:
– Иди ко мне, лисенок! Посмотри на младшего братца!
Гарет с готовностью влетел в спальню и вспрыгнул на колени отца, любопытно вытянул шею в сторону хныкающего вороха пеленок на руках Марты:
– У, какой мелкий, сморщенный. На лягушку похож.
– Представь себе: ты был таким же, – усмехнулся Фредерик. – И я был таким, и все.
– Ты? – округлил глаза Гарет. – Я думал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108