– Давай, старичок, не огорчай меня…
– Из-за меня, из-за меня… господи, – прошептала Марта, прижимая руку к губам.
– Я тебя ни в чем не обвиняю. Ты думала: он убивает меня, кинулась меня спасать. И поверь: если бы я увидел тебя в подобной ситуации, бросился бы делать то же самое – душить твоего мучителя. И я бы удушил, – хмыкнул Фредерик. – Принеси воды – это его оживит.
Марта встрепенулась, услыхав просьбу супруга, прыгнула к столу, дрожащими руками наполнила стакан водой и подала Фредерику, плеснув еще по дороге на пол.
– Успокойся, милая, успокойся, – мягко повторил король, – поддержи ему голову, одной рукой я не справлюсь, – и стал поить Бруру.
Тот, превозмогая судорогу, сжимавшую горло, сделал пару глотков. При этом давился и булькал – получалось плохо.
Фредерик убрал стакан в сторону и продолжил изучение узловатых рук знахаря, спокойно, без лишней суеты и спешки.
– Кажется, здесь, – молодой человек тряхнул головой, нащупав искомое. – Давай, старичок, покажи, что я не ошибся, – и надавил большим пальцем в мякоть ладони: один раз, второй, третий.
Брура в самом деле вдруг спокойнее задышал, посветлел лицом, и спина его перестала выгибаться. Король довольно улыбнулся и, отпустив руку знахаря, похлопал старика по морщинистым щекам, чтоб взбодрить еще больше – и Брура открыл глаза, мутные, полные боли и смертного ужаса, но живые.
– Сердце, – прошелестел он и по громкости уступил, наверное, даже мыши. – Мое сердце.
– Да-да, вижу-вижу, – успокоительно и вкрадчиво, как заболевшему ребенку, говорил Фредерик, поглаживая старика по голове. – Самое страшное – уже позади. Сейчас тебе будет все лучше и лучше. Вот и Линар прибежал, – посмотрел на доктора, который, громко топоча ногами, влетел в лабораторию. – А с ним – его волшебная сумка. Ну-ка, господин доктор, займитесь делом, – и хотел встать, отойти в сторону, чтоб пропустить Линара к Бруре.
– Нет-нет! – Знахарь вцепился в запястье короля, крепко-крепко, как утопающий хватается за того, кто его спасает. – Не отходите. Слушайте. Мне мало осталось. Я хочу успеть сказать, – тут он опять захрипел, потянул руку к воде – и Марта, не медля ни секунды, сунула вновь наполненный стакан в корявые, старческие пальцы азарца.
Сделав глоток, Брура продолжил, с большим трудом, часто останавливаясь, чтоб сделать вдох поглубже, а на его лбу, изрытом глубокими морщинами, проступила нехорошая испарина:
– Круг Семи Камней. Самый восток Азарии, горы – Красные Перья. Димус знает, Димус проводит, – при этих словах немой, стоявший за спиной Фредерика, согласно замычал и энергично закивал. – Там будет башня из черного камня – ее зовут Крупора. На Крупоре – колокол. Бейте в него два раза в полночь, когда месяц в небе. К утру с гор, из Круга, придет человек с закрытым лицом и с посохом, обвитым змеиной кожей. Покажете ему вот это. – Знахарь пошарил у себя на груди и вытащил за кожаный шнурок из-за ворота некую бляшку из тусклого темно-красного металла, сунул ее в ладонь Фредерика. – Не потеряйте, иначе он убьет вас и всех, кто с вами будет. Скажете человеку с посохом, что я – Брура – вам это дал, и скажете, что вам нужен мастер Ахмар. И главное: скажете, что меня – Бруры – больше нет. Я умер от своего старого сердца…
В этом месте его прервал Линар:
– Никто тут не умрет. Пустите меня, государь, – и тронул Фредерика за плечо.
– Не надо, – прошептал знахарь. – Мне почти сто лет. Мне вполне хватит. – И он закрыл глаза, потом вдруг подхватился весь, как человек, забывший что-то важное, опять вцепился пальцами в руку короля. – Моя мазь! Больше ее не касайтесь! Во второй раз она отравит! – тут все его тело дернулось, и Брура, захрипев, испустил дух. Похоже, на это последнее предупреждение у него ушел весь остаток сил.
– Боже, боже, – прошептала Марта, закрывая лицо руками. – Из-за меня. Это из-за меня! – застонав, она упала в обморок.
Димус успел подхватить ее и осторожно опустил на кушетку.
Фредерик тут же оставил Бруру, чтоб кинуться к жене, поднял ее косы, что свесились на пол, и бережно уложил на подушку, вокруг головы.
– Бедная моя, как же тебе со мной тяжело, – поцеловал супругу в белую щеку.
Мастер Линар молча протянул ему флакончик с нюхательными солями.
– А что Брура? – спросил король.
– Ему я уже не помогу, – мрачно ответил доктор. – Если бы на минуты две-три раньше, я бы что-то смог сделать. Но… увы… Что вообще тут произошло? В моей лаборатории? Мне бы очень хотелось узнать! – Теперь он ворчал, очень плохо сдерживая раздражение и досаду.
– Потом, потом, – отмахнулся Фредерик и занялся женой: поднес к ее ноздрям пахучий пузырек, и Марта, расчихавшись, открыла глаза и с рыданием обхватила руками молодого человека, словно боялась, что он куда-нибудь исчезнет.
Без лишних слов король обнял ее в ответ, насколько сильно, насколько мог это сделать одной рукой – правая до сих пор болела, пусть меньше, но весьма чувствительно.
– Фред, Фред, я этого не хотела, не хотела, – шептала Марта сквозь слезы.
– Родная, как же тебе со мной тяжело, – повторил Фредерик, чувствуя, как тиски новой боли начинают щемить сердце…
– Что ж, деваться мне некуда… поеду в Азарию, – сказал Фредерик таким тоном, будто говорил об увеселительной прогулке в Серебряную пущу – роскошный лес, что подступал к стенам Белого Города с севера.
Король, расслабленно качая ногой, сидел на подоконнике в своем кабинете и смотрел, как бегает по траве в парке сын Гарет.
Было далеко за полдень, на небе не наблюдалось ни облака, как и положено летом, и королевич с несколькими детишками из числа дворянских отпрысков шумно и беззаботно играл в пятнашки под нежно-зелеными кронами ореховых деревьев. На скамье у кустов облепихи сидел гувернер Гарета – мастер Вавил. Он почитывал какую-то книжку, наверняка очень умную, и время от времени бросал внимательный взгляд на резвящихся мальчишек.
Фредерик вздохнул и погладил локоть правой, по-прежнему подвязанной руки, – там сделалось неприятно: будто закололи в кость тысячи иголок.
– Какое у вас сопровождение? – спросил Судья Гитбор из необъятного, крытого медвежьим мехом кресла, что стояло у камина.
– Шесть рыцарей – шесть лучших из моей гвардии. Все элитные мечники и отличные лучники. Трое прекрасно управляются с копьями. Среди них – Элиас. Кроме того, мы возьмем с собой ружья. С такими парнями и вооружением мне черт не страшен. Да и сам я кое-чего стою, даже с одной рукой.
– Правая, что же, совсем никак?
Фредерик опять вздохнул:
– Не совсем, а почти. Кое-что мазь Бруры сделала: рука теперь болит. Часто. И пальцами я слегка двигаю. Но даже яблока им не удержать. Что уж про меч говорить…
– Как вы поедете? Через Эрин? – задал следующий вопрос Гитбор.
– Это слишком долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Из-за меня, из-за меня… господи, – прошептала Марта, прижимая руку к губам.
– Я тебя ни в чем не обвиняю. Ты думала: он убивает меня, кинулась меня спасать. И поверь: если бы я увидел тебя в подобной ситуации, бросился бы делать то же самое – душить твоего мучителя. И я бы удушил, – хмыкнул Фредерик. – Принеси воды – это его оживит.
Марта встрепенулась, услыхав просьбу супруга, прыгнула к столу, дрожащими руками наполнила стакан водой и подала Фредерику, плеснув еще по дороге на пол.
– Успокойся, милая, успокойся, – мягко повторил король, – поддержи ему голову, одной рукой я не справлюсь, – и стал поить Бруру.
Тот, превозмогая судорогу, сжимавшую горло, сделал пару глотков. При этом давился и булькал – получалось плохо.
Фредерик убрал стакан в сторону и продолжил изучение узловатых рук знахаря, спокойно, без лишней суеты и спешки.
– Кажется, здесь, – молодой человек тряхнул головой, нащупав искомое. – Давай, старичок, покажи, что я не ошибся, – и надавил большим пальцем в мякоть ладони: один раз, второй, третий.
Брура в самом деле вдруг спокойнее задышал, посветлел лицом, и спина его перестала выгибаться. Король довольно улыбнулся и, отпустив руку знахаря, похлопал старика по морщинистым щекам, чтоб взбодрить еще больше – и Брура открыл глаза, мутные, полные боли и смертного ужаса, но живые.
– Сердце, – прошелестел он и по громкости уступил, наверное, даже мыши. – Мое сердце.
– Да-да, вижу-вижу, – успокоительно и вкрадчиво, как заболевшему ребенку, говорил Фредерик, поглаживая старика по голове. – Самое страшное – уже позади. Сейчас тебе будет все лучше и лучше. Вот и Линар прибежал, – посмотрел на доктора, который, громко топоча ногами, влетел в лабораторию. – А с ним – его волшебная сумка. Ну-ка, господин доктор, займитесь делом, – и хотел встать, отойти в сторону, чтоб пропустить Линара к Бруре.
– Нет-нет! – Знахарь вцепился в запястье короля, крепко-крепко, как утопающий хватается за того, кто его спасает. – Не отходите. Слушайте. Мне мало осталось. Я хочу успеть сказать, – тут он опять захрипел, потянул руку к воде – и Марта, не медля ни секунды, сунула вновь наполненный стакан в корявые, старческие пальцы азарца.
Сделав глоток, Брура продолжил, с большим трудом, часто останавливаясь, чтоб сделать вдох поглубже, а на его лбу, изрытом глубокими морщинами, проступила нехорошая испарина:
– Круг Семи Камней. Самый восток Азарии, горы – Красные Перья. Димус знает, Димус проводит, – при этих словах немой, стоявший за спиной Фредерика, согласно замычал и энергично закивал. – Там будет башня из черного камня – ее зовут Крупора. На Крупоре – колокол. Бейте в него два раза в полночь, когда месяц в небе. К утру с гор, из Круга, придет человек с закрытым лицом и с посохом, обвитым змеиной кожей. Покажете ему вот это. – Знахарь пошарил у себя на груди и вытащил за кожаный шнурок из-за ворота некую бляшку из тусклого темно-красного металла, сунул ее в ладонь Фредерика. – Не потеряйте, иначе он убьет вас и всех, кто с вами будет. Скажете человеку с посохом, что я – Брура – вам это дал, и скажете, что вам нужен мастер Ахмар. И главное: скажете, что меня – Бруры – больше нет. Я умер от своего старого сердца…
В этом месте его прервал Линар:
– Никто тут не умрет. Пустите меня, государь, – и тронул Фредерика за плечо.
– Не надо, – прошептал знахарь. – Мне почти сто лет. Мне вполне хватит. – И он закрыл глаза, потом вдруг подхватился весь, как человек, забывший что-то важное, опять вцепился пальцами в руку короля. – Моя мазь! Больше ее не касайтесь! Во второй раз она отравит! – тут все его тело дернулось, и Брура, захрипев, испустил дух. Похоже, на это последнее предупреждение у него ушел весь остаток сил.
– Боже, боже, – прошептала Марта, закрывая лицо руками. – Из-за меня. Это из-за меня! – застонав, она упала в обморок.
Димус успел подхватить ее и осторожно опустил на кушетку.
Фредерик тут же оставил Бруру, чтоб кинуться к жене, поднял ее косы, что свесились на пол, и бережно уложил на подушку, вокруг головы.
– Бедная моя, как же тебе со мной тяжело, – поцеловал супругу в белую щеку.
Мастер Линар молча протянул ему флакончик с нюхательными солями.
– А что Брура? – спросил король.
– Ему я уже не помогу, – мрачно ответил доктор. – Если бы на минуты две-три раньше, я бы что-то смог сделать. Но… увы… Что вообще тут произошло? В моей лаборатории? Мне бы очень хотелось узнать! – Теперь он ворчал, очень плохо сдерживая раздражение и досаду.
– Потом, потом, – отмахнулся Фредерик и занялся женой: поднес к ее ноздрям пахучий пузырек, и Марта, расчихавшись, открыла глаза и с рыданием обхватила руками молодого человека, словно боялась, что он куда-нибудь исчезнет.
Без лишних слов король обнял ее в ответ, насколько сильно, насколько мог это сделать одной рукой – правая до сих пор болела, пусть меньше, но весьма чувствительно.
– Фред, Фред, я этого не хотела, не хотела, – шептала Марта сквозь слезы.
– Родная, как же тебе со мной тяжело, – повторил Фредерик, чувствуя, как тиски новой боли начинают щемить сердце…
– Что ж, деваться мне некуда… поеду в Азарию, – сказал Фредерик таким тоном, будто говорил об увеселительной прогулке в Серебряную пущу – роскошный лес, что подступал к стенам Белого Города с севера.
Король, расслабленно качая ногой, сидел на подоконнике в своем кабинете и смотрел, как бегает по траве в парке сын Гарет.
Было далеко за полдень, на небе не наблюдалось ни облака, как и положено летом, и королевич с несколькими детишками из числа дворянских отпрысков шумно и беззаботно играл в пятнашки под нежно-зелеными кронами ореховых деревьев. На скамье у кустов облепихи сидел гувернер Гарета – мастер Вавил. Он почитывал какую-то книжку, наверняка очень умную, и время от времени бросал внимательный взгляд на резвящихся мальчишек.
Фредерик вздохнул и погладил локоть правой, по-прежнему подвязанной руки, – там сделалось неприятно: будто закололи в кость тысячи иголок.
– Какое у вас сопровождение? – спросил Судья Гитбор из необъятного, крытого медвежьим мехом кресла, что стояло у камина.
– Шесть рыцарей – шесть лучших из моей гвардии. Все элитные мечники и отличные лучники. Трое прекрасно управляются с копьями. Среди них – Элиас. Кроме того, мы возьмем с собой ружья. С такими парнями и вооружением мне черт не страшен. Да и сам я кое-чего стою, даже с одной рукой.
– Правая, что же, совсем никак?
Фредерик опять вздохнул:
– Не совсем, а почти. Кое-что мазь Бруры сделала: рука теперь болит. Часто. И пальцами я слегка двигаю. Но даже яблока им не удержать. Что уж про меч говорить…
– Как вы поедете? Через Эрин? – задал следующий вопрос Гитбор.
– Это слишком долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108