Каштановые брови мальчика были грозно сдвинуты, губы поджаты: игра – дело серьезное. Особенно – игра в войну.
– Конница левого края наступает с холма и разбивает отряды врагов, – бормотал он, переставляя группку оловянных всадников. – А вот сам король ведет в бой свою гвардию, – передвинул на передний край белого рыцаря в шлеме, украшенном крохотной короной. – Ура! Победа!
Гарет сидел на постели отца и занимал сам себя игрушечной армией, благо размеры кровати позволяли развернуть широкомасштабные боевые действия и при этом совершенно не тревожить спящего. Хотя малыш иногда специально задевал локтем или ногой Фредерика: по мнению королевича, отец слишком надолго заснул, и надо было его разбудить.
Марта разрешила Гарету посидеть в спальне короля и взяла с него обещание, что он будет вести себя тихо. Королевич обещание держал – не шумел: даже слова «Ура! Победа!» произносил шепотом. Но и только. Зато первое, что он сделал, оставшись один, это залез отцу на грудь и стал его тормошить, приговаривая: «Давай, вставай!» То же самое Гарет предпринял тогда, в саду, когда Фредерик не окончил демонстрацию хитрого приема а, побелев лицом и сломавшись телом, упал в траву. И мальчик думал, что у него получилось бы растормошить отца, если бы не прибежавшие Марта, Линар и целый полк слуг: они не позволили королевичу дергать Фредерика.
Гарет ошибся – сейчас с побудкой тоже ничего не получилось.
Надувшись и оставив отца в покое, мальчик занялся своей коробкой с солдатиками и исподволь целиком погрузился в игру. Все-таки пятилетнее дитя не может долго печалиться.
Итак, битва на покрывалах завершилась победой войск Гарета, и королевич на минуту вновь заскучал.
Потом его внимание привлекли звуки, что доносились из парка: там кто-то бранил кого-то за криво подстриженные кусты. Бросив оловянных человечков, Гарет перелез через ноги Фредерика, чтоб оказаться на другой стороне кровати. Сполз вниз и подбежал к окну: хотелось посмотреть, как отчитывают нерадивого садовника. Подоконник был высоковат, и королевич стал забираться на мягкую скамейку, чтоб уже оттуда видеть желаемое.
– Смотри – не свались, – услыхал он хриплый, усталый голос отца.
Гарет забыл о садовниках и свалился-таки со скамейки, бросился обратно в постель, чтоб обхватить Фредерика за шею, чтоб ткнуться в его грудь лбом и радостно прошептать: «Папка!» Папку он любил больше всего на свете.
Фредерик довольно улыбнулся и обнял сына в ответ, только сделать это удалось почему-то лишь левой рукой – правая отказалась двигаться. Молодой человек закусил нижнюю губу:
– Гарет.
– Да, пап.
– Ударь меня в правую руку.
– Зачем? – удивился мальчик.
– Надо. Давай. Только сильно, – нахмурился король.
Гарет чуть отстранился, сжал кулачок и правда – изо всей своей пятилетней силы ударил отца в правое предплечье. Фредерик нахмурился еще больше:
– Слабо бьешь! Я ничего не чувствую!
Гарет ударил еще раз, замахнувшись сильнее.
– Слабо! – выкрикнул молодой человек, оттолкнул сына и ударил сам себя.
На лице его было полное отчаяние. Поведя вокруг глазами, он заметил рассыпанных по покрывалу оловянных солдатиков, схватил одного и вонзил острие крохотного копья себе в правую кисть. Потом еще раз. Выступила кровь, темная, вялая.
– Черт! – простонал Фредерик, упав обратно в подушку и зажмурившись.
Гарет с испугом вжался в спинку кровати, не отрывая взгляда от отца: Тот открыл глаза, заметил, в каком состоянии парнишка, и взял себя в руки, успокоительно улыбнулся:
– Прости. Я просто не до конца проснулся. Я не хотел тебя пугать.
Мальчик кивнул, опять потянулся к Фредерику. Тот обнял сына, так же – только левой рукой, и попросил:
– Позови мастера Линара.
– Позову, – кивнул королевич. – Я всех позову. И маму. Она так плакала, так плакала. Надо ее порадовать.
– Да, конечно. Ее тоже. Обязательно, – растерянно пробормотал Фредерик.
Гарет пестрым клубком скатился с кровати, споткнулся о ковер, упал, тут же, не издав ни звука, поднялся и понесся к выходу. Там, пыхтя, открыл тяжелую дверь и с криком «папа проснулся!» выскочил в гостиную.
Король между тем вновь покосился на свою онемевшую руку, пробормотал: «Надеюсь, я ее просто отлежал». Но эта мысль утешала слабо: рука, кроме того, что не двигалась, была неприятно холодной и даже мешала – Фредерику казалось, будто что-то острое и ледяное уперли ему в плечо.
Встав с постели, обнаружил, что рука еще и странно тяжелая: висела плетью, ее пришлось поддерживать левой. Вообще, он чувствовал себя ужасно слабым: ноги предательски задрожали, когда молодой человек сделал пару шагов по комнате, а в глазах потемнело. Фредерику пришлось опуститься в кресло.
В этот миг открылись двери – вбежали Марта, мастер Линар и Манф. Но первым был шустрый Гарет. Он сиял глазами и лицом и с разбегу запрыгнул отцу на колени, вновь обнял его за шею.
– Привет всем, – улыбнулся король вошедшим. – Наверняка я напугал вас. Прошу простить, – тут же получил поцелуй в щеку от супруги – это немного разогнало тревожную муть в его груди.
– Как себя чувствуете? – спросил Линар, взяв Фредерика как раз за правое запястье, чтоб прослушать пульс.
Он тут же удивленно взметнул вверх брови, обнаружив, как холодна рука короля, а тот нервно дернул ртом и обратился к сыну:
– Иди к себе. Манф проводит.
Гарет послушно кивнул: дуться на отца за то, что он его отсылает, у мальчика даже мысли не было, так он обрадовался его пробуждению. Поэтому королевич так же весело, как и запрыгнул, покинул колени короля и вприпрыжку побежал вон из спальни. Камердинер Манф, величаво поклонившись Фредерику, Марте и Линару, выплыл за мальчиком.
Когда за Гаретом и Манфом закрылась дверь, Фред начал спрашивать:
– Что со мной случилось?
Линар коротко все рассказал.
– Шесть дней, – прошептал молодой человек, – шесть дней я был как труп. Я ничего не помню. Лишь то, что упал в парке, под кленами. А потом открыл глаза и увидел, что лежу в своей спальне.
– Но ведь все хорошо, – поглаживая плечо короля, отозвалась Марта, и ее голос был бархатно-ласков.
– Все хорошо, – рассеянно повторил слова супруги Фредерик.
– Пошевелите пальцами, государь, – попросил доктор, рассматривая голубые ногти правой руки короля.
Тот хмыкнул:
– Я уже пробовал. Ничего. Рука не двигается. И боли не чувствует. Что с ней такое?
– Я… ну… бывает… это временно, – сбивчиво начал Линар. – Временная неподвижность конечности. Вы слишком долго ею не пользовались и вот…
– Скажите сразу, что не знаете, – буркнул Фредерик. – Зато я знаю – это все от той дряни, которой поил меня Хемусов Брура! Где он, кстати?
– Он здесь, во дворце, вместе со своим учеником – немым Димусом. Живут в моих покоях, работают в моей лаборатории, – заговорил Линар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108