Более важные секреты старик не хотел отдавать людям чужой крови. «Умрет все вместе со мной, раз уж отобрало у меня небо и жену, и дочку», – решил Брура.
Но многочисленные знания, запертые в голове знахаря, стали пропадать, забываться. Так истлевают, умирают, незаметно, но неотвратимо, на дальних полках библиотек давно забытые книги, никому больше не поверяющие своего содержания. Паутина и плесень становятся украшением для их обложек и корешков, когда-то даже позолоченных; жуки и мыши вместо любопытных читателей тревожат их страницы – грызут и точат бумагу, пергамент, приближая конец.
Поэтому Брура не спал, ворошил свои книги, ворошил свою память, но не мог найти ясного ответа на вопрос, как вернуть здоровье Фредерику. Мешали не только старость и забывчивость – мешал страх: знахарь боялся наказания, которое могло обрушиться на него. Он не сомневался, что король покарает за неудачу. И покарает жестоко. Фредерика Брура волей-неволей приравнивал к князю Хемусу, скорому на суд и расправу.
В лаборатории Линара старику уже многое было знакомо. За несколько дней он перезнакомился со всеми пузырьками, коробочками и баночками многоумного королевского доктора. Только здешние свитки и книги Брура не трогал – он не знал языка, на котором они были написаны. Да и не содержали они в себе ничего необходимого знахарю – за это старик мог поручиться…
Заболело за ребрами, слева.
«Сердце, – подумал Брура, прижимая ладонь к груди. – Ну, ты, старое, еще против меня выступи…»
Он опять взялся за кружку с чаем, но хлебнуть не успел – дверь в лабораторию бесшумно приоткрылась и появилась фигура в длинной темной одежде. Знахарь кашлянул – от неожиданности у него в горле пересохло – не готов он был видеть позднего визитера.
– Доброй ночи, – вполголоса поздоровался Фредерик и, мягко ступая, прошел к столу, за которым сидел Брура. – Простите, если напугал.
– О, совсем не напугали, – ответил старик и испугался еще больше: голос-то предательски сорвался.
– Да ну, не лукавьте, – улыбнулся молодой человек. – Вы так глаза округлили, будто привидение увидали.
Он присел в кресло напротив, скосил глаза на всхрапнувшего Димуса, вздохнул:
– А мне не спится. Потому, видать, что за шесть суток выспался, – сказав, хмыкнул. – Я вот бродил сейчас по парку, увидал свет в окне лаборатории, зашел поговорить с вами.
– А как вы узнали, что это я здесь?
Фредерик пожал плечами:
– А кому еще тут быть? Линар бессонницей не страдает. К тому же он любит свою молодую красивую жену и не допустит, чтоб она спала одна. Ученик Линара – Грег – тоже соня известный. А вы – старик. Старикам всегда плохо спится. Тем более в месте, которое им кажется небезопасным. Я не прав? – Его глаза, посмотревшие в упор на Бруру, были схожи с серой сталью, лгать которой невозможно, и старик признался:
– Правы.
Молодой человек вновь пожал плечами, как бы говоря: «ну, вот видите». И тут же сморщился, как от боли, глухо пробурчал:
– Треклятая рука. Будто лед у тела.
– Позволите посмотреть?
Вместо ответа Фредерик развязал шнурки воротника, стянул вниз рукава куртки, рубашки, оголил правое плечо. Брура, покивав, взялся его прощупывать.
– Позволите лечить? – опять спросил знахарь.
– А получится? – с недоверием спросил молодой человек.
– А попробуем.
Брура неожиданно перестал бояться. Даже плечи его, вечно опущенные вниз в раболепном поклоне, всегда готовые принять тычки и удары, слегка расправились, а впалая, тощая грудь развернулась. Не особо заметно, но это произошло. Может потому, что Фредерик оказался почти полной противоположностью прежнему господину Бруры – князю Хемусу. Говорил спокойным, даже скучающим голосом, и ни разу еще знахарь не видел, как он гневается. А теперь, забредя на огонек, цельный король Южного Королевства сидел напротив, в кресле, и запросто общался с ним, с ничтожным Брурой.
Старик принялся шумно копаться в своем плетеном коробе, где хранились готовые снадобья, и через минуту извлек оттуда пузатый глиняный горшочек, плотно закрытый деревянной пробкой. Потянув за медное колечко на крышке, откупорил его, и по комнате разошелся довольно едкий для ноздрей и глотки запах. И Брура, и Фредерик тут же закашлялись, а Димус недовольно закряхтел во сне.
– Уф, что за отрава? Дышать невозможно, – кривился король. – Даже глаза слезятся.
– Это бальзам, – прикрыв нос ладонью, ответил знахарь. – На змеином яде и ядовитых травах.
– Ты хочешь мазать меня этой дрянью?! – на лице Фредерика отразились и брезгливость, и опасение.
– Эта дрянь может вернуть вам власть над собственной рукой, – с поклоном ответил Брура. – Но если вы не желаете…
– Очень даже желаю, – решительно кивнул Фредерик и подставил плечо.
Знахарь взял специальный шпатель для мазей и предупредил:
– Будет больно. Очень.
– То, что надо, – опять кивнул молодой человек. – Надоело ничего не чувствовать.
Брура тоже кивнул и приступил к работе. Быстро и ловко, тонким слоем ядовитой мази он умастил плечо и руку короля, плотно закрыл горшочек и вернул его в утробу плетеного короба, потом сказал:
– Теперь надо ждать. Действует оно не сразу. Но когда начнет – вы почувствуете.
– Хорошо, – Фредерик набросил край куртки на больную руку и откинулся в кресле. – Пока время есть, поговорим. Я ведь и шел поговорить.
– Да, слушаю. – Старик вернулся на свой табурет.
– Я спрашивал Линара, я спрашивал Марту, но не думаю, что услышал правду. Сколько мне осталось жить?
У Бруры вновь заныло слева в груди – вернулись старые страхи. Он дернул руку к кружке с чаем. Движение получилось неверным – кружка опрокинулась, но до пола не долетела: Фредерик легко ее поймал и вернул на стол:
– Не стоит шуметь. И не стоит бояться. Сколько бы мне ни осталось, я не собираюсь тратить время на смертный приговор для вас. Виновника того кошмара, что творился в Эрине, я уже казнил… Ну, и сколько дней вы мне отмерите?
– Ваша милость добры и милосердны. – Брура склонился головой к крышке стола. – И я был бы счастлив напророчить вам многие десятилетия, но этого не получится. Два месяца – столько я вам обещаю. Потом – неизвестно.
– А ваши снадобья?
– Я пытаюсь, я ищу нужный состав. Но не нахожу. То зелье, которым Хемус приказал поить вас, чтобы убить вашу память, делалось мной по старинному и сложному рецепту. И оно изначально не имеет противоядия. Мне приходится искать его.
Фредерик скрипнул зубами – ничего нового, подкрепляющего надежды, он не услышал.
Тут как раз и плечо дало о себе знать – легким пощипыванием – и молодой человек расцвел:
– Началось! Я руку чувствую!
Через минуту радость на его лице сменилась недовольной гримасой:
– Аа. Горит огнем.
– Все правильно. И это только начало, – заметил Брура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Но многочисленные знания, запертые в голове знахаря, стали пропадать, забываться. Так истлевают, умирают, незаметно, но неотвратимо, на дальних полках библиотек давно забытые книги, никому больше не поверяющие своего содержания. Паутина и плесень становятся украшением для их обложек и корешков, когда-то даже позолоченных; жуки и мыши вместо любопытных читателей тревожат их страницы – грызут и точат бумагу, пергамент, приближая конец.
Поэтому Брура не спал, ворошил свои книги, ворошил свою память, но не мог найти ясного ответа на вопрос, как вернуть здоровье Фредерику. Мешали не только старость и забывчивость – мешал страх: знахарь боялся наказания, которое могло обрушиться на него. Он не сомневался, что король покарает за неудачу. И покарает жестоко. Фредерика Брура волей-неволей приравнивал к князю Хемусу, скорому на суд и расправу.
В лаборатории Линара старику уже многое было знакомо. За несколько дней он перезнакомился со всеми пузырьками, коробочками и баночками многоумного королевского доктора. Только здешние свитки и книги Брура не трогал – он не знал языка, на котором они были написаны. Да и не содержали они в себе ничего необходимого знахарю – за это старик мог поручиться…
Заболело за ребрами, слева.
«Сердце, – подумал Брура, прижимая ладонь к груди. – Ну, ты, старое, еще против меня выступи…»
Он опять взялся за кружку с чаем, но хлебнуть не успел – дверь в лабораторию бесшумно приоткрылась и появилась фигура в длинной темной одежде. Знахарь кашлянул – от неожиданности у него в горле пересохло – не готов он был видеть позднего визитера.
– Доброй ночи, – вполголоса поздоровался Фредерик и, мягко ступая, прошел к столу, за которым сидел Брура. – Простите, если напугал.
– О, совсем не напугали, – ответил старик и испугался еще больше: голос-то предательски сорвался.
– Да ну, не лукавьте, – улыбнулся молодой человек. – Вы так глаза округлили, будто привидение увидали.
Он присел в кресло напротив, скосил глаза на всхрапнувшего Димуса, вздохнул:
– А мне не спится. Потому, видать, что за шесть суток выспался, – сказав, хмыкнул. – Я вот бродил сейчас по парку, увидал свет в окне лаборатории, зашел поговорить с вами.
– А как вы узнали, что это я здесь?
Фредерик пожал плечами:
– А кому еще тут быть? Линар бессонницей не страдает. К тому же он любит свою молодую красивую жену и не допустит, чтоб она спала одна. Ученик Линара – Грег – тоже соня известный. А вы – старик. Старикам всегда плохо спится. Тем более в месте, которое им кажется небезопасным. Я не прав? – Его глаза, посмотревшие в упор на Бруру, были схожи с серой сталью, лгать которой невозможно, и старик признался:
– Правы.
Молодой человек вновь пожал плечами, как бы говоря: «ну, вот видите». И тут же сморщился, как от боли, глухо пробурчал:
– Треклятая рука. Будто лед у тела.
– Позволите посмотреть?
Вместо ответа Фредерик развязал шнурки воротника, стянул вниз рукава куртки, рубашки, оголил правое плечо. Брура, покивав, взялся его прощупывать.
– Позволите лечить? – опять спросил знахарь.
– А получится? – с недоверием спросил молодой человек.
– А попробуем.
Брура неожиданно перестал бояться. Даже плечи его, вечно опущенные вниз в раболепном поклоне, всегда готовые принять тычки и удары, слегка расправились, а впалая, тощая грудь развернулась. Не особо заметно, но это произошло. Может потому, что Фредерик оказался почти полной противоположностью прежнему господину Бруры – князю Хемусу. Говорил спокойным, даже скучающим голосом, и ни разу еще знахарь не видел, как он гневается. А теперь, забредя на огонек, цельный король Южного Королевства сидел напротив, в кресле, и запросто общался с ним, с ничтожным Брурой.
Старик принялся шумно копаться в своем плетеном коробе, где хранились готовые снадобья, и через минуту извлек оттуда пузатый глиняный горшочек, плотно закрытый деревянной пробкой. Потянув за медное колечко на крышке, откупорил его, и по комнате разошелся довольно едкий для ноздрей и глотки запах. И Брура, и Фредерик тут же закашлялись, а Димус недовольно закряхтел во сне.
– Уф, что за отрава? Дышать невозможно, – кривился король. – Даже глаза слезятся.
– Это бальзам, – прикрыв нос ладонью, ответил знахарь. – На змеином яде и ядовитых травах.
– Ты хочешь мазать меня этой дрянью?! – на лице Фредерика отразились и брезгливость, и опасение.
– Эта дрянь может вернуть вам власть над собственной рукой, – с поклоном ответил Брура. – Но если вы не желаете…
– Очень даже желаю, – решительно кивнул Фредерик и подставил плечо.
Знахарь взял специальный шпатель для мазей и предупредил:
– Будет больно. Очень.
– То, что надо, – опять кивнул молодой человек. – Надоело ничего не чувствовать.
Брура тоже кивнул и приступил к работе. Быстро и ловко, тонким слоем ядовитой мази он умастил плечо и руку короля, плотно закрыл горшочек и вернул его в утробу плетеного короба, потом сказал:
– Теперь надо ждать. Действует оно не сразу. Но когда начнет – вы почувствуете.
– Хорошо, – Фредерик набросил край куртки на больную руку и откинулся в кресле. – Пока время есть, поговорим. Я ведь и шел поговорить.
– Да, слушаю. – Старик вернулся на свой табурет.
– Я спрашивал Линара, я спрашивал Марту, но не думаю, что услышал правду. Сколько мне осталось жить?
У Бруры вновь заныло слева в груди – вернулись старые страхи. Он дернул руку к кружке с чаем. Движение получилось неверным – кружка опрокинулась, но до пола не долетела: Фредерик легко ее поймал и вернул на стол:
– Не стоит шуметь. И не стоит бояться. Сколько бы мне ни осталось, я не собираюсь тратить время на смертный приговор для вас. Виновника того кошмара, что творился в Эрине, я уже казнил… Ну, и сколько дней вы мне отмерите?
– Ваша милость добры и милосердны. – Брура склонился головой к крышке стола. – И я был бы счастлив напророчить вам многие десятилетия, но этого не получится. Два месяца – столько я вам обещаю. Потом – неизвестно.
– А ваши снадобья?
– Я пытаюсь, я ищу нужный состав. Но не нахожу. То зелье, которым Хемус приказал поить вас, чтобы убить вашу память, делалось мной по старинному и сложному рецепту. И оно изначально не имеет противоядия. Мне приходится искать его.
Фредерик скрипнул зубами – ничего нового, подкрепляющего надежды, он не услышал.
Тут как раз и плечо дало о себе знать – легким пощипыванием – и молодой человек расцвел:
– Началось! Я руку чувствую!
Через минуту радость на его лице сменилась недовольной гримасой:
– Аа. Горит огнем.
– Все правильно. И это только начало, – заметил Брура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108