Относительно количества и вида такого начала не все учили одинаково. Фалес
- основатель такого рода философии-утверждал, что начало-вода (потому он и
заявлял, что земля находится на воде); к этому предположению он, быть
может, пришел, видя, что пища всех существ влажная и что само тепло
возникает из влаги и ею живет (а то, из чего все возникаете - это и есть
начало всего). Таким образом, он именно поэтому пришел к своему
предположению, равно как потому, что семена всего по природе влажны, а
начало природы влажного - вода.
Некоторые же полагают, что и древнейшие, жившие задолго до нынешнего
поколения и первые писавшие о богах, держались именно таких взглядов на
природу: Океан и Тефию они считали творцами возникновения, а боги, по их
мнению, клялись водой, названной самими поэтами Стиксом, ибо наиболее
почитаемое - древнейшее, а то, чем клянутся, - наиболее почитаемое. Но
действительно ли это мнение о природе исконное и древнее, это, может быть,
и недостоверно, во всяком случае о Фалесе говорят, что он именно так
высказался о первой причине [что касается Гиппона, то его, пожалуй, не
всякий согласится поставить рядом с этими философами ввиду скудости его
мыслей).
Анаксимен же и Диогена считают, что воздух первое [proteron) воды, и из
простых тел преимущественно его принимают за начало; а Гиппас из Метапонта
и Гераклит из Эфеса-огонь, Эмпедокл же - четыре элемента, прибавляя к
названным землю как четвертое. Эти элементы, по его мнению, всегда
сохраняются и не возникают, а в большом или малом количестве соединяются в
одно или разъединяются из одного.
А Анаксагор из Клазомен, будучи старше Эмпедокла, но написавший свои
сочинения позже его, утверждает, что начал бесконечно много: по его словам,
почти все гомеомерии , так же как вода или огонь, возникают и уничтожаются
именно таким путем - только через соединение и разъединение, а иначе не
возникают и не уничтожаются, а пребывают вечно.
Исходя из этого за единственную причину можно было бы признать так
называемую материальную причину. Но по мере продвижения их в этом
направлении сама суть дела указала им путь и заставила их искать дальше.
Действительно, пусть всякое возникновение и уничтожение непременно исходит
из чего-то одного или из большего числа начал, но почему это происходит и
что причина этого? Ведь как бы то ни было, не сам же субстрат вызывает
собственную перемену; я разумею, что, например, не дерево и не медь -
причина изменения самих себя, и не дерево делает ложе, и не медь -
изваяние, а нечто другое есть причина изменения. А искать эту
причину-значит искать некое иное начало, [а именно], как мы бы сказали, то,
откуда начало движения. Так вот, те, кто с самого начала взялся за подобное
исследование и заявил, что субстрат один, не испытывали никакого
недовольства собой, но во всяком случае некоторые из тех, кто признавал
один субстрат, как бы под давлением этого исследования объявляли единое
неподвижным, как и всю природу, не только в отношении возникновения и
уничтожения [это древнее учение, и все с ним соглашались), но и в отношении
всякого другого рода изменения; и этим их мнение отличается от других.
Таким образом, из тех, кто провозглашал мировое целoe единым, никому не
удалось усмотреть указанную причину, разве что Пармениду, да и ему
постольку, поскольку он полагает не только одну, но в некотором смысле две
причины. Те же, кто признает множество причин, скорее могут об этом
говорить, например те, кто признает началами теплое и холодное или огонь и
землю: они рассматривают огонь как обладающий двигательной природой, а
воду, землю и тому подобное - как противоположное ему.
После этих философов с их началами, так как эти начала были недостаточны,
чтобы вывести из них природу существующего, сама истина, как мы сказали,
побудила искать дальнейшее начало. Что одни вещи бывают, а другие
становятся хорошими и прекрасными, причиной этого не может, естественно,
быть ни огонь, ни земля, ни что-либо другое в этом роде, да так они и не
думали; но столь же неверно было бы предоставлять такое дело случаю и
простому стечению обстоятельств. Поэтому тот, кто сказал, что ум находится,
так же как в живых существах, и в природе и что он причина миропорядка и
всего мироустройства, казался рассудительным по сравнению с необдуманными
рассуждениями его предшественников. Мы знаем, что Анаксагор высказал такие
мысли, но имеется основание считать, что до него об этом сказал Гермотим из
Клазомен. Те, кто придерживался такого взгляда, в то же время признали
причину совершенства [в вещах] первоначалом существующего, и притом таким,
от которого существующее получает движение.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Можно предположить, что Гесиод первый стал искать нечто в этом роде или еще
кто считал любовь или вожделение началом, например Парменид: ведь и он,
описывая возникновение Вселенной, замечает: Всех богов первее Эрот был ею
замышлен. А по словам Гесиода: Прежде всего во Вселенной Хаос зародился, а
следом широкогрудая Гея. Также - Эрот, что меж всех бессмертных богов
отличается, ибо должна быть среди существующего некая причина, которая
приводит в движение вещи и соединяет их. О том, кто из них первый высказал
это, пусть позволено будет судить позже; а так как в природе явно было и
противоположное хорошему, и не тальке устроенность и красота, но также
неустроенности и уродство, причем плохого было больше, чем хорошего, и
безобразного больше, чем прекрасного, те другой ввел дружбу и вражду,
каждую как причина одного из них. В самом деле, если следовать Эмпедокла и
постичь его слова по смыслу, а не по тому, что or туманно говорит, то
обнаружат, что дружба есть причина благого, а вражда - причина злого. И
потому если сказать, что в некотором смысле Эмпедокл - в притом первый -
говорит о зле и благо как о началах, то это, пожалуй, будет сказано верно,
если тальке причина всех благ - само благо, а причина зол - зло.
Итак, упомянутые философы, как мы утверждаем до сих пор явно касались двух
причин из тех, что мы различили в сочинении о природе, - материю и то
откуда движение, к тому же нечетко и без какой-либо уверенности, так, как
поступают в сражении необу ченные: ведь и они, поворачиваясь во все
стороны, наносят иногда хорошие удары, но не со знанием дела; и точно так
же кажется, что и эти философы не знают что они говорят, ибо совершенно
очевидно, что ом почти совсем не прибегают к своим началам, разве что в
малой степени. Анаксагор рассматривает ум как орудие миросозидания, и когда
у него возникает затруднение, по какой причине нечто существует по
необходимости, он ссылается на ум, в остальных же случаях об объявляет
причиной происходящего все что угодно только не ум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92