Янина вздохнула.
– Хорошо. Но, знаешь… мы бы тебе посоветовали внимательнее присмотреться. Он замечательный человек…
– Мама, ты его позавчера первый раз увидела.
– По-твоему, я ничего не понимаю в людях?
– Не знаю, – выдавила Лилен, угрюмо глядя вниз, на песок далеко под ногами.
Мать вздохнула.
– И как я дожила до своих лет?..
– Не как, а с кем.
– Что ты себе позволяешь?
– Правду говорю.
Еще вздох. Янина сплела пальцы. Лилен невольно посмотрела на руки матери – через тыльную сторону кисти, наискосок, от указательного пальца к запястью шел длинный шрам. Боевой. Лилен закусила губу: дочь двух мастеров биологического оружия – и учится на соцпсиха.
Тьфу.
– Хорошо, – сказала Янина, – больше не буду об этом. Но все-таки, Лили, некрасиво получается. Пожалуйста, иди домой. И, осмелюсь напомнить, ты жаловалась, как много задали на лето, а в файле с эссе – ровно три строки… – мать чуть улыбнулась, поднимая глаза.
Лилен зарычала. Малыш подумал и тоже зарычал.
– Вот! – объявила Лили Марлен Вольф. – Даже Малыш со мной согласен.
– Зато мы с отцом не согласны. У тебя еще неделя. Лили, я серьезно! Мне не нравится, как ты относишься к учебе.
– А мне не нравится эта учеба! – огрызнулась Лилен. – Я не хочу быть социальным психологом.
– Хорошо, – бестрепетно сказала Янина. – Кем хочешь?
– Не знаю.
– Не сомневалась, – в голосе матери звякнула усталая сталь, – я тебе еще раз повторю, что ты прошла тестирование, тебе рекомендовали деятельность, связанную с межличностными коммуникациями, ты станешь психологом, сможешь пройти любые курсы и заниматься любой работой с людьми. Отличные коммерческие профессии, хорошие перспективы. Хотя вариант Майкла мне тоже нравится.
– Не хочу работать с людьми, – буркнула Лилен больше для проформы.
Янина усмехнулась.
– Мы тебе предлагали идти в медицинский, на ксенолога.
– Я не хотела в медицинский. Я никогда не хотела быть врачом. Что за бред? И вообще, какая связь между врачами и ксенологами?
– Анжела тебе десять раз объяснила.
– Я поняла уже на первый. Но это все равно бред.
– Психиатр – врач, – терпеливо повторила Янина. – Ксенология из всех наук ближе всего к психиатрии. Нельзя быть психиатром, не имея медицинского образования. Поэтому и ксенологом тоже.
Лилен досадливо тряхнула головой и спрыгнула с ветки. Приземляясь, она не видела, какая тревога вспыхнула в глазах матери, но даже заметив, не поняла бы, чем она вызвана.
Малыш сиганул следом за «дочкой».
– Я хотела быть оператором! – крикнула она снизу. – И хочу!
– Тебе уже поздно, – ответила мать. – И счастье, что поздно.
– Майкл уехал в поселок, – сказал Дитрих. Он стоял у дверей коттеджа, ироничный и невозмутимый. – Вернется часа через три. Весьма достойный молодой человек. Мне не нравится, как ты себя ведешь. Марлен, я полагал, что моя дочь не истеричка! Как мы, по-твоему, должны были объяснять твое отсутствие?
Лилен молча раздула ноздри.
Отец улыбнулся.
– Знаешь, за чем поехал твой бойфренд? Сюда забрался нукта-подросток, как обычно, ты же знаешь, совладать с ними невозможно. Майкл увидел его и загорелся снимать. А память камеры оказалась забита под завязку. Он поехал за дополнительной картой.
Лилен шумно выдохнула.
– И вы разрешите ему снимать нукт?
– А почему нет? – удивилась подошедшая мать. – Устраивать режиссерские съемки мы, конечно, не позволим, но Майкл попросил только натурный материал.
– Он мне нравится, – сказал отец. – Целеустремленный юноша.
– Пап! Ты ему еще дифирамб спой.
– Уже.
– Пап!
– Ну, ты все-таки с ним поласковее, – отец чуть усмехнулся.
– Вот я Нитокрис попрошу, – злорадно сказала Лилен, – устроить ему натурный материал. Пусть порадуется.
Родители застыли. Переглянулись. Малыш тихонько, едва слышно засвиристел.
– Лили, – наконец, раздельно проговорила Янина, – пожалуйста, не надо этого делать. Во-первых, это очень непорядочно, а во-вторых… просто не стоит.
– Тогда прекратите мне его сватать, – бросила Лилен. – Все. Это недоразумение. Я хочу получать роли, и не более того.
Молчание.
– И ты думаешь, что это легче и веселее, чем быть социальным психологом? – вдруг спросил Дитрих.
– Я уже снималась, – парировала Лилен. – Я знаю, как это легко.
Мастер покачал головой, глядя на нее пристально.
– Речь не о том.
…последний конкурс, выигранный Майком – вместе с Лили Марлен. Первое место заняли их «Кошки и колесница». «Дистиллированный миф», по отзывам критиков.
Лилен, конечно, видела другие работы с конкурса: те, что рекомендовал Майк. Сам он отсмотрел всё.
Четвертое место. «Вся красота мира».
Дерьмецо был фильм. Пошлому названию соответствовал вполне. Старая как мир и до тошноты политкорректная идея: показать красоту разумной жизни. Всерьез заинтересовать она могла только вчерашнего клипмейкера, коим режиссер и являлся. Подбиралась красота, естественно, под человеческое восприятие, об этом творец додумался предупредить сразу. Отдельные трактовки могли показаться инопланетным расам оскорбительными, но цель ставилась конкретная – снизить уровень ксенофобии в обществе Homo sapiens.
Красоту клипмейкер понимал исключительно двояко: либо как сентиментальную умильность, либо как сексуальную привлекательность, отчего фильм попахивал ксенофилией. Прилизанные пейзажи материнских планет чужих, природа и города; инопланетянам в объективе пришлось походить либо на людей, либо на земных животных; от всех рас по одному ракурсу, одному движению, строго отобранному. Чувствовалась рука мастера рекламы: карамель, патока, мармеладный гламур. Нежная женщина анкайи, космическая бездна в огромных глазах лаэкно, танцующие цаосц. Чийенки – тут удачно обошлись кадрами хроники. Одобрения заслуживал, пожалуй, момент с нкхва – купающиеся дети. Несмотря на малоприятную внешность нкхва, отрывок вызывал симпатию.
Главным эффектом предполагалось другое.
Режиссер «Всей красоты» понимал, что нового слова в искусстве ему не сказать. Поэтому решил выехать за счет шока. Ужасов и трэша он по душевной несклонности снимать не стал, тем более что шокировать этим еще век назад было трудно.
После нкхва появлялась молодая человеческая женщина. Известное лицо – Эдлина Реймар, символ-модель, призрачной, потусторонней какой-то внешности шатенка. Всю красоту человеческой расы она сыграла отменно.
Протяженность фильма строго ограничена условиями конкурса. Идут последние минуты.
Солнце.
Скалы. Руины – невесть где, на Земле, скорее всего… В ярком, слепящем солнечном свете – скрадываются очертания, меняются оттенки – стоит молодой мужчина. Кадр: плечо и локоть, мощный трицепс, часть торса. Кадр: волосы – густые, до середины спины – летят по ветру, типичный рекламный ракурс… Кадр:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138