Постригся бы в ёжик и носил цепи, как папа – вышел бы нормальный творческий человек.
На плечо Янине забрался двухнедельный ящеренок. Поднял голову, пискнул. Макферсон восторженно открыл рот.
– Ну, это же несерьезно, – сказала та. – Хотите, проводим вас в джунгли, вы там сможете снять их почти в естественных условиях.
Майк вежливо засмеялся.
– Местра Вольф, знаете, один мой коллега уже снял короткометражку о нуктах. На их родной планете. Так что насчет естественных условий вы меня не обманете…
Лилен не без злорадства следила, как сменялись выражения на отцовском лице, пока Дитрих не овладел собой. Какое-то время папа определенно собирался сказать все, что думает о режиссерской братии. Планета-то засекречена, и если на нее сумели попасть какие-то молодые психи, то более серьезные и потенциально опасные путешественники тем более сумеют.
Лилен и этот фильм видела. Не стала рассказывать о нем родителям. Хороший фильм; правда, скорее, документальная запись. Высший шик – без подрисовки, без эффектов, минимум монтажа. Майк тихо завидовал: сам он обычно брал искусством и работой, такого материала у него не было.
…свет лиловой звезды отфильтрован завесой никогда не рассеивающихся туч; в атмосферном щите бушует чудовищная гроза. Жирные, жидкие, словно ленивые молнии опадают и растекаются по земле. Лиловый, коричневый, серый; известняк, туман, камни. Яркий голубоватый свет электричества. Призрачное солнце растворено в тучах.
Гром шевелится в воздухе. На горизонте извергается гряда вулканов, черные дымы огромными столбами уходят в небо, смешиваясь с облаками, и даже отсюда видно, что лава заливает склоны сплошь, как ковром, – горы светятся ясно-огненным.
По обожженной степи, устланной плотным туманом, летит прайд. Дикие драконы огромны; чуть жутковаты домашние, страшны боевые, но это точно сама смерть, летящая к цели. Врезаются в почву мощные лапы, поблескивает броня, покачиваются острия естественных лезвий на боках, лапах, морде… В Первую Космическую диких использовали как живые мины.
Они мчатся за кем-то – на одних задних лапах, – от носа до кончика хвоста прямая горизонтальная линия, идеальный баланс. Длинные хвосты служат рулями. Несмотря на гигантские размеры и огромную силу тяжести, эти ящеры легки и почти изящны, намного превосходя тех, что топтали когда-то Землю. Они как нелетающие птицы…
…уносятся, и переводишь дыхание.
Макферсон снимал Малыша. Тот валялся на спине, смешно растопырив лапы, и блаженствовал – хозяйка чесала ему шею. Сородичи, любопытствуя, разом собрались со всей округи, словно только съемок и ждали.
Может, и ждали. Нукты распознают свое отражение в зеркале и свой вид на экране. Если им объяснить, конечно.
Будучи, как ни крути, психологом, пусть и социальным, Лилен не могла понять, почему их не считают разумной расой.
– Янина, – спросила Анжела, когда Дитрих увел юную парочку в лес, – почему?..
– Я сегодня снова видела, – тихо ответила та. – Старый секвойид рядом со скалами. Помнишь? Там самая нижняя ветка – около пяти метров над землей. Она спрыгнула с нее и побежала. Даже дыхания не перевела.
– Почему это тебя так беспокоит?
– Я не хочу, чтобы она хоть чем-то отличалась от нормальных людей.
– Не «нормальных», – сказала Анжела. – Обычных. Она выросла в питомнике. У нее с младенчества такая физическая подготовка, что десантникам не снилось. Она идеально здорова. Это прекрасно, Яна, и ты совершенно зря сходишь с ума. У меня ни Сашка, ни Улянка тоже не болеют ничем страшнее насморков и расстройств желудка, и я, наверно, плохая мать, но очень этому радуюсь. Яна, это же лучше, чем как у Эстер…
– Где они?
– Кто?
– Эстер и Томми.
– Уже прилетели. Наверное, я на днях съезжу навестить. – Анжела помолчала и добавила с горечью. – Я ведь ей говорила. Приглашала. Поживи на Земле-Два, пока ребенок не родится, вдруг с синдромом Мура будет? Пятая Терра по статистике хуже всего. Сглазила…
– Ты ей не напоминай, – посоветовала Янина. – Лучше напомни, что шанс есть.
– Само собой… так что, Яна, не сетуй: ты счастливая мать.
– Анжель… – Янина сначала только посмотрела ей в глаза, потом вспомнила о чем-то и подняла брови. Врач-ксенолог питомника грустно подумала, что даже два десятка лет с полным комплектом нервов и мышц и не приучили подругу пользоваться мимикой. – Никто никогда не подозревал, что ты генетически модифицирована… Да и не о здоровье я.
– А о чем? – нарочито удивленно спросила Анжела.
– Ты знаешь. Это началось только в переходном возрасте. Я боюсь.
– Что она снесет яйцо? – сыронизировала Анжела.
– Нет, – тихо проговорила Янина. – Мы с Дитом всегда старались, чтобы она как можно меньше общалась с нуктами. А она лезет и лезет к ним…
– Ты хочешь, чтобы она не лезла к нуктам? Яна, кто ее мать и кто отец?!
Та вздохнула.
– Я не хочу, чтобы она долго оставалась в питомнике. Пусть снимается в кино. Пусть работает на Земле, на Урале, где угодно, чтобы ее занимало дело. Общение с нуктами развивает человеку лишние способности. Ты видела, как она утихомиривает Улянку? Ты полночи промучаешься, а Лили пошепчет чего-то, и она уже спит.
Анжела засмеялась.
– Да я только рада. Об одном жалею: сама так не могу.
– Анжель…
Малыш, поняв, что больше его никто тормошить не станет, поднялся, отряхнулся и подошел к женщинам. Янина опустила ладонь ему на темя. Хвост Малыша заключил подругу в сплошное кольцо.
– Она водит как Кесума, – неожиданно сказала экстрим-оператор. – Даже лучше. Но Кесума училась этому много лет. Потом много лет летала. Кесума участвовала в боях, от ее летной техники зависела ее жизнь. Лили год назад получила права!
– У нее талант. Яна, я тебя не успокаиваю. Я правда думаю, что ты преувеличиваешь. Сравни Сашку с любым его сверстником – да он же бык, мужик, таких подростков не бывает! И я думаю, что он тоже может вот так спрыгнуть с дерева.
– У него нормальная скорость реакции.
– Ему всего пятнадцать. И матери прайдов не впускали его спать в гнездо.
Янина опустила веки.
– Вот это хуже всего.
Лицо Анжелы мгновенно стало серьезным, почти сумрачным.
– Яна, ты ведь и сама… – она замялась, – и твоя дочь… Почему ты отказываешь Лили в способности…
– Отказать Лили в способности нельзя, – сухо сказала Янина. – Но я слишком хорошо понимаю, что она означает.
Майк лучился счастьем. Даже стертые в кровь ноги и расцарапанное колючками лицо не портили ему настроения. Зато настроение портилось у Лилен: неумение парня ходить джунглями ее убивало. Сама она едва не прыгала по веткам, нукты с энтузиазмом помогали, и половину свежекупленной майковой мнемокарты занимала Лили Марлен, Диана-охотница, Фрейя в компании сотни Фафниров, юная Кали со сворой адских собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
На плечо Янине забрался двухнедельный ящеренок. Поднял голову, пискнул. Макферсон восторженно открыл рот.
– Ну, это же несерьезно, – сказала та. – Хотите, проводим вас в джунгли, вы там сможете снять их почти в естественных условиях.
Майк вежливо засмеялся.
– Местра Вольф, знаете, один мой коллега уже снял короткометражку о нуктах. На их родной планете. Так что насчет естественных условий вы меня не обманете…
Лилен не без злорадства следила, как сменялись выражения на отцовском лице, пока Дитрих не овладел собой. Какое-то время папа определенно собирался сказать все, что думает о режиссерской братии. Планета-то засекречена, и если на нее сумели попасть какие-то молодые психи, то более серьезные и потенциально опасные путешественники тем более сумеют.
Лилен и этот фильм видела. Не стала рассказывать о нем родителям. Хороший фильм; правда, скорее, документальная запись. Высший шик – без подрисовки, без эффектов, минимум монтажа. Майк тихо завидовал: сам он обычно брал искусством и работой, такого материала у него не было.
…свет лиловой звезды отфильтрован завесой никогда не рассеивающихся туч; в атмосферном щите бушует чудовищная гроза. Жирные, жидкие, словно ленивые молнии опадают и растекаются по земле. Лиловый, коричневый, серый; известняк, туман, камни. Яркий голубоватый свет электричества. Призрачное солнце растворено в тучах.
Гром шевелится в воздухе. На горизонте извергается гряда вулканов, черные дымы огромными столбами уходят в небо, смешиваясь с облаками, и даже отсюда видно, что лава заливает склоны сплошь, как ковром, – горы светятся ясно-огненным.
По обожженной степи, устланной плотным туманом, летит прайд. Дикие драконы огромны; чуть жутковаты домашние, страшны боевые, но это точно сама смерть, летящая к цели. Врезаются в почву мощные лапы, поблескивает броня, покачиваются острия естественных лезвий на боках, лапах, морде… В Первую Космическую диких использовали как живые мины.
Они мчатся за кем-то – на одних задних лапах, – от носа до кончика хвоста прямая горизонтальная линия, идеальный баланс. Длинные хвосты служат рулями. Несмотря на гигантские размеры и огромную силу тяжести, эти ящеры легки и почти изящны, намного превосходя тех, что топтали когда-то Землю. Они как нелетающие птицы…
…уносятся, и переводишь дыхание.
Макферсон снимал Малыша. Тот валялся на спине, смешно растопырив лапы, и блаженствовал – хозяйка чесала ему шею. Сородичи, любопытствуя, разом собрались со всей округи, словно только съемок и ждали.
Может, и ждали. Нукты распознают свое отражение в зеркале и свой вид на экране. Если им объяснить, конечно.
Будучи, как ни крути, психологом, пусть и социальным, Лилен не могла понять, почему их не считают разумной расой.
– Янина, – спросила Анжела, когда Дитрих увел юную парочку в лес, – почему?..
– Я сегодня снова видела, – тихо ответила та. – Старый секвойид рядом со скалами. Помнишь? Там самая нижняя ветка – около пяти метров над землей. Она спрыгнула с нее и побежала. Даже дыхания не перевела.
– Почему это тебя так беспокоит?
– Я не хочу, чтобы она хоть чем-то отличалась от нормальных людей.
– Не «нормальных», – сказала Анжела. – Обычных. Она выросла в питомнике. У нее с младенчества такая физическая подготовка, что десантникам не снилось. Она идеально здорова. Это прекрасно, Яна, и ты совершенно зря сходишь с ума. У меня ни Сашка, ни Улянка тоже не болеют ничем страшнее насморков и расстройств желудка, и я, наверно, плохая мать, но очень этому радуюсь. Яна, это же лучше, чем как у Эстер…
– Где они?
– Кто?
– Эстер и Томми.
– Уже прилетели. Наверное, я на днях съезжу навестить. – Анжела помолчала и добавила с горечью. – Я ведь ей говорила. Приглашала. Поживи на Земле-Два, пока ребенок не родится, вдруг с синдромом Мура будет? Пятая Терра по статистике хуже всего. Сглазила…
– Ты ей не напоминай, – посоветовала Янина. – Лучше напомни, что шанс есть.
– Само собой… так что, Яна, не сетуй: ты счастливая мать.
– Анжель… – Янина сначала только посмотрела ей в глаза, потом вспомнила о чем-то и подняла брови. Врач-ксенолог питомника грустно подумала, что даже два десятка лет с полным комплектом нервов и мышц и не приучили подругу пользоваться мимикой. – Никто никогда не подозревал, что ты генетически модифицирована… Да и не о здоровье я.
– А о чем? – нарочито удивленно спросила Анжела.
– Ты знаешь. Это началось только в переходном возрасте. Я боюсь.
– Что она снесет яйцо? – сыронизировала Анжела.
– Нет, – тихо проговорила Янина. – Мы с Дитом всегда старались, чтобы она как можно меньше общалась с нуктами. А она лезет и лезет к ним…
– Ты хочешь, чтобы она не лезла к нуктам? Яна, кто ее мать и кто отец?!
Та вздохнула.
– Я не хочу, чтобы она долго оставалась в питомнике. Пусть снимается в кино. Пусть работает на Земле, на Урале, где угодно, чтобы ее занимало дело. Общение с нуктами развивает человеку лишние способности. Ты видела, как она утихомиривает Улянку? Ты полночи промучаешься, а Лили пошепчет чего-то, и она уже спит.
Анжела засмеялась.
– Да я только рада. Об одном жалею: сама так не могу.
– Анжель…
Малыш, поняв, что больше его никто тормошить не станет, поднялся, отряхнулся и подошел к женщинам. Янина опустила ладонь ему на темя. Хвост Малыша заключил подругу в сплошное кольцо.
– Она водит как Кесума, – неожиданно сказала экстрим-оператор. – Даже лучше. Но Кесума училась этому много лет. Потом много лет летала. Кесума участвовала в боях, от ее летной техники зависела ее жизнь. Лили год назад получила права!
– У нее талант. Яна, я тебя не успокаиваю. Я правда думаю, что ты преувеличиваешь. Сравни Сашку с любым его сверстником – да он же бык, мужик, таких подростков не бывает! И я думаю, что он тоже может вот так спрыгнуть с дерева.
– У него нормальная скорость реакции.
– Ему всего пятнадцать. И матери прайдов не впускали его спать в гнездо.
Янина опустила веки.
– Вот это хуже всего.
Лицо Анжелы мгновенно стало серьезным, почти сумрачным.
– Яна, ты ведь и сама… – она замялась, – и твоя дочь… Почему ты отказываешь Лили в способности…
– Отказать Лили в способности нельзя, – сухо сказала Янина. – Но я слишком хорошо понимаю, что она означает.
Майк лучился счастьем. Даже стертые в кровь ноги и расцарапанное колючками лицо не портили ему настроения. Зато настроение портилось у Лилен: неумение парня ходить джунглями ее убивало. Сама она едва не прыгала по веткам, нукты с энтузиазмом помогали, и половину свежекупленной майковой мнемокарты занимала Лили Марлен, Диана-охотница, Фрейя в компании сотни Фафниров, юная Кали со сворой адских собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138