Но до обеда еще есть время осмотреть верхний этаж. Ты должен увидеть длинный зал и этот портрет… да-да, портрет ты непременно должен увидеть.
Амброз, Фрэнсис, Анна и Гетта последовали за ними наверх, и все они довольно долго стояли в зале, восхищаясь и картинами, и «выставкой» столового серебра, и изящными продолговатыми окнами, а больше всего, разумеется, семейным портретом. Как справедливо заметил Ричард, художнику удалось с поразительной точностью изобразить Кита.
– Я начинаю верить, что мой дух прилетел сюда, чтобы быть с вами. Мне нравится, что вы поместили на картине и Алису… несчастная девочка. Как бы мне хотелось, чтобы и она была здесь и тоже встречала меня.
– Мне недостает ее каждый день, – отозвалась Мэри-Эстер. – Она была моей старшей дочерью.
Кит предусмотрительно огляделся и, убедившись, что дети находятся от них на некотором расстоянии, негромко спросил:
– Но почему здесь нет жены моего брата? Мэри-Эстер покачала головой.
– Об этом я и говорить не могу. Твой отец воспротивился. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу оспаривать его решение.
Да, об этом Кит не думал. Он еще раз посмотрел на картину, а потом сказал:
– И все же отец поступил несправедливо. Сын Ричарда, я вижу, здесь, и что же он подумает, когда подрастет и поймет, что для его матери не нашлось места на семейном портрете?
Мэри-Эстер ничего не ответила, и Кит продолжал:
– Ричарду это, наверное, тоже неприятно.
– Твой отец… – начала было Мэри-Эстер, потом смолкла, как бы передумав, однако, помедлив, заговорила снова: – Твой отец, быть может, порой чрезмерно строг с Ричардом. Они с трудом уживаются друг с другом. Боюсь, что отец и сын очень похожи нравом. Вот почему…
Но как раз в этот момент в зал с криком снова вбежал Фрэнсис.
– Мадам, – отец приехал! Не пойти ли нам вниз? Он уже в холле… Кит, ты идешь?
И все дружно устремились к главной лестнице. Не успел Кит одолеть ее последний марш, как встретился взглядом с отцом. Они долго с удовлетворением изучали друг друга. Кит обрадовался, что отец не утратил своей красоты и все так же строен и величав – таким он запечатлелся в памяти сына. А Эдмунд был вне себя от счастья, увидев спокойную мужественную уверенность в осанке своего второго сына, разительно отличавшуюся от угрюмой и неуклюжей сутулости наследника Морлэнда.
Сойдя с лестницы, Кит направился по плитам мраморного пола к отцу и опустился перед ним на колени. Изящным жестом сдернув с себя шляпу, он склонил голову.
– Я прошу вашего благословения, отец. Положив руку на темные вьющиеся волосы, Эдмунд благословил сына.
– Мы рады твоему благополучному возвращению домой.
Взглянув на него, Кит улыбнулся, поднялся на ноги и от избытка переполнявших его чувств едва не обнял отца… Однако холодное достоинство Эдмунда остудило этот порыв в самом зародыше, и руки Кита опустились. Он посмотрел в серые глаза отца снизу вверх – Кит вырос высоким, но Эдмунд был еще выше – и негромко сказал.
– Надеюсь, что вы в добром здравии, отец. Я рад снова оказаться дома… хотя в самом доме многое изменилось.
– Надеюсь, ты нашел эти изменения полезными.
– Разумеется, сэр. Дом очень красив, правда, я не успел его как следует осмотреть.
– У тебя еще будет на это время. Завтра я возьму тебя с собой, сделаем объезд имения. Нам также придется подобрать тебе новую лошадь. Старушка Болтунья не годится для молодого джентльмена, это скорее пони для детишек. Думаю, мы остановим выбор на потомстве Феи. Ты приглядишь себе двух-трехлетнего жеребца и приручишь его. Я бы хотел, чтобы в седле у тебя был достойный вид.
Все это было сказано степенным и почти бесстрастным тоном, однако Кит успел обменяться быстрым довольным взглядом с Мэри-Эстер. Оба они понимали, что предложить одного из жеребят своей любимой кобылы для Эдмунда было жестом, свидетельствующим о любви к сыну.
– Благодарю вас, сэр, – произнес Кит, вспыхнув от удовольствия. – А как поживает сама кобыла? Надеюсь, она еще в добром здравии?
– Она, конечно, стареет, но… спасибо, она еще вполне годится для дела. Твой кузен и я как раз только что навещали ее.
При упоминании о кузене глаза Кита обратились к Гамилю, стоявшему у Эдмунда за спиной. Он о чем-то беседовал с Хиро, которая, по своему обыкновению, прислонилась к плечу брата. Киту эта поза напомнила привычную картину, когда молодые люди, сплетничая, наклоняются друг к другу, чтобы пошушукаться. Женщинам так поступать не подобало. Но Киту и в голову не приходило осуждать этот жест. И даже когда он здоровался с Гамилем, его глаза скользнули за плечо кузена, отыскав синие глазки Хиро, на некоторое время задержавшиеся на его лице. Механически отреагировав на это, Кит улыбнулся и не заметил, как Гамиль слегка вздрогнул от удивления и негодования, переводя взгляд с кузена на сестру.
Однако внимание Кита отвлекли прибывающие члены семейства. Когда с приветствиями было покончено, Эдмунд объявил.
– А теперь все к столу. Дорогая, позволь предложить тебе руку.
Мэри-Эстер с готовностью взяла мужа под руку и вместе с ним направилась в столовую.
А Кит, отвесив добродушный, полушутливый поклон близнецам, сказал:
– Кузина Хиро, не могу ли я сопроводить тебя? Губы девушки изогнулись в улыбке, но не успела она произнести хоть слово, как Гамиль схватил ее под руку. И куда более резко, чем подобало в данной ситуации, ответил:
– Спасибо, но она предпочитает со мной. Мы всегда ходим вместе.
Он круто отвернулся прочь, и Хиро, успев бросить мимолетный взгляд на Кита, пошла с братом. Левой рукой она опиралась на плечо Гамиля, а правая лежала на его руке. И как бы ни было велико удивление Кита от столь резкого отказа, оно мгновенно исчезло, стертое жалостью, едва он увидел ее уродливую, шатающуюся походку. Кит совершенно забыл о ее хромоте. Его сердце сжалось при мысли, что она, такая восхитительная и элегантная, осталась на всю жизнь калекой. В седле Хиро словно парила, на земле же она напоминала подстреленную, раненую птичку.
Пока близнецы шествовали впереди него, Кит обнаружил, что еще одна пара глаз наблюдает за ним, и быстро предложил только что отвергнутую руку своей кузине Руфи. Она молча приняла ее, но одарила его довольно колким взглядом, говорившим, уж она-то хорошо понимает, что означает вечно быть второй. Когда они миновали двери, Руфь тихонько прошептала ему:
– Ты сегодня уже успел здорово щелкнуть Гамиля по носу. Они с Хиро неразлучны, но когда сегодня утром он захотел, чтобы сестра поехала с ним и моим дядей посмотреть на новых жеребят, Хиро заявила, что ей, мол, хочется вместо этого отправиться встречать тебя. И между ними чуть не вспыхнула ссора, каких прежде никогда не бывало. А теперь ты еще пытаешься вместо него стать ее подпоркой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Амброз, Фрэнсис, Анна и Гетта последовали за ними наверх, и все они довольно долго стояли в зале, восхищаясь и картинами, и «выставкой» столового серебра, и изящными продолговатыми окнами, а больше всего, разумеется, семейным портретом. Как справедливо заметил Ричард, художнику удалось с поразительной точностью изобразить Кита.
– Я начинаю верить, что мой дух прилетел сюда, чтобы быть с вами. Мне нравится, что вы поместили на картине и Алису… несчастная девочка. Как бы мне хотелось, чтобы и она была здесь и тоже встречала меня.
– Мне недостает ее каждый день, – отозвалась Мэри-Эстер. – Она была моей старшей дочерью.
Кит предусмотрительно огляделся и, убедившись, что дети находятся от них на некотором расстоянии, негромко спросил:
– Но почему здесь нет жены моего брата? Мэри-Эстер покачала головой.
– Об этом я и говорить не могу. Твой отец воспротивился. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу оспаривать его решение.
Да, об этом Кит не думал. Он еще раз посмотрел на картину, а потом сказал:
– И все же отец поступил несправедливо. Сын Ричарда, я вижу, здесь, и что же он подумает, когда подрастет и поймет, что для его матери не нашлось места на семейном портрете?
Мэри-Эстер ничего не ответила, и Кит продолжал:
– Ричарду это, наверное, тоже неприятно.
– Твой отец… – начала было Мэри-Эстер, потом смолкла, как бы передумав, однако, помедлив, заговорила снова: – Твой отец, быть может, порой чрезмерно строг с Ричардом. Они с трудом уживаются друг с другом. Боюсь, что отец и сын очень похожи нравом. Вот почему…
Но как раз в этот момент в зал с криком снова вбежал Фрэнсис.
– Мадам, – отец приехал! Не пойти ли нам вниз? Он уже в холле… Кит, ты идешь?
И все дружно устремились к главной лестнице. Не успел Кит одолеть ее последний марш, как встретился взглядом с отцом. Они долго с удовлетворением изучали друг друга. Кит обрадовался, что отец не утратил своей красоты и все так же строен и величав – таким он запечатлелся в памяти сына. А Эдмунд был вне себя от счастья, увидев спокойную мужественную уверенность в осанке своего второго сына, разительно отличавшуюся от угрюмой и неуклюжей сутулости наследника Морлэнда.
Сойдя с лестницы, Кит направился по плитам мраморного пола к отцу и опустился перед ним на колени. Изящным жестом сдернув с себя шляпу, он склонил голову.
– Я прошу вашего благословения, отец. Положив руку на темные вьющиеся волосы, Эдмунд благословил сына.
– Мы рады твоему благополучному возвращению домой.
Взглянув на него, Кит улыбнулся, поднялся на ноги и от избытка переполнявших его чувств едва не обнял отца… Однако холодное достоинство Эдмунда остудило этот порыв в самом зародыше, и руки Кита опустились. Он посмотрел в серые глаза отца снизу вверх – Кит вырос высоким, но Эдмунд был еще выше – и негромко сказал.
– Надеюсь, что вы в добром здравии, отец. Я рад снова оказаться дома… хотя в самом доме многое изменилось.
– Надеюсь, ты нашел эти изменения полезными.
– Разумеется, сэр. Дом очень красив, правда, я не успел его как следует осмотреть.
– У тебя еще будет на это время. Завтра я возьму тебя с собой, сделаем объезд имения. Нам также придется подобрать тебе новую лошадь. Старушка Болтунья не годится для молодого джентльмена, это скорее пони для детишек. Думаю, мы остановим выбор на потомстве Феи. Ты приглядишь себе двух-трехлетнего жеребца и приручишь его. Я бы хотел, чтобы в седле у тебя был достойный вид.
Все это было сказано степенным и почти бесстрастным тоном, однако Кит успел обменяться быстрым довольным взглядом с Мэри-Эстер. Оба они понимали, что предложить одного из жеребят своей любимой кобылы для Эдмунда было жестом, свидетельствующим о любви к сыну.
– Благодарю вас, сэр, – произнес Кит, вспыхнув от удовольствия. – А как поживает сама кобыла? Надеюсь, она еще в добром здравии?
– Она, конечно, стареет, но… спасибо, она еще вполне годится для дела. Твой кузен и я как раз только что навещали ее.
При упоминании о кузене глаза Кита обратились к Гамилю, стоявшему у Эдмунда за спиной. Он о чем-то беседовал с Хиро, которая, по своему обыкновению, прислонилась к плечу брата. Киту эта поза напомнила привычную картину, когда молодые люди, сплетничая, наклоняются друг к другу, чтобы пошушукаться. Женщинам так поступать не подобало. Но Киту и в голову не приходило осуждать этот жест. И даже когда он здоровался с Гамилем, его глаза скользнули за плечо кузена, отыскав синие глазки Хиро, на некоторое время задержавшиеся на его лице. Механически отреагировав на это, Кит улыбнулся и не заметил, как Гамиль слегка вздрогнул от удивления и негодования, переводя взгляд с кузена на сестру.
Однако внимание Кита отвлекли прибывающие члены семейства. Когда с приветствиями было покончено, Эдмунд объявил.
– А теперь все к столу. Дорогая, позволь предложить тебе руку.
Мэри-Эстер с готовностью взяла мужа под руку и вместе с ним направилась в столовую.
А Кит, отвесив добродушный, полушутливый поклон близнецам, сказал:
– Кузина Хиро, не могу ли я сопроводить тебя? Губы девушки изогнулись в улыбке, но не успела она произнести хоть слово, как Гамиль схватил ее под руку. И куда более резко, чем подобало в данной ситуации, ответил:
– Спасибо, но она предпочитает со мной. Мы всегда ходим вместе.
Он круто отвернулся прочь, и Хиро, успев бросить мимолетный взгляд на Кита, пошла с братом. Левой рукой она опиралась на плечо Гамиля, а правая лежала на его руке. И как бы ни было велико удивление Кита от столь резкого отказа, оно мгновенно исчезло, стертое жалостью, едва он увидел ее уродливую, шатающуюся походку. Кит совершенно забыл о ее хромоте. Его сердце сжалось при мысли, что она, такая восхитительная и элегантная, осталась на всю жизнь калекой. В седле Хиро словно парила, на земле же она напоминала подстреленную, раненую птичку.
Пока близнецы шествовали впереди него, Кит обнаружил, что еще одна пара глаз наблюдает за ним, и быстро предложил только что отвергнутую руку своей кузине Руфи. Она молча приняла ее, но одарила его довольно колким взглядом, говорившим, уж она-то хорошо понимает, что означает вечно быть второй. Когда они миновали двери, Руфь тихонько прошептала ему:
– Ты сегодня уже успел здорово щелкнуть Гамиля по носу. Они с Хиро неразлучны, но когда сегодня утром он захотел, чтобы сестра поехала с ним и моим дядей посмотреть на новых жеребят, Хиро заявила, что ей, мол, хочется вместо этого отправиться встречать тебя. И между ними чуть не вспыхнула ссора, каких прежде никогда не бывало. А теперь ты еще пытаешься вместо него стать ее подпоркой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120