После того, как смотр войскам окончился, Га-миль задержался, понимая, что Кит захочет найти его. Кит подскакал к нему, но его улыбка неуверенно дрогнула, когда Гамиль, сделав каменное лицо, «не заметил» протянутой ему руки.
– Гамиль… я едва узнал тебя: ты ведь так давно не был дома. Очень приятно свидеться с тобой, кузен. Я заметил тебя в свите принца Руперта… Как же ты попал сюда? А я вот, как видишь, привел добрый отряд воинов от Морлэндов. Малахия тоже здесь, он будет рад встрече.
– Как моя сестра? – спросил Гамиль, когда любезное приветствие Кита смолкло, не встретив ободряющего отклика.
– С ней все хорошо, – ответил Кит, а потом, поколебавшись, добавил: – Теперь у нее ребенок… мальчик.
Губы Гамиля скривились.
– И ты оставил ее одну с малышом на руках? Выходит, ты не считаешь, что долг мужа – защищать свою жену?
При этих словах брови Кита насупились, однако ответил он спокойно:
– Именно поэтому я здесь. Я пришел сюда, чтобы защитить свою жену и сына, свой дом и всю семью. Ты долго пропадал в чужих краях и…
– Да, настолько долго, что ты, конечно, успел позаботиться о том, чтобы меня вовсе забыли.
– Тебя не забыли. Хиро упоминает твое имя в каждой молитве, и утром и вечером. Ты ведь уехал по доброй воле, а отнюдь не по ее… и не по моей, – произнес Кит, стараясь сохранять спокойствие.
– А теперь я вернулся, и принц Руперт предложил мне командовать отрядом йоркширской конницы. Полагаю, ты пожелаешь возвратиться домой, узнав, что твоим командиром назначили меня?
– Я не хочу ссориться с тобой, – миролюбиво сказал Кит. – Я прибыл сюда сражаться за моего короля, как, впрочем, и ты. Поэтому я буду выполнять его приказы. Разве дело, ради которого мы собрались здесь, не важнее наших с тобой чувств? Я думал, что десять лет воинской службы должны были научить тебя, по крайней мере, этому.
Гамиль пристально посмотрел на кузена. Когда Кит не улыбался, в нем появлялось нечто, напоминавшее Гамилю принца Руперта, однако ему неприятно было подобное сходство.
– Так ты согласен признать меня своим командиром? – отрывисто спросил он.
– Если это приказ, то разумеется.
– Да, приказ, – грубо ответил Гамиль, и так резко вонзил каблуки в бока лошади, что бедное животное подпрыгнуло. А Оберон, оскалив зубы от неожиданности, попытался укусить ее. – У тебя, я гляжу, до сих пор Оберон, – заметил Гамиль, поворачивая прочь.
Кит решил, что стоит еще разок попробовать достучаться до своего кузена.
– А у Малахии Светлячок. Уверен, что он с радостью отдал бы его тебе, если ты хочешь. У нас с собой есть запасные лошади.
Гамиль лишь кивнул и ускакал. Внутри у него все полыхало – ведь это было именно то, чего он так страстно желал, конь Морлэндов! Но получить сей дар из этих рук, рук, которые украли у него Хиро… Да, это была злая ирония.
В октябре королевская армия шла походным маршем на Лондон. В течение августа и сентября она продвигалась в западном направлении, в сторону Шрусбери, где набор новобранцев проходил успешнее. А следом шла армия парламента во главе с лордом Эссексом, которая оставила свои прочные позиции в Нортгемптоне и устроила опорный пункт в Вустере. Принц Руперт с утра до вечера выковывал из своей кавалерии надлежащее войско, обучая ее новому искусству ведения войны в конном строю – кавалерийской атаке. В этом ему оказывали значительную помощь воины-профессионалы, вроде Гамиля, сражавшиеся вместе с ним в Европе, где современные методы войны привились куда лучше.
Отряд Гамиля быстро стал отборной частью полка Руперта. Сердцевину его составляли двадцать пять воинов от семейства Морлэндов, прекрасно державшиеся в седле, великолепные наездники, преданные и послушные. Во главе их стояли Кит и Малахия, пользовавшиеся у своих людей уважением и доверием. Гамиль проявил себя прекрасным командиром, а его холодное отношение к Киту оставалось незамеченным, поскольку капитан Гамильтон был известен как последовательный и строгий поборник жесткой дисциплины, сдержанный со всеми без исключения. И только в пирушках со старыми приятелями, вроде Даниела О'Нейла, раскрывалась другая сторона натуры Гамиля.
В середине октября король решил, что настало подходящее время для марш-броска на Лондон. Он надеялся выступить внезапно и продвигаться стремительно, с минимальным обозом, чтобы застать войско лорда Эссекса врасплох. Обе армии находились примерно на равном расстоянии от Лондона, правда, королевские части были несколько дальше к северу. Если бы король сумел обогнать Эссекса и раньше его выйти на дорогу, ведущую к столице, то он мог бы с наскока занять Лондон, либо устроить Эссексу засаду и атаковать его прямо в ходе марша.
После десяти дней пути армия короля добралась до местечка Эджкот, близ Уорика, и вечером двадцать второго октября остановилась там на отдых. Местонахождение парламентских войск оставалось загадкой, хотя во все стороны были высланы разведчики. Поэтому предполагалось, что Эссекс либо по-прежнему в Вустере, либо удалился немного от него в направлении Лондона. В любом случае роялистам требовался отдых, и было решено остановиться на день-другой.
Кавалерия двигалась в нескольких милях к югу от главных сил, держась между ними и тем местом, где наиболее вероятно ожидалось появление противника. Когда конница остановилась, принц спросил, знает ли кто-нибудь эту местность.
– Если уж нам выпала пара дней отдыха, то почему бы не устроиться с комфортом, – обратился он к Гамилю и Даниелу, которые вместе с еще одним приятелем собрались вокруг принца на привале.
Вперед вывели какого-то кавалериста, очень разволновавшегося, и принц, чтобы выглядеть не столь грозным, спешился и присел на пенек, передав повод своему слуге. Бой немедленно подпрыгнул и потанцевал с минуту на задних лапках перед хозяином, а потом уткнулся мордой в ласковые руки Руперта.
– Ну хорошо… твое имя? – спросил он кавалериста, который настолько низко склонился перед ним, что даже не сразу расслышал принца. – Твое имя, кавалерист… да отвечай же!
– Дэви, сэр… Дэви Смит, – запинаясь, пробормотал молодой человек.
Ему было никак не более восемнадцати лет, да и то вряд ли. Этакий красивый, со светлой чистой кожей, белокурый мальчик, с длинными локонами, которые носили все кавалеристы, подражая своим офицерам. На шляпе юноши красовались два пера из фазаньего хвоста. Бросающаяся в глаза пышность внешнего облика являлась предметом гордости конницы Руперта, от ее высшего чина до низшего.
– И вы знаете эту местность?
– Да, сэр. Вообще-то, сэр, моя семья родом из Стратфорда, сэр, но вот сестра моей матери живет в Кайнтоне, сэр, как раз за этой вот дорогой, в четырех или пяти милях отсюда. Меня отправили к ней, сэр, когда моя мать умерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120