— Вызови дезинфекцию. Флетчер сидел на моем стуле и прикасался к клавиатуре моего компьютера.
— Готов спорить, вам бы понравилось это задание. Но вас посылают только в церковь.
— Вон!
— Вы знаете поэта Тома Фарлайфа?
С первых дней пребывания в редакции у Флетча создалось впечатление, что журналисты, возможно, подсознательно одеваются как люди, о которых они пишут. Отдел бизнеса всегда ходил в строгих деловых костюмах, отдел светской хроники — в туалетах для пикника, в отделе спорта отдавали предпочтение белым носкам и пиджакам в клетку.
И мысленно они отождествляли себя с героями своих статей. Пишущие о бизнесе полагали, что все можно объяснить деньгами, прибылями и убытками. У репортеров светской хроники жизнь выглядела куда сложнее. Они уделяли массу места интригам «старых» денег и козням «новых», показывали читателю отличие между привлекательностью и красотой, стилем и показухой. Спортивные обозреватели не вдавались в такие тонкости, предпочитая простые понятия: победа или поражение, новички против ветеранов и, разумеется, последняя схватка, она же самая трудная.
С Мортоном Рикмерзом, редактором отдела книг, Флетч столкнулся в темном коридоре. В толстых очках, при галстуке, в твидовом пиджаке, Рикмерз более всего напоминал маститого писателя. По его книжным обзорам чувствовалось, что он любит людей и истории, героями которых они являются, любит слова и тех, кто умеет приставлять их друг к другу, и почитает книгу высшим достижением человеческой цивилизации.
Зачастую его рецензии читались куда с большим интересом, чем книги, о которых в них шла речь.
— А вы встречались с Томом Фарлайфом? — задал ответный вопрос Мортон.
— Нет.
— Возможно, мне хотелось бы встретиться с ним, — промурлыкал Мортон. — А может, и нет.
— Я только слышал о нем.
— Во-первых, мне хотелось бы знать, почему вы так одеты? — полюбопытствовал Мортон.
Флетч вытянулся в струнку, прижал руки к бокам.
— Мне поручена статья об эскорт-услугах. Такой ответ вас устроит?
— Понятно. Стараетесь выдать себя за приезжего бизнесмена? Вы больше похожи на жертву ограбления, которой пришлось позаимствовать чужую одежду.
— Вы почти угадали. Утром я лишился своей одежды, и мне не оставалось ничего иного, как нацепить на себя этот костюм.
Мортон улыбнулся.
— Я уверен, что за исчезновением вашей одежды стоит занятная история.
— Пожалуй, что нет.
— Прошло уже много лет, как я терял одежду. Впрочем, не помню, терял ли я ее вообще.
— Вполне возможно. Это так просто.
— Мог бы получиться интересный рассказец. «Как я потерял свою одежду?» Как раз в стиле Ринга Ларднера.
— Том Фарлайф живет здесь, не так ли?
— Да. Преподает в местном университете. Он поэт, а потому его определили на кафедру английской литературы, хотя ему бы учить музыке, может, математике.
— Он — зять Дональда Хайбека?
— Как интересно. Понятия не имею. Вы говорите о человеке, которого этим утром застрелили на автостоянке?
— Да.
— Потрясающе.
— Что-что?
— Вы не читали стихи Фарлайфа?
— Не припоминаю.
— Редко кто их читал. Но, если б прочли, обязательно запомнили бы. Он пишет, как мы говорим, поэзию насилия. Лучшее его стихотворение называется «Нож. Кровь». Издатель дал это название книге его избранных произведений. Кажется, у меня в кабинете есть один экземпляр. Пойдемте со мной.
В светлом, уставленном стеллажами с книгами кабинете Мортон снял с полки тонкий томик и протянул Флетчу.
— Вот вам «Нож. Кровь». Можете подержать его у себя.
На обложке нож глубоко вонзился в человеческое тело. Кровь обагрила кожу и оставила пятно на белой простыне.
— Это книга стихов? — изумился Флетч. — Больше похоже на старомодный детектив.
— Поэзия эта необычная. Без сентиментальности.
— Спасибо за книгу.
— Чтение идет только на пользу, — Мортон улыбнулся. — Расширяет кругозор.
— Полагаю, вы лично никогда не сталкивались с Дональдом Хайбеком? — спросил Флетч, перелистывая книгу.
— К сожалению, сталкивался, — Мортон сложил руки на груди и отвернулся от Флетча. — Сын моей сестры угнал автомобиль и сбил человека. Случилось это достаточно давно. Алкогольное опьянение, кража чужого имущества, убийство, и все это в восемнадцать лет.
— Я искренне вам сочувствую.
— Ужасная история. Обычный мальчик, в меру раздраженный, недовольный жизнью, родителями, в одну ночь полностью потерял контроль над собой, — Мортон говорил, по-прежнему стоя спиной к Флетчу. — Мы наняли Дональда Хайбека. Как я понимаю, к нему обращаются, когда другого выхода не остается.
— За любую цену?
— Да. За любую цену.
— И что произошло с мальчиком?
— Обвинение в алкогольном опьянении сняли сразу же. Хайбек доказал, что полиция допустила нарушения при взятии анализа крови на содержание алкоголя. Обвинение в угоне сменилось использованием автомобиля без разрешения владельца. Подозреваю, Хайбек подкупил хозяина автомобиля, чтобы тот сказал, что знаком с мальчиком и этот угон — недоразумение. А вину за убийство переложили на изготовителей автомобиля. Как оказалось, у этой модели и раньше отмечались какие-то дефекты в конструкции рулевого привода, — Мортон вздохнул. — Мой племянник получил три месяца условно, не проведя за решеткой ни одного дня.
— Странно, что его еще не признали «Лучшим гражданином месяца».
Мортон повернулся к Флетчу.
— Нам до сих пор стыдно. Когда процесс закончился, моя сестра и я ощутили себя преступниками, словно не мой племянник, а мы преступили закон.
— Наняв Хайбека?
— Я думаю, способствовав попранию справедливости. Условный срок не сломал моему племяннику жизнь. Теперь он учительствует в Сан-Диего, женат, у него трое детей. Но, вы понимаете, я не могу думать о нем, не испытывая чувства вины.
— Хайбек оставил вашу сестру без гроша?
— Практически да. Ей пришлось продать новый дом, второй автомобиль, снять все свои сбережения и даже принять мою помощь.
— И что вы подумали сегодня утром, узнав, что Хайбек убит?
— Я думаю об этом весь день. Когда постоянно ходишь по лезвию ножа… — Мортон тяжело вздохнул. — Я вижу душу Хайбека, спешащую покинуть тело, чтобы защитить в суде того, кто его убил…
— Разумеется, за деньги.
— Да. Ради денег он превращал закон в посмешище. Можно презирать его за это. Можно ненавидеть. Но, когда решалась судьба Билли, мы заплатили деньги с радостью. Эти деньги позволили не ломать ему жизнь, дали второй шанс, которым он, к счастью, воспользовался. Я не знаю, сколько клиентов Хайбека последовали примеру Билли, а сколько осталось на свободе, чтобы снова грабить и убивать.
— Еще раз спасибо за книгу.
— Если увидитесь с Томом Фарлайфом, потом скажете мне, стоит ли брать у него интервью.
— Когда же у тебя закончится рабочий день?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Готов спорить, вам бы понравилось это задание. Но вас посылают только в церковь.
— Вон!
— Вы знаете поэта Тома Фарлайфа?
С первых дней пребывания в редакции у Флетча создалось впечатление, что журналисты, возможно, подсознательно одеваются как люди, о которых они пишут. Отдел бизнеса всегда ходил в строгих деловых костюмах, отдел светской хроники — в туалетах для пикника, в отделе спорта отдавали предпочтение белым носкам и пиджакам в клетку.
И мысленно они отождествляли себя с героями своих статей. Пишущие о бизнесе полагали, что все можно объяснить деньгами, прибылями и убытками. У репортеров светской хроники жизнь выглядела куда сложнее. Они уделяли массу места интригам «старых» денег и козням «новых», показывали читателю отличие между привлекательностью и красотой, стилем и показухой. Спортивные обозреватели не вдавались в такие тонкости, предпочитая простые понятия: победа или поражение, новички против ветеранов и, разумеется, последняя схватка, она же самая трудная.
С Мортоном Рикмерзом, редактором отдела книг, Флетч столкнулся в темном коридоре. В толстых очках, при галстуке, в твидовом пиджаке, Рикмерз более всего напоминал маститого писателя. По его книжным обзорам чувствовалось, что он любит людей и истории, героями которых они являются, любит слова и тех, кто умеет приставлять их друг к другу, и почитает книгу высшим достижением человеческой цивилизации.
Зачастую его рецензии читались куда с большим интересом, чем книги, о которых в них шла речь.
— А вы встречались с Томом Фарлайфом? — задал ответный вопрос Мортон.
— Нет.
— Возможно, мне хотелось бы встретиться с ним, — промурлыкал Мортон. — А может, и нет.
— Я только слышал о нем.
— Во-первых, мне хотелось бы знать, почему вы так одеты? — полюбопытствовал Мортон.
Флетч вытянулся в струнку, прижал руки к бокам.
— Мне поручена статья об эскорт-услугах. Такой ответ вас устроит?
— Понятно. Стараетесь выдать себя за приезжего бизнесмена? Вы больше похожи на жертву ограбления, которой пришлось позаимствовать чужую одежду.
— Вы почти угадали. Утром я лишился своей одежды, и мне не оставалось ничего иного, как нацепить на себя этот костюм.
Мортон улыбнулся.
— Я уверен, что за исчезновением вашей одежды стоит занятная история.
— Пожалуй, что нет.
— Прошло уже много лет, как я терял одежду. Впрочем, не помню, терял ли я ее вообще.
— Вполне возможно. Это так просто.
— Мог бы получиться интересный рассказец. «Как я потерял свою одежду?» Как раз в стиле Ринга Ларднера.
— Том Фарлайф живет здесь, не так ли?
— Да. Преподает в местном университете. Он поэт, а потому его определили на кафедру английской литературы, хотя ему бы учить музыке, может, математике.
— Он — зять Дональда Хайбека?
— Как интересно. Понятия не имею. Вы говорите о человеке, которого этим утром застрелили на автостоянке?
— Да.
— Потрясающе.
— Что-что?
— Вы не читали стихи Фарлайфа?
— Не припоминаю.
— Редко кто их читал. Но, если б прочли, обязательно запомнили бы. Он пишет, как мы говорим, поэзию насилия. Лучшее его стихотворение называется «Нож. Кровь». Издатель дал это название книге его избранных произведений. Кажется, у меня в кабинете есть один экземпляр. Пойдемте со мной.
В светлом, уставленном стеллажами с книгами кабинете Мортон снял с полки тонкий томик и протянул Флетчу.
— Вот вам «Нож. Кровь». Можете подержать его у себя.
На обложке нож глубоко вонзился в человеческое тело. Кровь обагрила кожу и оставила пятно на белой простыне.
— Это книга стихов? — изумился Флетч. — Больше похоже на старомодный детектив.
— Поэзия эта необычная. Без сентиментальности.
— Спасибо за книгу.
— Чтение идет только на пользу, — Мортон улыбнулся. — Расширяет кругозор.
— Полагаю, вы лично никогда не сталкивались с Дональдом Хайбеком? — спросил Флетч, перелистывая книгу.
— К сожалению, сталкивался, — Мортон сложил руки на груди и отвернулся от Флетча. — Сын моей сестры угнал автомобиль и сбил человека. Случилось это достаточно давно. Алкогольное опьянение, кража чужого имущества, убийство, и все это в восемнадцать лет.
— Я искренне вам сочувствую.
— Ужасная история. Обычный мальчик, в меру раздраженный, недовольный жизнью, родителями, в одну ночь полностью потерял контроль над собой, — Мортон говорил, по-прежнему стоя спиной к Флетчу. — Мы наняли Дональда Хайбека. Как я понимаю, к нему обращаются, когда другого выхода не остается.
— За любую цену?
— Да. За любую цену.
— И что произошло с мальчиком?
— Обвинение в алкогольном опьянении сняли сразу же. Хайбек доказал, что полиция допустила нарушения при взятии анализа крови на содержание алкоголя. Обвинение в угоне сменилось использованием автомобиля без разрешения владельца. Подозреваю, Хайбек подкупил хозяина автомобиля, чтобы тот сказал, что знаком с мальчиком и этот угон — недоразумение. А вину за убийство переложили на изготовителей автомобиля. Как оказалось, у этой модели и раньше отмечались какие-то дефекты в конструкции рулевого привода, — Мортон вздохнул. — Мой племянник получил три месяца условно, не проведя за решеткой ни одного дня.
— Странно, что его еще не признали «Лучшим гражданином месяца».
Мортон повернулся к Флетчу.
— Нам до сих пор стыдно. Когда процесс закончился, моя сестра и я ощутили себя преступниками, словно не мой племянник, а мы преступили закон.
— Наняв Хайбека?
— Я думаю, способствовав попранию справедливости. Условный срок не сломал моему племяннику жизнь. Теперь он учительствует в Сан-Диего, женат, у него трое детей. Но, вы понимаете, я не могу думать о нем, не испытывая чувства вины.
— Хайбек оставил вашу сестру без гроша?
— Практически да. Ей пришлось продать новый дом, второй автомобиль, снять все свои сбережения и даже принять мою помощь.
— И что вы подумали сегодня утром, узнав, что Хайбек убит?
— Я думаю об этом весь день. Когда постоянно ходишь по лезвию ножа… — Мортон тяжело вздохнул. — Я вижу душу Хайбека, спешащую покинуть тело, чтобы защитить в суде того, кто его убил…
— Разумеется, за деньги.
— Да. Ради денег он превращал закон в посмешище. Можно презирать его за это. Можно ненавидеть. Но, когда решалась судьба Билли, мы заплатили деньги с радостью. Эти деньги позволили не ломать ему жизнь, дали второй шанс, которым он, к счастью, воспользовался. Я не знаю, сколько клиентов Хайбека последовали примеру Билли, а сколько осталось на свободе, чтобы снова грабить и убивать.
— Еще раз спасибо за книгу.
— Если увидитесь с Томом Фарлайфом, потом скажете мне, стоит ли брать у него интервью.
— Когда же у тебя закончится рабочий день?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51