— удивился Бифф. — Я вообще не появлялся в это утро в участке. Да и ты еще не приходил, не так ли, Гомес?
— Я никогда не прихожу так рано.
— А шустрик-то наш хорош. Его не испугало наше предложение отдохнуть несколько дней в дурдоме. А может, подвесим ему что-нибудь посерьезнее? Чтобы отделаться от него навсегда. Так что у вас делают с шустриками? Я забыл.
— Обычно, Бифф, если уж бьешь человека, надо ударить его так, чтобы он не смог дать сдачи.
— Ясно, — Уилсон не повышал голоса, но Флетч видел, как на его висках пульсируют вены. Да и глаза недобро блестели. — Где-то я уже это слышал. Давай порадуем его таким обвинением, чтобы он не смог дать сдачи. Значит, так. Его арестовали, как Александера Лиддикоута. При обыске в дежурной части у него в кармане нашли кокаин. Ты поделишься своим, Гомес?
— Ради такого дела, конечно, — кивнул лейтенант.
Флетча прошиб пот.
— И все потому, что я покусился на ваше расследование, Бифф?
— Потому что ты шустрик. В журналистике шустрикам не место. Так, Гомес?
— Ты вот всегда был паинькой, — ответил лейтенант.
— Мы играем по правилам, парень, — продолжил Бифф Уилсон. — Ты получишь срок за владение, а может, и за распространение наркотиков, Флетчер, и я сомневаюсь, что Джон Уинтерс или Френк Джефф поручат тебе подметать пол в редакции «Ньюс трибюн». Да и едва ли тебя возьмут в какую-то другую газету.
— Что я должен сказать? — спросил Флетч. — Извиниться и пообещать, что теперь буду хорошим мальчиком?
— Слишком поздно, — отрезал Бифф. — Я решил, что ты шустрик. От тебя надо отделаться.
— А если я пообещаю уйти добровольно?
— Ты и так уйдешь. За казенный счет. Мы об этом позаботимся.
Флетч рассмеялся.
— Неужели вы думаете, что я не вернусь, Бифф?
Бифф посмотрел на Гомеса.
— Может вернешься. Может — нет. Кого это волнует?
— Вас-то должно волновать.
— С чего ты так решил? В тюрьме ты проведешь несколько лет, и я не уверен, что тебе удастся выйти из нее на своих двоих. Это не пустая угроза. Обыденный факт, — Бифф повернулся к Гомесу. — Выясни, о каком он говорил пистолете. Где у тебя кокаин?
— В шкафчике раздевалки спортзала.
— Принеси. Потом поднимемся в твой кабинет и перепишем протокол задержания этого парня.
— У меня есть хороший кофе. Выпьем по чашечке.
— Не откажусь.
— О Боже! — воскликнул Флетч. — Бифф, вы это серьезно?
— А ты решил, что я шучу?
— Энн Макгаррахэн предупреждала, что вы — дерьмо.
— Уж она-то знает. Она допустила большую ошибку, выйдя за меня замуж. Все так говорят.
Гомес рассмеялся.
— Благодаря тебе у нее так и не было детей, Бифф?
— Пришлось приложить руку. Дамочка не любила, когда ее трахали, пропустив перед этим рюмку виски. Запах ей, видите ли, не нравился.
— Господи! — простонал Флетч.
— Полагаю, парень, больше я тебя не увижу. — Бифф направился к двери. — И сожалеть об этом, пожалуй, не буду.
— Бифф…
— В камеру тебя отведут, — добавил Гомес, следуя за криминальным репортером. — Понаслаждайся одиночеством. Когда еще тебе доведется побыть одному.
— Мы напишем такой протокол, что комар носа не подточит. — Бифф держал дверь открытой, пропуская лейтенанта. — Мы с Гомесом в этом деле доки.
Флетч остался один в залитой светом комнате. Хлопнула закрывшаяся дверь. Шаги Биффа и Гомеса затихли в коридоре. Из камер доносились крики.
Ему вспомнилась Луиза Хайбек.
Флетч посмотрел на грязное, забранное решеткой окно. Несмотря на прутья, к стеклу крепился датчик охранной сигнализации.
Голые стены покрывала светлая краска.
Зеленые теннисные туфли, седые волосы и цветастое платье…
Безумный мир. Флетч подошел к двери и повернул ручку. Толкнул дверь.
Она открылась.
Флетч выглянул в коридор. Пусто.
С гулко бьющимся сердцем он миновал коридор, поднялся по лестнице.
У перегородки, разделяющей дежурную часть надвое, никого не было.
Негритянка, плакавшая прошлым вечером, теперь спокойно сидела на скамье. Сержант за столиком читал спортивный раздел «Ньюс трибюн».
В конце концов он оторвался от газеты и посмотрел на Флетча.
— Лейтенант Гомес и Бифф Уилсон пьют кофе в кабинете лейтенанта, — отчеканил Флетч. — Они хотят, чтобы вы послали кого-нибудь за пончиками с сахарной пудрой.
— Понятно, — сержант снял трубку и трижды повернул диск. — Лейтенант хочет пончиков, — сказал он в трубку. — Нет, кофе у него есть. Ты же знаешь Гомеса. Если в чашке жидкость, это не кофе.
— Пончики в сахарной пудре, — напомнил Флетч.
— Посыпь пончики сахарной пудрой, — добавил сержант.
Глава 35
— Информационная служба «Ньюс трибюн». Назовите, пожалуйста, ваш регистрационный номер и фамилию.
— Привет, Пилар. Как поживаешь?
— Доброе утро. Это Мэри.
— Доброе утро, Мэри.
— Регистрационный номер и фамилию, пожалуйста.
С урчащим от голода желудком, прижав к уху трубку радиотелефона, Флетч мчался в своей машине к своему дому.
— Семнадцать девяносто дробь девять. Флетчер. Держа путь к автобусной остановке, Флетч оглядывался по сторонам в надежде найти открытый кафетерий или закусочную, где бы он мог позавтракать. И тут он вспомнил, что у него нет ни цента. Полиция облегчила его карманы, забрав бумажник и ключи. Тут же в голову пришла забавная мысль: ограбь он закусочную, содеянное приписали бы Лиддикоуту.
Его машина осталась на стоянке у пиццерии. Пришлось добираться туда на попутках. Сначала его подвез мужчина средних лет, продающий музыкальные инструменты. Он пытался уговорить Флетча приобрести саксофон. Потом он оказался в микроавтобусе, набитом подростками. Несмотря на ранний час, они передавали друг другу самокрутку с марихуаной и почти докончили бутылку белого вина. Направлялись они на пляж. До своей машины Флетч добрался в начале десятого. Завел мотор, напрямую соединив проводки, ведущие к аккумулятору и стартеру, и поехал домой.
— Вам несколько посланий, — сообщила ему Мэри. — Звонила некая Барбара. Очень взволнованная. Похоже, по личному делу.
— Правда?
— Нас это, кстати, не удивляет.
— Говорите, Мэри, я слушаю. — От голода у него болела голова, от яркого солнечного света — глаза.
— Она просила передать следующее: «Ты съел всю пиццу сам? Считай, ты прощен. Позвони».
При упоминании пиццы его желудок завязался узлом.
— Ну? — спросила Мэри.
— Что, ну?
— Вы съели всю пиццу?
— Мэри, это глубоко личный вопрос. Пожалуйста, не задавайте таких вопросов.
— Значит, съели. Я думаю, вы расправились с пиццей в одиночку. Как это ужасно, кто-то ждет, что ему принесут пиццу, а ее лопают совсем в другом месте.
— Мэри, вы сегодня завтракали?
— Да.
— А я нет.
— Зачем вам завтрак, если вы ночью съели целую пиццу?
— Есть еще что-нибудь для меня?
— Я бы вас не простила. Да. Энн Макгаррахэн хочет, чтобы вы с ней связались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Я никогда не прихожу так рано.
— А шустрик-то наш хорош. Его не испугало наше предложение отдохнуть несколько дней в дурдоме. А может, подвесим ему что-нибудь посерьезнее? Чтобы отделаться от него навсегда. Так что у вас делают с шустриками? Я забыл.
— Обычно, Бифф, если уж бьешь человека, надо ударить его так, чтобы он не смог дать сдачи.
— Ясно, — Уилсон не повышал голоса, но Флетч видел, как на его висках пульсируют вены. Да и глаза недобро блестели. — Где-то я уже это слышал. Давай порадуем его таким обвинением, чтобы он не смог дать сдачи. Значит, так. Его арестовали, как Александера Лиддикоута. При обыске в дежурной части у него в кармане нашли кокаин. Ты поделишься своим, Гомес?
— Ради такого дела, конечно, — кивнул лейтенант.
Флетча прошиб пот.
— И все потому, что я покусился на ваше расследование, Бифф?
— Потому что ты шустрик. В журналистике шустрикам не место. Так, Гомес?
— Ты вот всегда был паинькой, — ответил лейтенант.
— Мы играем по правилам, парень, — продолжил Бифф Уилсон. — Ты получишь срок за владение, а может, и за распространение наркотиков, Флетчер, и я сомневаюсь, что Джон Уинтерс или Френк Джефф поручат тебе подметать пол в редакции «Ньюс трибюн». Да и едва ли тебя возьмут в какую-то другую газету.
— Что я должен сказать? — спросил Флетч. — Извиниться и пообещать, что теперь буду хорошим мальчиком?
— Слишком поздно, — отрезал Бифф. — Я решил, что ты шустрик. От тебя надо отделаться.
— А если я пообещаю уйти добровольно?
— Ты и так уйдешь. За казенный счет. Мы об этом позаботимся.
Флетч рассмеялся.
— Неужели вы думаете, что я не вернусь, Бифф?
Бифф посмотрел на Гомеса.
— Может вернешься. Может — нет. Кого это волнует?
— Вас-то должно волновать.
— С чего ты так решил? В тюрьме ты проведешь несколько лет, и я не уверен, что тебе удастся выйти из нее на своих двоих. Это не пустая угроза. Обыденный факт, — Бифф повернулся к Гомесу. — Выясни, о каком он говорил пистолете. Где у тебя кокаин?
— В шкафчике раздевалки спортзала.
— Принеси. Потом поднимемся в твой кабинет и перепишем протокол задержания этого парня.
— У меня есть хороший кофе. Выпьем по чашечке.
— Не откажусь.
— О Боже! — воскликнул Флетч. — Бифф, вы это серьезно?
— А ты решил, что я шучу?
— Энн Макгаррахэн предупреждала, что вы — дерьмо.
— Уж она-то знает. Она допустила большую ошибку, выйдя за меня замуж. Все так говорят.
Гомес рассмеялся.
— Благодаря тебе у нее так и не было детей, Бифф?
— Пришлось приложить руку. Дамочка не любила, когда ее трахали, пропустив перед этим рюмку виски. Запах ей, видите ли, не нравился.
— Господи! — простонал Флетч.
— Полагаю, парень, больше я тебя не увижу. — Бифф направился к двери. — И сожалеть об этом, пожалуй, не буду.
— Бифф…
— В камеру тебя отведут, — добавил Гомес, следуя за криминальным репортером. — Понаслаждайся одиночеством. Когда еще тебе доведется побыть одному.
— Мы напишем такой протокол, что комар носа не подточит. — Бифф держал дверь открытой, пропуская лейтенанта. — Мы с Гомесом в этом деле доки.
Флетч остался один в залитой светом комнате. Хлопнула закрывшаяся дверь. Шаги Биффа и Гомеса затихли в коридоре. Из камер доносились крики.
Ему вспомнилась Луиза Хайбек.
Флетч посмотрел на грязное, забранное решеткой окно. Несмотря на прутья, к стеклу крепился датчик охранной сигнализации.
Голые стены покрывала светлая краска.
Зеленые теннисные туфли, седые волосы и цветастое платье…
Безумный мир. Флетч подошел к двери и повернул ручку. Толкнул дверь.
Она открылась.
Флетч выглянул в коридор. Пусто.
С гулко бьющимся сердцем он миновал коридор, поднялся по лестнице.
У перегородки, разделяющей дежурную часть надвое, никого не было.
Негритянка, плакавшая прошлым вечером, теперь спокойно сидела на скамье. Сержант за столиком читал спортивный раздел «Ньюс трибюн».
В конце концов он оторвался от газеты и посмотрел на Флетча.
— Лейтенант Гомес и Бифф Уилсон пьют кофе в кабинете лейтенанта, — отчеканил Флетч. — Они хотят, чтобы вы послали кого-нибудь за пончиками с сахарной пудрой.
— Понятно, — сержант снял трубку и трижды повернул диск. — Лейтенант хочет пончиков, — сказал он в трубку. — Нет, кофе у него есть. Ты же знаешь Гомеса. Если в чашке жидкость, это не кофе.
— Пончики в сахарной пудре, — напомнил Флетч.
— Посыпь пончики сахарной пудрой, — добавил сержант.
Глава 35
— Информационная служба «Ньюс трибюн». Назовите, пожалуйста, ваш регистрационный номер и фамилию.
— Привет, Пилар. Как поживаешь?
— Доброе утро. Это Мэри.
— Доброе утро, Мэри.
— Регистрационный номер и фамилию, пожалуйста.
С урчащим от голода желудком, прижав к уху трубку радиотелефона, Флетч мчался в своей машине к своему дому.
— Семнадцать девяносто дробь девять. Флетчер. Держа путь к автобусной остановке, Флетч оглядывался по сторонам в надежде найти открытый кафетерий или закусочную, где бы он мог позавтракать. И тут он вспомнил, что у него нет ни цента. Полиция облегчила его карманы, забрав бумажник и ключи. Тут же в голову пришла забавная мысль: ограбь он закусочную, содеянное приписали бы Лиддикоуту.
Его машина осталась на стоянке у пиццерии. Пришлось добираться туда на попутках. Сначала его подвез мужчина средних лет, продающий музыкальные инструменты. Он пытался уговорить Флетча приобрести саксофон. Потом он оказался в микроавтобусе, набитом подростками. Несмотря на ранний час, они передавали друг другу самокрутку с марихуаной и почти докончили бутылку белого вина. Направлялись они на пляж. До своей машины Флетч добрался в начале десятого. Завел мотор, напрямую соединив проводки, ведущие к аккумулятору и стартеру, и поехал домой.
— Вам несколько посланий, — сообщила ему Мэри. — Звонила некая Барбара. Очень взволнованная. Похоже, по личному делу.
— Правда?
— Нас это, кстати, не удивляет.
— Говорите, Мэри, я слушаю. — От голода у него болела голова, от яркого солнечного света — глаза.
— Она просила передать следующее: «Ты съел всю пиццу сам? Считай, ты прощен. Позвони».
При упоминании пиццы его желудок завязался узлом.
— Ну? — спросила Мэри.
— Что, ну?
— Вы съели всю пиццу?
— Мэри, это глубоко личный вопрос. Пожалуйста, не задавайте таких вопросов.
— Значит, съели. Я думаю, вы расправились с пиццей в одиночку. Как это ужасно, кто-то ждет, что ему принесут пиццу, а ее лопают совсем в другом месте.
— Мэри, вы сегодня завтракали?
— Да.
— А я нет.
— Зачем вам завтрак, если вы ночью съели целую пиццу?
— Есть еще что-нибудь для меня?
— Я бы вас не простила. Да. Энн Макгаррахэн хочет, чтобы вы с ней связались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51