Вот и показалась ее мерзкое рыльце. Итак, мне предстоит провести несколько дней в сотне миль отсюда, в какой-то богом забытой дыре.
Впрочем, выбивать из законного супруга признание нет времени. И что они все так гудят вокруг? Эта дама в "вольво", она что, машет рукой подружке? Или же грозит мне кулаком? Чувствуя себя нежеланной гостьей в своем ряду, я перестроилась, ухитрившись сохранить равновесие. Бен делал вид, что спит. А я между тем вспоминала все по порядку: как он позеленел в аэропорту, когда я спросила, не встречают ли нас Кулинары; как прошел наш осмотр достопримечательностей – будто на видеокассете в режиме быстрой перемотки.
Пальчик повредил, бедный мальчик – так я и поверила! Усадил меня за руль, чтобы руки оказались заняты, когда правда всплывет наружу! Даже его занятия любовью прошлой ночью теперь обрели зловещий привкус.
Я размазала по лицу дождевую влагу, пронзила мужа яростным взглядом – и тут сердце мое предательски екнуло. С мокрыми, взъерошенными волосами, Бен казался таким невинным. Может, это все из-за меня, из-за моего сложного отношения к этой поездке? Когда я призналась, что не прочь побывать в Бостоне, он, должно быть, так обрадовался, что встреча с Кулинарами назначена в тех же краях.
Задумавшись, я совершенно отвлеклась от дороги, небрежно руля одной рукой, как вдруг передо мной вырос грузовик. Я рискнула вновь перескочить в другой ряд. Вот странно! На капоте мчавшейся прямо передо мной машины развевался маленький белый флажок. И на той, что перед ней. Так, пора глянуть в зеркальце заднего обзора. На ехавшей позади меня машине тоже торчал флажок. Меня преследовала целая вереница флажков. Мои липкие ладони соскользнули с руля. Вспомнился один американский фильм, который я недавно смотрела. Начальная сцена – похороны. Эти машины направлялись на кладбище, и я оказалась среди скорбящих – даже без венка в руке! К окошку ехавшей перед нами машины прижались удивленные лица. В соседнем ряду на целую милю плюнуть было некуда.
– Бен! – хныкнула я.
– Что такое? – Он выпрямился.
– Ничего. – Дождь лил как из ведра, сочувственно всхлипывая. Вдруг перед моими глазами возник огромный бело-зеленый плакат.
Разделительный щит между штатами. Бен достал из кармана клочок бумаги.
– Элли, собственно говоря, здесь и заканчивается… то есть начинается… наше путешествие.
– Спасибо, что предупредил заранее. – Вытерев лицо рукавом, я вцепилась в руль, втянула побольше воздуха и метнулась в сторону, к съезду с автомагистрали.
Поскольку "дворники" не поспевали за дождем, не могу сказать вам, с какой скоростью мне следовало ехать – тридцать пять или пятьдесят пять миль в час. Навстречу мчался плакат с надписью "Развилка". Кто-то таким манером шутит? Слева от меня текла целая река из грузовиков, каждый из которых выше среднего коттеджа, и все они покачивались на ветру. Руки мои продолжали соскальзывать с руля. Дорога сузилась до размеров замочной скважины. Ноги свело судорогой.
– Сворачивай! – проорал Бен.
Я закрыла глаза и сделала, как мне велели.
И покой снизошел на мою душу. Передо мною черной блестящей лентой расстилалось пустое шоссе, а дождь разом прекратился, будто Господь Бог щелкнул пальцами. На смену Бостону явились холмы и поля, проплывая мимо, словно роспись на длинной стене. А что это над головой – неужели радуга? Я начала проникаться симпатией к Североамериканским колониям. Настроив радио на мелодичное мурлыканье, я улыбнулась Бену.
– Куда теперь, мистер Хаскелл?
Волосы его мокрыми прядями свисали на лоб, прямо как у Брута. А Брут был достойным человеком.
– Милая… – он предпринял героическую попытку мобилизовать все свое обаяние, – пожалуй, я несколько неверно выразился, или же следует сказать…
– Соврал?
– Вот-вот.
Я похлопала его по плечу.
– Я не сержусь, честное слово. В каждом месте свое очарование.
Руки мои обессиленно упали с руля. Неужели я неблагодарно и совершенно превратно истолковала его молчание? А он-то, наверное, всю дорогу готовил для меня замечательный сюрприз?
Я снова ухватилась за руль.
– Так что же это за место? Укромное селение, вдали от больших дорог? Окутанное колдовскими чарами, с целой сокровищницей из антикварных лавок и маленькой белой церквушкой на холме?
Раздался вздох, напоминавший предсмертный хрип.
– Солнышко, я уверен, что жители Грязного Ручья в штате Иллинойс считают именно так.
Глава пятая
Если бы Христофор Колумб добрался до Иллинойса, он бы понял, что погорячился, объявив Землю круглой. Земля здесь была площе и ровнее, чем океан в полный штиль. Широкая дорога прорезала бескрайние кукурузные поля. Казалось, с минуты на минуту мистер и миссис Бентли Т. Хаскелл в шикарном авто доберутся до указателя с надписью "Тупик" и ухнут в вечность.
Я простила Бену его коварный обман. Даже поняла, почему он не забронировал билеты на рейс Бостон – Грязный Ручей. Кому охота приземляться на взлетно-посадочную полосу, которую по ночам свертывают в рулон? Справедливости ради следует также заметить, что Бен оказался совершенно не способен выразить необозримую громадность Америки в английских понятиях. Англия – это страна, которую туристы могут обозреть за один день. Доркас и Джонас, отправляясь в Чикаго, на полном серьезе считали, что сумеют прокатиться на машине до Большого Каньона, переночевать и вернуться обратно к вечеру следующего дня. Бен мыслил чуть более реалистично. Он понимал, что Грязный Ручей, штат Иллинойс, находится от Бостона на приличном расстоянии, однако полагал: это все равно что проехать на машине из Шотландии в Девон, но уж никак не из Лондона в Варшаву.
Я не жаловалась, даже когда мы остановились на ночлег в отеле "Счастливое пристанище" в Плейнвилле, штат Огайо. Мы несколько часов катили не в ту сторону, считая, что едем куда надо, и несколько миль – в нужном направлении, считая при этом, что заблудились. Я мечтала лишь об одном: рухнуть на жесткие подушки и от души насладиться своей мигренью. Чего я не могла простить Бену – так это изнуряющую жару. И причина тому – преклонение перед Кулинарами. Не винить же Бога за то, что он превратил рай в преисподнюю!
– Воды… – прошелестела я запекшимися губами.
Бен сжал мое плечо. Его палец выздоравливал не по дням, а по часам.
– Солнышко, я же предложил поднять верх.
– Не стоит портить вид.
Солнечный диск в окружении белых облаков напоминал яичницу на сковородке. Мое насквозь промокшее платье липло к телу. Может, на ком-то другом это и смотрелось бы чертовски привлекательно, но лично я между завтраком и ланчем, к своему огорчению, набрала еще несколько фунтов.
– Бен, глянь-ка вон на тех птичек.
Он последовал взглядом за моим пальцем.
– Ну и что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Впрочем, выбивать из законного супруга признание нет времени. И что они все так гудят вокруг? Эта дама в "вольво", она что, машет рукой подружке? Или же грозит мне кулаком? Чувствуя себя нежеланной гостьей в своем ряду, я перестроилась, ухитрившись сохранить равновесие. Бен делал вид, что спит. А я между тем вспоминала все по порядку: как он позеленел в аэропорту, когда я спросила, не встречают ли нас Кулинары; как прошел наш осмотр достопримечательностей – будто на видеокассете в режиме быстрой перемотки.
Пальчик повредил, бедный мальчик – так я и поверила! Усадил меня за руль, чтобы руки оказались заняты, когда правда всплывет наружу! Даже его занятия любовью прошлой ночью теперь обрели зловещий привкус.
Я размазала по лицу дождевую влагу, пронзила мужа яростным взглядом – и тут сердце мое предательски екнуло. С мокрыми, взъерошенными волосами, Бен казался таким невинным. Может, это все из-за меня, из-за моего сложного отношения к этой поездке? Когда я призналась, что не прочь побывать в Бостоне, он, должно быть, так обрадовался, что встреча с Кулинарами назначена в тех же краях.
Задумавшись, я совершенно отвлеклась от дороги, небрежно руля одной рукой, как вдруг передо мной вырос грузовик. Я рискнула вновь перескочить в другой ряд. Вот странно! На капоте мчавшейся прямо передо мной машины развевался маленький белый флажок. И на той, что перед ней. Так, пора глянуть в зеркальце заднего обзора. На ехавшей позади меня машине тоже торчал флажок. Меня преследовала целая вереница флажков. Мои липкие ладони соскользнули с руля. Вспомнился один американский фильм, который я недавно смотрела. Начальная сцена – похороны. Эти машины направлялись на кладбище, и я оказалась среди скорбящих – даже без венка в руке! К окошку ехавшей перед нами машины прижались удивленные лица. В соседнем ряду на целую милю плюнуть было некуда.
– Бен! – хныкнула я.
– Что такое? – Он выпрямился.
– Ничего. – Дождь лил как из ведра, сочувственно всхлипывая. Вдруг перед моими глазами возник огромный бело-зеленый плакат.
Разделительный щит между штатами. Бен достал из кармана клочок бумаги.
– Элли, собственно говоря, здесь и заканчивается… то есть начинается… наше путешествие.
– Спасибо, что предупредил заранее. – Вытерев лицо рукавом, я вцепилась в руль, втянула побольше воздуха и метнулась в сторону, к съезду с автомагистрали.
Поскольку "дворники" не поспевали за дождем, не могу сказать вам, с какой скоростью мне следовало ехать – тридцать пять или пятьдесят пять миль в час. Навстречу мчался плакат с надписью "Развилка". Кто-то таким манером шутит? Слева от меня текла целая река из грузовиков, каждый из которых выше среднего коттеджа, и все они покачивались на ветру. Руки мои продолжали соскальзывать с руля. Дорога сузилась до размеров замочной скважины. Ноги свело судорогой.
– Сворачивай! – проорал Бен.
Я закрыла глаза и сделала, как мне велели.
И покой снизошел на мою душу. Передо мною черной блестящей лентой расстилалось пустое шоссе, а дождь разом прекратился, будто Господь Бог щелкнул пальцами. На смену Бостону явились холмы и поля, проплывая мимо, словно роспись на длинной стене. А что это над головой – неужели радуга? Я начала проникаться симпатией к Североамериканским колониям. Настроив радио на мелодичное мурлыканье, я улыбнулась Бену.
– Куда теперь, мистер Хаскелл?
Волосы его мокрыми прядями свисали на лоб, прямо как у Брута. А Брут был достойным человеком.
– Милая… – он предпринял героическую попытку мобилизовать все свое обаяние, – пожалуй, я несколько неверно выразился, или же следует сказать…
– Соврал?
– Вот-вот.
Я похлопала его по плечу.
– Я не сержусь, честное слово. В каждом месте свое очарование.
Руки мои обессиленно упали с руля. Неужели я неблагодарно и совершенно превратно истолковала его молчание? А он-то, наверное, всю дорогу готовил для меня замечательный сюрприз?
Я снова ухватилась за руль.
– Так что же это за место? Укромное селение, вдали от больших дорог? Окутанное колдовскими чарами, с целой сокровищницей из антикварных лавок и маленькой белой церквушкой на холме?
Раздался вздох, напоминавший предсмертный хрип.
– Солнышко, я уверен, что жители Грязного Ручья в штате Иллинойс считают именно так.
Глава пятая
Если бы Христофор Колумб добрался до Иллинойса, он бы понял, что погорячился, объявив Землю круглой. Земля здесь была площе и ровнее, чем океан в полный штиль. Широкая дорога прорезала бескрайние кукурузные поля. Казалось, с минуты на минуту мистер и миссис Бентли Т. Хаскелл в шикарном авто доберутся до указателя с надписью "Тупик" и ухнут в вечность.
Я простила Бену его коварный обман. Даже поняла, почему он не забронировал билеты на рейс Бостон – Грязный Ручей. Кому охота приземляться на взлетно-посадочную полосу, которую по ночам свертывают в рулон? Справедливости ради следует также заметить, что Бен оказался совершенно не способен выразить необозримую громадность Америки в английских понятиях. Англия – это страна, которую туристы могут обозреть за один день. Доркас и Джонас, отправляясь в Чикаго, на полном серьезе считали, что сумеют прокатиться на машине до Большого Каньона, переночевать и вернуться обратно к вечеру следующего дня. Бен мыслил чуть более реалистично. Он понимал, что Грязный Ручей, штат Иллинойс, находится от Бостона на приличном расстоянии, однако полагал: это все равно что проехать на машине из Шотландии в Девон, но уж никак не из Лондона в Варшаву.
Я не жаловалась, даже когда мы остановились на ночлег в отеле "Счастливое пристанище" в Плейнвилле, штат Огайо. Мы несколько часов катили не в ту сторону, считая, что едем куда надо, и несколько миль – в нужном направлении, считая при этом, что заблудились. Я мечтала лишь об одном: рухнуть на жесткие подушки и от души насладиться своей мигренью. Чего я не могла простить Бену – так это изнуряющую жару. И причина тому – преклонение перед Кулинарами. Не винить же Бога за то, что он превратил рай в преисподнюю!
– Воды… – прошелестела я запекшимися губами.
Бен сжал мое плечо. Его палец выздоравливал не по дням, а по часам.
– Солнышко, я же предложил поднять верх.
– Не стоит портить вид.
Солнечный диск в окружении белых облаков напоминал яичницу на сковородке. Мое насквозь промокшее платье липло к телу. Может, на ком-то другом это и смотрелось бы чертовски привлекательно, но лично я между завтраком и ланчем, к своему огорчению, набрала еще несколько фунтов.
– Бен, глянь-ка вон на тех птичек.
Он последовал взглядом за моим пальцем.
– Ну и что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84