Но в какой форме? Достаточно ли ей будет своим присутствием привести в смятение Мэри? Или же она жаждет крови?
По полу потянуло сквозняком. Неожиданно мозг мой превратился в киноэкран. Начальная сцена: Теола Фейт замышляет растоптать репутацию своей дочери. Глубокой ночью она переплывает реку и проникает в Менденхолл – свой дом. Что может быть проще, нежели забрать парочку тесаков из столовой и… чпок, сделать мясной фарш из двух гостей? Тела Джима Грогга и Дивонн брошены в колодец, а ножи сунуты в карман жакета Мэри… Какая сладкая месть! "Право же, дорогой шериф! Я все время пыталась довести до всеобщего сведения, что дочка моя совсем свихнулась, и если уж двойное убийство не доказывает этого, то что же тогда? Но прошу вас, не вините во всем ее дурное воспитание, бедная крошка попала под влияние секты шеф-поваров".
Я едва не соскочила с кресла, когда кот (о котором я напрочь забыла) потерся о мою ногу, а гостеприимная хозяйка протянула мне высокий бокал, в котором весело покачивалась вишенка.
Бога ради, Джим Грогг и Дивонн вовсе не ухнули в колодец! Элли, пошевели мозгами! Как бы Теола перетащила их трупы без посторонней помощи? Ноги Пипса едва держат его самого. Что же касается Джеффриз… Я отогнала прочь возникшую в воображении картинку: перекинув по трупу через каждое плечо, карлица поднимает взгляд на портрет Кота-Мертвеца. А что, если паника Мэри объясняется тем, что она нашла нож?..
Я пригубила шипучую янтарную жидкость, от выступившей на стенках бокала влаги моя ладонь сделалась мокрой.
– Очень вкусно.
– Я смешала имбирный эль, клюквенный сок, плюс лимон со льдом. Это был мой любимый пунш, когда я ждала свое первое и единственное дитя. – Присев на стул возле рояля, Теола Фейт лениво побренчала одной рукой; в другой она держала бокал, до краев наполненный виски. Кот важно расхаживал по спинке дивана, и я спросила – лишь бы уйти от разговоров о Мэри, – очень ли она к нему привязана. Хотя, признаться, я уже начала мечтать, чтобы младшая Фейт вошла и раз и навсегда покончила с этой историей.
Теола наполовину осушила свой бокал.
– Коты всегда были моими любимцами. Их можно прогнать, когда они вертятся под ногами, или же взбить и превратить в подушечку, если требуется создать атмосферу домашнего уюта.
– Да, конечно. – Опустив свой бокал, я затосковала по Тобиасу. Он бы откусил руку, попытавшуюся превратить его в подушку. Очевидно, наш лукавый Чарли Чаплин тоже не вдохновился этой идеей. Когда Теола Фейт встала, чтобы заново наполнить свой бокал, кот со всех ног бросился к двери. Царапанье его когтей было тем красноречивее, что при этом он даже не мяукнул.
– Извините. Если я ему открою, то подвергну опасности голубей.
В словах Теолы был резон, но от сознания того, что оба мы ее пленники, мне стало неуютно. В доме висела зловещая тишина, будто затишье перед бурей.
– Кисонька, будь добр, оставь свою Теолу наедине с подружкой! – Подавшись ко мне, Теола плеснула в мой бокал имбирного эля и бросила вишенку на длинном черенке. Спиртным от нее несло так, что хватило бы пропитать приличный бисквит. – Прислушайтесь к нему! Он напоминает мне о той поре, когда я ждала Мэри… и в первый раз ощутила ее шевеление. – Она выпрямилась. – Кстати, а вы уже это чувствуете? – То было ее первое – и единственное – упоминание о моей беременности.
– Нет.
– Деточка, это все равно что мягкие лапки кошки, настойчиво скребущейся в дверь.
Я испытала прилив симпатии, и в этот момент – когда я подумала о Мэри как о невинном, безобидном ребенке с губками бантиком – дверь распахнулась, отшвырнув кота в сторону. По-моему, я закрыла глаза и – совершенно точно – пролила свой напиток.
Перед нами стоял Пипс, как всегда напоминая труп, который тысячу лет продержали в морозильнике. Едва старик увидел Теолу Фейт, как на щеках его проступил легкий румянец, а кривые ноги мелко задрожали.
Теола прищурилась:
– А-а, вот и ты, Пипик!
– Пипс, мэм. – Будь у него на голове волосы, он бы поправил челку.
– Какая разница! – Жестикулируя свободной рукой на манер "эмансипе" тридцатых годов, Теола вновь присела к роялю. – Если осмелишься назвать это нечаянной радостью, за ухо вышвырну тебя вон. А теперь читай по губам. Отыщи мою дочь и приведи ее сюда.
– Но, мисс Фейт… – Послышался перестук костей, когда Пипс робко шагнул вперед. – Не знаю, как я…
Пальцы ее порхнули по клавишам, породив ураган звуков; кот поспешно запрыгнул ко мне на колени. На миг я испугалась, что Пипс последует его примеру.
– Никаких "но"! Вон, я сказала – вон отсюда! Или же моя месть будет страшна: я вылью из всех бутылок виски и налью туда микстуру от кашля!
– Это все Джеффриз! Это она заставила принять вашу дочь! – Он попятился к двери, шмякнулся затылком о косяк и был таков.
Комната показалась мне еще краснее и душнее, чем прежде. Тишина навалилась и вкупе с котом придавила меня. И тут Теола Фейт заиграла бодрую мелодию, которую я узнала:
Не видала я красивей мертвеца,
Что за дивный тон синюшного лица!
Облачившись в праздничный наряд,
Ждет она последний свой обряд.
А по соседству – четверо мужей,
Бывает ли житуха веселей?
Звуки рояля замерли.
– Это из "Печального дома", – пояснила Теола.
Я отхлебнула свой коктейль и ощутила, как по спине пробежал холодок. Вот, значит, откуда мне знакома эта песенка… я слышала, как мамочка поет отрывки из нее. Поставив бокал, я сказала:
– Вы были знакомы с моей мамой.
Не сводя глаз с двери, Теола допила свое виски.
– Деточка, вы говорите как исступленная поклонница. – Улыбка у нее была словно у фарфоровой куклы, а волосы отливали синтетическим блеском. Трудно поверить, что минуло сорок лет с той поры, когда Теола покорила миллионы сердец в своем дебютном фильме. – Простите меня, милая! Вижу, вы искренни. Так вот, насчет вашей матери. Вряд ли можно считать меня черствой из-за того, что я не помню каждого встреченного в загородном клубе или каждого банковского кассира!
Кошачий хвост легонько коснулся меня, точно рука друга.
– Моя мама умерла много лет назад. Имени ее вы, конечно, не вспомните. Она была одной из танцовщиц кордебалета в сцене в ночном клубе – в "Печальном доме". Знаете… пышные волосы, чистая бледная кожа…
– Американка? – Теола закрыла глаза.
– Англичанка. Они с моим отцом приехали сюда, чтобы попытать счастья, но она сумела получить только эту крохотную роль, и через несколько недель родители вернулись.
– Русалка?
Точнее определения не подберешь. Не знаю, является Теола Фейт монстром или нет, но уж ведьмой – наверняка. Она совершила еще одну ходку к столу с напитками.
– Этих танцовщиц кормили внутривенно, и всякий раз, случись им употребить плохое слово, они тотчас бежали на исповедь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
По полу потянуло сквозняком. Неожиданно мозг мой превратился в киноэкран. Начальная сцена: Теола Фейт замышляет растоптать репутацию своей дочери. Глубокой ночью она переплывает реку и проникает в Менденхолл – свой дом. Что может быть проще, нежели забрать парочку тесаков из столовой и… чпок, сделать мясной фарш из двух гостей? Тела Джима Грогга и Дивонн брошены в колодец, а ножи сунуты в карман жакета Мэри… Какая сладкая месть! "Право же, дорогой шериф! Я все время пыталась довести до всеобщего сведения, что дочка моя совсем свихнулась, и если уж двойное убийство не доказывает этого, то что же тогда? Но прошу вас, не вините во всем ее дурное воспитание, бедная крошка попала под влияние секты шеф-поваров".
Я едва не соскочила с кресла, когда кот (о котором я напрочь забыла) потерся о мою ногу, а гостеприимная хозяйка протянула мне высокий бокал, в котором весело покачивалась вишенка.
Бога ради, Джим Грогг и Дивонн вовсе не ухнули в колодец! Элли, пошевели мозгами! Как бы Теола перетащила их трупы без посторонней помощи? Ноги Пипса едва держат его самого. Что же касается Джеффриз… Я отогнала прочь возникшую в воображении картинку: перекинув по трупу через каждое плечо, карлица поднимает взгляд на портрет Кота-Мертвеца. А что, если паника Мэри объясняется тем, что она нашла нож?..
Я пригубила шипучую янтарную жидкость, от выступившей на стенках бокала влаги моя ладонь сделалась мокрой.
– Очень вкусно.
– Я смешала имбирный эль, клюквенный сок, плюс лимон со льдом. Это был мой любимый пунш, когда я ждала свое первое и единственное дитя. – Присев на стул возле рояля, Теола Фейт лениво побренчала одной рукой; в другой она держала бокал, до краев наполненный виски. Кот важно расхаживал по спинке дивана, и я спросила – лишь бы уйти от разговоров о Мэри, – очень ли она к нему привязана. Хотя, признаться, я уже начала мечтать, чтобы младшая Фейт вошла и раз и навсегда покончила с этой историей.
Теола наполовину осушила свой бокал.
– Коты всегда были моими любимцами. Их можно прогнать, когда они вертятся под ногами, или же взбить и превратить в подушечку, если требуется создать атмосферу домашнего уюта.
– Да, конечно. – Опустив свой бокал, я затосковала по Тобиасу. Он бы откусил руку, попытавшуюся превратить его в подушку. Очевидно, наш лукавый Чарли Чаплин тоже не вдохновился этой идеей. Когда Теола Фейт встала, чтобы заново наполнить свой бокал, кот со всех ног бросился к двери. Царапанье его когтей было тем красноречивее, что при этом он даже не мяукнул.
– Извините. Если я ему открою, то подвергну опасности голубей.
В словах Теолы был резон, но от сознания того, что оба мы ее пленники, мне стало неуютно. В доме висела зловещая тишина, будто затишье перед бурей.
– Кисонька, будь добр, оставь свою Теолу наедине с подружкой! – Подавшись ко мне, Теола плеснула в мой бокал имбирного эля и бросила вишенку на длинном черенке. Спиртным от нее несло так, что хватило бы пропитать приличный бисквит. – Прислушайтесь к нему! Он напоминает мне о той поре, когда я ждала Мэри… и в первый раз ощутила ее шевеление. – Она выпрямилась. – Кстати, а вы уже это чувствуете? – То было ее первое – и единственное – упоминание о моей беременности.
– Нет.
– Деточка, это все равно что мягкие лапки кошки, настойчиво скребущейся в дверь.
Я испытала прилив симпатии, и в этот момент – когда я подумала о Мэри как о невинном, безобидном ребенке с губками бантиком – дверь распахнулась, отшвырнув кота в сторону. По-моему, я закрыла глаза и – совершенно точно – пролила свой напиток.
Перед нами стоял Пипс, как всегда напоминая труп, который тысячу лет продержали в морозильнике. Едва старик увидел Теолу Фейт, как на щеках его проступил легкий румянец, а кривые ноги мелко задрожали.
Теола прищурилась:
– А-а, вот и ты, Пипик!
– Пипс, мэм. – Будь у него на голове волосы, он бы поправил челку.
– Какая разница! – Жестикулируя свободной рукой на манер "эмансипе" тридцатых годов, Теола вновь присела к роялю. – Если осмелишься назвать это нечаянной радостью, за ухо вышвырну тебя вон. А теперь читай по губам. Отыщи мою дочь и приведи ее сюда.
– Но, мисс Фейт… – Послышался перестук костей, когда Пипс робко шагнул вперед. – Не знаю, как я…
Пальцы ее порхнули по клавишам, породив ураган звуков; кот поспешно запрыгнул ко мне на колени. На миг я испугалась, что Пипс последует его примеру.
– Никаких "но"! Вон, я сказала – вон отсюда! Или же моя месть будет страшна: я вылью из всех бутылок виски и налью туда микстуру от кашля!
– Это все Джеффриз! Это она заставила принять вашу дочь! – Он попятился к двери, шмякнулся затылком о косяк и был таков.
Комната показалась мне еще краснее и душнее, чем прежде. Тишина навалилась и вкупе с котом придавила меня. И тут Теола Фейт заиграла бодрую мелодию, которую я узнала:
Не видала я красивей мертвеца,
Что за дивный тон синюшного лица!
Облачившись в праздничный наряд,
Ждет она последний свой обряд.
А по соседству – четверо мужей,
Бывает ли житуха веселей?
Звуки рояля замерли.
– Это из "Печального дома", – пояснила Теола.
Я отхлебнула свой коктейль и ощутила, как по спине пробежал холодок. Вот, значит, откуда мне знакома эта песенка… я слышала, как мамочка поет отрывки из нее. Поставив бокал, я сказала:
– Вы были знакомы с моей мамой.
Не сводя глаз с двери, Теола допила свое виски.
– Деточка, вы говорите как исступленная поклонница. – Улыбка у нее была словно у фарфоровой куклы, а волосы отливали синтетическим блеском. Трудно поверить, что минуло сорок лет с той поры, когда Теола покорила миллионы сердец в своем дебютном фильме. – Простите меня, милая! Вижу, вы искренни. Так вот, насчет вашей матери. Вряд ли можно считать меня черствой из-за того, что я не помню каждого встреченного в загородном клубе или каждого банковского кассира!
Кошачий хвост легонько коснулся меня, точно рука друга.
– Моя мама умерла много лет назад. Имени ее вы, конечно, не вспомните. Она была одной из танцовщиц кордебалета в сцене в ночном клубе – в "Печальном доме". Знаете… пышные волосы, чистая бледная кожа…
– Американка? – Теола закрыла глаза.
– Англичанка. Они с моим отцом приехали сюда, чтобы попытать счастья, но она сумела получить только эту крохотную роль, и через несколько недель родители вернулись.
– Русалка?
Точнее определения не подберешь. Не знаю, является Теола Фейт монстром или нет, но уж ведьмой – наверняка. Она совершила еще одну ходку к столу с напитками.
– Этих танцовщиц кормили внутривенно, и всякий раз, случись им употребить плохое слово, они тотчас бежали на исповедь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84