Все понимающе хмыкнули.
– Товарищ полковник, – поежился в своем кресле старший прапорщик Шевенко, – позвольте уточнить, этот продукт уже испытывался?
– Очень интересный вопрос, – кивнул Андрей Константинович. – Отвечаю: продукт разработан специально для нашей экспедиции в целях профилактики и лечения различных форм вирусных и онкологических заболеваний, а также для общего мониторинга системы жизнедеятельности организма.
– Товарищ полковник, – жалобно проканючил из своего угла Лютиков, – а можно попроще? Популярным языком поясните, что это и для чего.
Все засмеялись, ибо эрудированность Шуры в некоторых вопросах привела бы в восторг Святую Инквизицию. Но оказалось, он был не одинок. Шевенко долго шевелил бровями, вернее, тем, что от них осталось, а затем изрек:
– Мониторинг! Это что-то связанное с кораблями?
– Увы, – грустно улыбнулся командир, – «мониторинг» – это термин, обозначающий обычно наблюдение за окружающей средой.
– Но, командир, – не отвязывался Лютиков, – мы ведь можем быть окружающей средой только, пардон, для глистов!
– Я же сказал – симбионт-гомеопат! – вздохнул Андрей Константинович.
– Командир, – на обычно невозмутимом лице Шевенко застыло выражение брезгливости, – вы что, хотите нам спецглистов подселить?
Кого-то в задних рядах начало тошнить. Волков поднял руку.
– Момент. Симбионт-гомеопат скорее относится к типу вирусов, нежели к классу нематод. Он живет в крови и питается излишками холестерина. Очень полезный вирус, кстати. Анастасия, давай вводи мне сыворотку с этой гадостью, иначе мы никогда не договоримся!
Настя молча закатала ему рубашку, перевязала жгутом руку по бицепсу и велела поработать кулачком. После открыла саквояж и достала оттуда шприцы, баночку со спиртом и ампулы с вакциной симбионта. Профессиональным движением отвернула рожу мужа в сторону и ввела шприц в вену. Момент – и все закончилось.
– Следующий! – равнодушно сказала Анастасия.
Ей сделали прививку еще неделю назад, в порядке эксперимента. Молодую женщину с рождения мучили почечные колики из-за повышенного содержания холестерина. За три часа симбионт сожрал в организме лишний холестерин и раздробил два камня, сидящих в печени – после этого полковник медицины Львов позволил ввести вакцину и себе. Через три дня у него исчезли все признаки сердечной астмы, и он возобновил ежедневные пробежки по стадиону.
– Давайте мне, что ли, – на стул сел Костя. Отца необходимо было поддержать.
Следом села Анжела, затем Рената. Через двадцать минут остался лишь один Шевенко. Даже прощелыга Лютиков не утерпел и сдался.
– Что же вы, Владимир Иванович, – уговаривала его Настя, – там ведь и помереть можно. Я все болезни лечить не умею.
– Настенька, кому нужен старший прапорщик с трехсотлетней выслугой? – поморщился Шевенко. – А так я хоть один узнаю – каково там без подготовки. Никогда не поздно ведь сделать прививку, так?
– Оно-то так, – согласился командир, – но с личным врачом на Гее было бы безопаснее.
– Андрей Константинович, – возразил старый служака, –те, кто ищет безопасное место, в армию не идут. Пусть все будет, как было.
– Никогда так не было, чтоб никак не было! – подтвердил командир и вышел из кают-компании.
«Мурена» была на траверзе пристани Речицы. Здесь, в начале полесских болот, за сотню лет до появления наших героев возникло небольшое поселение. Когда Норвегов послал своих «орлов» в геологическую разведку, они обнаружили месторождение нефти, а возле него небольшую весь, дворов в сорок.
Нынче на месте той веси вырос небольшой городок с населением пять тысяч человек, половина которого работала на нефтеперерабатывающих предприятиях. Здесь находились установки каталитического крекинга, завод по производству моторного масла и предприятие по переработке нефтяных отходов на пластмассу.
При Речице был создан небольшой колледж по обучению работников для собственных нужд. Но два года назад по личной просьбе короля Трансильвании Дракулы Третьего в колледж была зачислена группа из десяти валахов – выпускников мундянского реального училища. Предки Хаджи и Попеску возжелали добывать и обрабатывать «черное золото».
Корабль пришвартовался к пирсу в промзоне. Осведомленные о цели визита рабочие моментально подсоединили к резервуарам топливные шланги, похожие на гигантских питонов. Старший мастер по штормтрапу поднялся на борт и, поздоровавшись с Волковым, спросил:
– Андрей Константинович, вам больше ничего не нужно?
– А что у вас есть? Имеете что предложить?
Старший мастер пожал плечами.
– Есть отличный соленый лосось. Пару бочек можем презентовать.
– А почему бы и нет? – оживился полковник. – Шура!
Стоявший у борта Лютиков заинтересованно обернулся.
– Примешь у товарища два бочонка соленого лосося и скажешь «спасибо». У вас грибов прошлогоднего засола не осталось? Хотел взять с собою грибочков да запамятовал...
– Немного есть... Бочонок рыжиков могем дать на дорожку, – задумался мужчина. – Эй, мужики!
Суетящиеся внизу подняли головы.
– Когда закончите, погрузите на корабль два бочонка лосося и один... да ладно, чего мелочиться, тоже два рыжиков. Поняли!
– Обижаешь, начальник! – ответил один из них и сверкнул щербатым ртом.
Химики? – деловито осведомился Волков.
Старший мастер развел руками и объяснил, что среди народа много бывших разбойников, воров и прочего лихого люда.
– Платят здесь прилично, – говорил он, – а условия, мягко говоря, вредные. Вот и искупают они вину свою таким образом.
Волков удивился:
– И не бегут?
– За десять лет сбежало лишь два калмыка. Чего им бегать? Деньги приличные, хавка почти халявная, жилье нормальное...
– В натуре, без базара! – перешел на язык коллеги полковник. – Усек! А когда еще и бугры не достают, ваще ништяк. Пруха!
Попрощавшись с добряком-мастером, он поднялся в рубку, где Лейф невозмутимо ожидал его на предмет очередного адмиральского часа.
– Это становится нормой, – пробормотал он, осушая рюмку.
– Давняя традиция, – подтвердил Эриксон, – когда я плыл в Винланд, приходилось цедить прокисший эль. Как потом урчала утроба, можете себе представить?
Волков удивился. Он думал, что Ревенанты – существа, лишенные памяти предыдущего воплощения. Но оказалось, наоборот. Стюард, бывший эсер Богров, отлично помнил всю свою жизнь до мельчайших подробностей. Запомнил, подлец, даже цвет сюртука Столыпина в тот роковой день первого сентября 1911 года, но упорно отказывался признать свою настоящую фамилию – Мордехай. Видимо, слишком сильна была боязнь Холокоста.
Среди Ревенантов ходило изречение Ревенанта Первого порядка – Иосифа Джугашвили: «Что толку от этих воспоминаний, когда знаешь, что после смерти тебя окунули в дерьмо и навешали собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Товарищ полковник, – поежился в своем кресле старший прапорщик Шевенко, – позвольте уточнить, этот продукт уже испытывался?
– Очень интересный вопрос, – кивнул Андрей Константинович. – Отвечаю: продукт разработан специально для нашей экспедиции в целях профилактики и лечения различных форм вирусных и онкологических заболеваний, а также для общего мониторинга системы жизнедеятельности организма.
– Товарищ полковник, – жалобно проканючил из своего угла Лютиков, – а можно попроще? Популярным языком поясните, что это и для чего.
Все засмеялись, ибо эрудированность Шуры в некоторых вопросах привела бы в восторг Святую Инквизицию. Но оказалось, он был не одинок. Шевенко долго шевелил бровями, вернее, тем, что от них осталось, а затем изрек:
– Мониторинг! Это что-то связанное с кораблями?
– Увы, – грустно улыбнулся командир, – «мониторинг» – это термин, обозначающий обычно наблюдение за окружающей средой.
– Но, командир, – не отвязывался Лютиков, – мы ведь можем быть окружающей средой только, пардон, для глистов!
– Я же сказал – симбионт-гомеопат! – вздохнул Андрей Константинович.
– Командир, – на обычно невозмутимом лице Шевенко застыло выражение брезгливости, – вы что, хотите нам спецглистов подселить?
Кого-то в задних рядах начало тошнить. Волков поднял руку.
– Момент. Симбионт-гомеопат скорее относится к типу вирусов, нежели к классу нематод. Он живет в крови и питается излишками холестерина. Очень полезный вирус, кстати. Анастасия, давай вводи мне сыворотку с этой гадостью, иначе мы никогда не договоримся!
Настя молча закатала ему рубашку, перевязала жгутом руку по бицепсу и велела поработать кулачком. После открыла саквояж и достала оттуда шприцы, баночку со спиртом и ампулы с вакциной симбионта. Профессиональным движением отвернула рожу мужа в сторону и ввела шприц в вену. Момент – и все закончилось.
– Следующий! – равнодушно сказала Анастасия.
Ей сделали прививку еще неделю назад, в порядке эксперимента. Молодую женщину с рождения мучили почечные колики из-за повышенного содержания холестерина. За три часа симбионт сожрал в организме лишний холестерин и раздробил два камня, сидящих в печени – после этого полковник медицины Львов позволил ввести вакцину и себе. Через три дня у него исчезли все признаки сердечной астмы, и он возобновил ежедневные пробежки по стадиону.
– Давайте мне, что ли, – на стул сел Костя. Отца необходимо было поддержать.
Следом села Анжела, затем Рената. Через двадцать минут остался лишь один Шевенко. Даже прощелыга Лютиков не утерпел и сдался.
– Что же вы, Владимир Иванович, – уговаривала его Настя, – там ведь и помереть можно. Я все болезни лечить не умею.
– Настенька, кому нужен старший прапорщик с трехсотлетней выслугой? – поморщился Шевенко. – А так я хоть один узнаю – каково там без подготовки. Никогда не поздно ведь сделать прививку, так?
– Оно-то так, – согласился командир, – но с личным врачом на Гее было бы безопаснее.
– Андрей Константинович, – возразил старый служака, –те, кто ищет безопасное место, в армию не идут. Пусть все будет, как было.
– Никогда так не было, чтоб никак не было! – подтвердил командир и вышел из кают-компании.
«Мурена» была на траверзе пристани Речицы. Здесь, в начале полесских болот, за сотню лет до появления наших героев возникло небольшое поселение. Когда Норвегов послал своих «орлов» в геологическую разведку, они обнаружили месторождение нефти, а возле него небольшую весь, дворов в сорок.
Нынче на месте той веси вырос небольшой городок с населением пять тысяч человек, половина которого работала на нефтеперерабатывающих предприятиях. Здесь находились установки каталитического крекинга, завод по производству моторного масла и предприятие по переработке нефтяных отходов на пластмассу.
При Речице был создан небольшой колледж по обучению работников для собственных нужд. Но два года назад по личной просьбе короля Трансильвании Дракулы Третьего в колледж была зачислена группа из десяти валахов – выпускников мундянского реального училища. Предки Хаджи и Попеску возжелали добывать и обрабатывать «черное золото».
Корабль пришвартовался к пирсу в промзоне. Осведомленные о цели визита рабочие моментально подсоединили к резервуарам топливные шланги, похожие на гигантских питонов. Старший мастер по штормтрапу поднялся на борт и, поздоровавшись с Волковым, спросил:
– Андрей Константинович, вам больше ничего не нужно?
– А что у вас есть? Имеете что предложить?
Старший мастер пожал плечами.
– Есть отличный соленый лосось. Пару бочек можем презентовать.
– А почему бы и нет? – оживился полковник. – Шура!
Стоявший у борта Лютиков заинтересованно обернулся.
– Примешь у товарища два бочонка соленого лосося и скажешь «спасибо». У вас грибов прошлогоднего засола не осталось? Хотел взять с собою грибочков да запамятовал...
– Немного есть... Бочонок рыжиков могем дать на дорожку, – задумался мужчина. – Эй, мужики!
Суетящиеся внизу подняли головы.
– Когда закончите, погрузите на корабль два бочонка лосося и один... да ладно, чего мелочиться, тоже два рыжиков. Поняли!
– Обижаешь, начальник! – ответил один из них и сверкнул щербатым ртом.
Химики? – деловито осведомился Волков.
Старший мастер развел руками и объяснил, что среди народа много бывших разбойников, воров и прочего лихого люда.
– Платят здесь прилично, – говорил он, – а условия, мягко говоря, вредные. Вот и искупают они вину свою таким образом.
Волков удивился:
– И не бегут?
– За десять лет сбежало лишь два калмыка. Чего им бегать? Деньги приличные, хавка почти халявная, жилье нормальное...
– В натуре, без базара! – перешел на язык коллеги полковник. – Усек! А когда еще и бугры не достают, ваще ништяк. Пруха!
Попрощавшись с добряком-мастером, он поднялся в рубку, где Лейф невозмутимо ожидал его на предмет очередного адмиральского часа.
– Это становится нормой, – пробормотал он, осушая рюмку.
– Давняя традиция, – подтвердил Эриксон, – когда я плыл в Винланд, приходилось цедить прокисший эль. Как потом урчала утроба, можете себе представить?
Волков удивился. Он думал, что Ревенанты – существа, лишенные памяти предыдущего воплощения. Но оказалось, наоборот. Стюард, бывший эсер Богров, отлично помнил всю свою жизнь до мельчайших подробностей. Запомнил, подлец, даже цвет сюртука Столыпина в тот роковой день первого сентября 1911 года, но упорно отказывался признать свою настоящую фамилию – Мордехай. Видимо, слишком сильна была боязнь Холокоста.
Среди Ревенантов ходило изречение Ревенанта Первого порядка – Иосифа Джугашвили: «Что толку от этих воспоминаний, когда знаешь, что после смерти тебя окунули в дерьмо и навешали собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92