Нас ведь отправили сюда!
– Погоди, не перебивай. Насколько я понял, хотя мне и не сказали, наше появление у вас – своего рода клизма...
– Ну уж сказанул!
– Да, клизма! Хранитель признал, что Унтерзонне является нейтралью – золотой серединой, где темного и светлого поровну...
Дуня внезапно шлепнула себя по лбу.
– Ты хочешь сказать, что мы должны превратить Гею в некий плацдарм для светлых сил!
Лицо Андрея просияло.
– Именно. Естественно, мне прямо так не сказали, но задача ясна.
– Погоди! Если у вас на Земле – Ад, у нас – Чистилище, то мы должны на Гее построить Рай?
– Э, нет! Мои предки тоже строили Рай, но получилось нечто иное. Мы должны компенсировать темную энергию Земли. Это вроде как батарейка: если есть минус, то должен быть и плюс. Без противоположного полюса не будет тока!
– То есть жизни? – неуверенно предположила Евдокия.
– Совершенно верно! Примитивно, но понятно! Кухарка не может хорошо управлять государством, если у нее на кухне бардак! А у нас вроде как есть опыт Унтерзонне. Хранитель хотел быть уверен, что его представитель в горячке не наломает дров... Ну и хитрая же лиса! Знал, кого посылать.
Дуня обрадовалась за Андрея и ласково поцеловала его в щеку. Тот неожиданно смутился этим проявлением сестринской любви и пробормотал:
– Хорошая ты баба Евдокия, да замуж тебя не за кого выдать!
– Дурень ты, Андрей, хоть и начальник. – Женщина фыркнула, повернулась и побежала вдоль по палубе.
– Ты куда? – крикнул ей вслед полковник, но ему никто не ответил. Тогда он хлебнул из своей плоской фляжки глоток коньяку и отправился на мостик, где одноглазый Нельсон огорченно крутил верньеры настройки радиоприемника.
– Адмирал, – произнес Андрей Константинович, – «Маяк» появится еще не скоро...
– Да я, гере командующий, на предмет погоды интересовался.
Волков моментально вспомнил, для чего Попов в конце девятнадцатого века придумал радио.
– И как? – тут же спросил он.
– Воздух пропитан электричеством, – емко ответил капитан, – словно мы в обмотке гигантского трансформатора. Сейчас вдарит.
Волков пожал плечами.
– Я читал, что на Индийском океане грозы – явление нередкое. – Нельсон криво ухмыльнулся.
– Гере командующий, за свою до и послежизненную карьеру я видел такое, что меня трудно удивить, но поверьте моему опыту – это не простой шторм. Налицо изменение энтропии, о которой вы не так давно упоминали. Незначительное изменение, но менее крепкой, чем «Орион», посудине уже бы пришел конец. Мы своим появлением вызвали сильные возмущения в экосистеме.
– И как вы считаете, капитан, долго ли это будет продолжаться? – Досада на лице полковника превратила его лицо в нечто забавное. Нельсон невольно усмехнулся.
– Я в первый раз на крейсере прохожу сквозь Портал. Могу высказать только предположение, что нужно врубать «Самый полный» и уносить отсюда ноги...
– Тогда, черт возьми, капитан, действуйте!
Одноглазый Ревенант Первой статьи отдал честь и врубил телеграф на «Самый полный». «Орион», обладающий огромной инертностью, задрожал всем корпусом и неуловимо принялся наращивать скорость. Вот лаг показал тридцать узлов... тридцать три... тридцать шесть... тридцать девять!
– Прошу вас, гере командующий, распорядиться, чтобы никто не выходил на палубу! – прокричал Нельсон через шум резонирующей обшивки. – Через десять минут я врублю форсаж!
Послышался гнусавый свисток боцманской дудки – команда занимала места согласно боевому расчету. Ход на форсаже со скоростью пятьдесят пять узлов приравнивался к готовности номер один. Полковник кивнул головой и вышел на палубу. Ураганный ветер едва не свалил его с ног. Один из Ревенантов, обвязанный фалом, помог ему добраться до входа на нижнюю палубу и тотчас поспешил обратно.
Внизу было гораздо тише. Ветра, естественно, не было тоже. Оправив мундир, Андрей Константинович вошел в кают-компанию. Все были в сборе, кроме Анастасии, которая находилась в лазарете и ухаживала за неожиданным гостем. По переговорному устройству полковник связался с главной рубкой и проинформировал капитана, что по палубе никто не шляется и его люди все на месте.
– В течение сегодняшнего дня пределы нижней палубы покидать запрещается! – закончив разговор с Нельсоном, изрек Волков. – «Мерседес» уходит от погони.
– Что такое, командир? – всполошился Шура Лютиков. Он испуганно подскочил к иллюминатору и вгляделся в туманный и облачный горизонт.
– За нами гонится Великий Кракен, – пошутил командир. – Нептун готов отдать зверюшку в хорошие руки, благо с морды не капает, ест все и особенно любит прапорщиков.
Лютиков нервно засмеялся.
– Вы все шутите! – нежно сказал он фразу, часто извлекаемую никудышными подчиненными. – А на самом деле?
– А на самом деле при скорости сто километров в час вам на палубе делать нечего. Лютикова запрет не касается – если его и сдует с крейсера, акулы хорошо поужинают. Отряд же потери бойца не заметит.
Шура обиделся, достал из кармана детскую игрушку «Тетрис» и принялся наяривать. В самом уютном углу кают-компании, где стоял камин, уселся Кеша Симонов и бренчал на гитаре для благодарных слушателей песенку про то, как «Снег кружится». Его слушали человек восемь. Остальные, услыхав, что «кина не будет», разбрелись по своим каютам.
На юге, в помещении лазарета, сестры милосердия колдовали над несчастным Марко. Анастасия, в плотно обтягивающих упругий зад джинсах, ставила венецианцу капельницу. Евдокия скептически смотрела, как восставший духом Марко пялится на сестренкины прелести, а затем заявила:
– По-моему, больной идет на поправку – рефлексы в норме. – Она обратила внимание Анастасии на стоящее зонтиком одеяло. Настя прыснула и заалелась.
– Скромнее одеваться надо, – продолжала свою мысль Дуня, – я читала, что в это время считалось модным оголять верхнюю часть туловища, а нижнюю прикрывать юбками. И не дай бог кому хоть увидеть даже пятку!
– Как у меня, кстати, с пятками, – хмыкнула Настя, закрепив пластырем иглу, – сексуальные?
– Mein Gott! Ich wahrscheinlich im Paradies! – внезапно произнес Марко и сделал попытку ухватить Настю за зад.
– Beruhige sich. Nicht jenes wirst Du in die Holle geraten! – шлепнула его по лапам госпожа Волкова. – Касторки ему дать, что ли...
– Ich bitte die Verzeihungen, wollte nicht kranken, – взмолился бедолага и убрал руки под одеяло, не скрывавшее его грязных мыслей.
– Пойдем, Авдотья, – фыркнула Настя, – пусть гусю шею точит.
– Чего? – не поняла сестра. Та ей прошептала на ушко. Дуня стала пунцовой.
– Ауфидерзейн, калека! – сказала она, закрывая дверь лазарета.
Под вечер выбрались из области низкого давления, где свирепствовал жестокий шторм. Нельсон сдал вахту второму штурману и выпил рюмку коньяка за очередной адмиральский час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Погоди, не перебивай. Насколько я понял, хотя мне и не сказали, наше появление у вас – своего рода клизма...
– Ну уж сказанул!
– Да, клизма! Хранитель признал, что Унтерзонне является нейтралью – золотой серединой, где темного и светлого поровну...
Дуня внезапно шлепнула себя по лбу.
– Ты хочешь сказать, что мы должны превратить Гею в некий плацдарм для светлых сил!
Лицо Андрея просияло.
– Именно. Естественно, мне прямо так не сказали, но задача ясна.
– Погоди! Если у вас на Земле – Ад, у нас – Чистилище, то мы должны на Гее построить Рай?
– Э, нет! Мои предки тоже строили Рай, но получилось нечто иное. Мы должны компенсировать темную энергию Земли. Это вроде как батарейка: если есть минус, то должен быть и плюс. Без противоположного полюса не будет тока!
– То есть жизни? – неуверенно предположила Евдокия.
– Совершенно верно! Примитивно, но понятно! Кухарка не может хорошо управлять государством, если у нее на кухне бардак! А у нас вроде как есть опыт Унтерзонне. Хранитель хотел быть уверен, что его представитель в горячке не наломает дров... Ну и хитрая же лиса! Знал, кого посылать.
Дуня обрадовалась за Андрея и ласково поцеловала его в щеку. Тот неожиданно смутился этим проявлением сестринской любви и пробормотал:
– Хорошая ты баба Евдокия, да замуж тебя не за кого выдать!
– Дурень ты, Андрей, хоть и начальник. – Женщина фыркнула, повернулась и побежала вдоль по палубе.
– Ты куда? – крикнул ей вслед полковник, но ему никто не ответил. Тогда он хлебнул из своей плоской фляжки глоток коньяку и отправился на мостик, где одноглазый Нельсон огорченно крутил верньеры настройки радиоприемника.
– Адмирал, – произнес Андрей Константинович, – «Маяк» появится еще не скоро...
– Да я, гере командующий, на предмет погоды интересовался.
Волков моментально вспомнил, для чего Попов в конце девятнадцатого века придумал радио.
– И как? – тут же спросил он.
– Воздух пропитан электричеством, – емко ответил капитан, – словно мы в обмотке гигантского трансформатора. Сейчас вдарит.
Волков пожал плечами.
– Я читал, что на Индийском океане грозы – явление нередкое. – Нельсон криво ухмыльнулся.
– Гере командующий, за свою до и послежизненную карьеру я видел такое, что меня трудно удивить, но поверьте моему опыту – это не простой шторм. Налицо изменение энтропии, о которой вы не так давно упоминали. Незначительное изменение, но менее крепкой, чем «Орион», посудине уже бы пришел конец. Мы своим появлением вызвали сильные возмущения в экосистеме.
– И как вы считаете, капитан, долго ли это будет продолжаться? – Досада на лице полковника превратила его лицо в нечто забавное. Нельсон невольно усмехнулся.
– Я в первый раз на крейсере прохожу сквозь Портал. Могу высказать только предположение, что нужно врубать «Самый полный» и уносить отсюда ноги...
– Тогда, черт возьми, капитан, действуйте!
Одноглазый Ревенант Первой статьи отдал честь и врубил телеграф на «Самый полный». «Орион», обладающий огромной инертностью, задрожал всем корпусом и неуловимо принялся наращивать скорость. Вот лаг показал тридцать узлов... тридцать три... тридцать шесть... тридцать девять!
– Прошу вас, гере командующий, распорядиться, чтобы никто не выходил на палубу! – прокричал Нельсон через шум резонирующей обшивки. – Через десять минут я врублю форсаж!
Послышался гнусавый свисток боцманской дудки – команда занимала места согласно боевому расчету. Ход на форсаже со скоростью пятьдесят пять узлов приравнивался к готовности номер один. Полковник кивнул головой и вышел на палубу. Ураганный ветер едва не свалил его с ног. Один из Ревенантов, обвязанный фалом, помог ему добраться до входа на нижнюю палубу и тотчас поспешил обратно.
Внизу было гораздо тише. Ветра, естественно, не было тоже. Оправив мундир, Андрей Константинович вошел в кают-компанию. Все были в сборе, кроме Анастасии, которая находилась в лазарете и ухаживала за неожиданным гостем. По переговорному устройству полковник связался с главной рубкой и проинформировал капитана, что по палубе никто не шляется и его люди все на месте.
– В течение сегодняшнего дня пределы нижней палубы покидать запрещается! – закончив разговор с Нельсоном, изрек Волков. – «Мерседес» уходит от погони.
– Что такое, командир? – всполошился Шура Лютиков. Он испуганно подскочил к иллюминатору и вгляделся в туманный и облачный горизонт.
– За нами гонится Великий Кракен, – пошутил командир. – Нептун готов отдать зверюшку в хорошие руки, благо с морды не капает, ест все и особенно любит прапорщиков.
Лютиков нервно засмеялся.
– Вы все шутите! – нежно сказал он фразу, часто извлекаемую никудышными подчиненными. – А на самом деле?
– А на самом деле при скорости сто километров в час вам на палубе делать нечего. Лютикова запрет не касается – если его и сдует с крейсера, акулы хорошо поужинают. Отряд же потери бойца не заметит.
Шура обиделся, достал из кармана детскую игрушку «Тетрис» и принялся наяривать. В самом уютном углу кают-компании, где стоял камин, уселся Кеша Симонов и бренчал на гитаре для благодарных слушателей песенку про то, как «Снег кружится». Его слушали человек восемь. Остальные, услыхав, что «кина не будет», разбрелись по своим каютам.
На юге, в помещении лазарета, сестры милосердия колдовали над несчастным Марко. Анастасия, в плотно обтягивающих упругий зад джинсах, ставила венецианцу капельницу. Евдокия скептически смотрела, как восставший духом Марко пялится на сестренкины прелести, а затем заявила:
– По-моему, больной идет на поправку – рефлексы в норме. – Она обратила внимание Анастасии на стоящее зонтиком одеяло. Настя прыснула и заалелась.
– Скромнее одеваться надо, – продолжала свою мысль Дуня, – я читала, что в это время считалось модным оголять верхнюю часть туловища, а нижнюю прикрывать юбками. И не дай бог кому хоть увидеть даже пятку!
– Как у меня, кстати, с пятками, – хмыкнула Настя, закрепив пластырем иглу, – сексуальные?
– Mein Gott! Ich wahrscheinlich im Paradies! – внезапно произнес Марко и сделал попытку ухватить Настю за зад.
– Beruhige sich. Nicht jenes wirst Du in die Holle geraten! – шлепнула его по лапам госпожа Волкова. – Касторки ему дать, что ли...
– Ich bitte die Verzeihungen, wollte nicht kranken, – взмолился бедолага и убрал руки под одеяло, не скрывавшее его грязных мыслей.
– Пойдем, Авдотья, – фыркнула Настя, – пусть гусю шею точит.
– Чего? – не поняла сестра. Та ей прошептала на ушко. Дуня стала пунцовой.
– Ауфидерзейн, калека! – сказала она, закрывая дверь лазарета.
Под вечер выбрались из области низкого давления, где свирепствовал жестокий шторм. Нельсон сдал вахту второму штурману и выпил рюмку коньяка за очередной адмиральский час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92