куча гравия – а посредине полтора километра воды. Кое-где пороги, водопады, негры на долбленках. Голая экзотика!
– Экзотика хороша, когда за ней из иллюминатора наблюдаешь, – заметил Иннокентий, – или в бинокль. Крокодилов тоже можно понять. Лазают вокруг вкусные двуногие, грех не съесть!
– Ну ты, «гринписовец» чертов, – замахнулась на него веером Инга, – или предпочел бы, чтобы тебя съело какое-нибудь зубастое существо, занесенное в Красную Книгу?
– Там, куда мы направляемся, двуногие с зубами в три ряда, – хмыкнул Каманин, – говорят, что даже у улитки их больше, чем у человека! А-а, вон и Ворота!
– Ух ты, – восторженно выдохнула девушка, – сейчас как стартанем!
На этот раз момент невесомости растянулся на время, которое было необходимо для вхождения крейсера в Портал, а затем единый разряд переместил их всех в «мир иной».
Иной мир оказался таким же, как и Унтерзонне, только небо было слегка зеленоватого оттенка.
– Чуть желудок не выскочил, – заметил Костик.
– Это с непривычки, – отозвался Нельсон, – десять секунд невесомости.
– Простите, – пробормотал парень, – я не совсем понял...
– При скорости тридцать восемь узлов мы вошли в Портал, – принялся терпеливо объяснять капитан крейсера, – длина судна – сто семьдесят метров. Крейсеру понадобилось десять секунд, чтобы полностью войти в него.
– A-a! – облегченно протянул Костя.
– Простите, капитан, – обратился полковник к одноглазому, – я не совсем представляю сам механизм перехода. Вы не в курсе, что к чему? Вкратце.
– Немного, – любезно отозвался Нельсон, – в пределах «Краткого курса по Квантовой теории поля». В момент вхождения тела в Портал, будь оно сколь угодно сложным или простым, с него снимается матрица. Матрица преобразует физическое тело в форму, удобную для перехода, и уже система полей переносится в другой Портал, где по вновь образованной матрице воссоздается первоначальный объект либо тело.
– Позвольте! – встрепенулся Андрей Константинович. – А что происходит с первоначальным объектом?
Анализ первоначального тела дает энергию для переноса поля в заданную точку пространства, – невозмутимо сообщил капитан.
– То есть попросту уничтожается!
– Да! Не переживайте! Подвергается расщеплению лишь мертвая материя. Сознание переносится в виде поля. Третий закон Сквозного перехода гласит, что во Вселенной невозможно независимое существование двух идентичных сознаний.
Полковник пожал плечами. Собственно, он и не собирался так далеко забираться в дебри квантовой теории. Богу – богово, а Кесарю – кесарево.
– Пойдем команду проверим на предмет бодрости духа, – обратился он к сыну, – будем присутствовать при историческом моменте: в Персидский залив войдет крейсер «Аврора».
– Нам в Красное море, господин командующий, – поправил Волкова Нельсон, – по счастливому стечению обстоятельств, Суэцкий перешеек существует лишь на Земле, не то пришлось бы огибать всю Африку.
– Сколько там той Африки! – отмахнулся командир, закрывая за собой дверь.
– Тридцать миллионов квадратных километров, – пробубнил себе под нос дотошный адмирал, – побольше, чем СССР в лучшие годы.
На палубе у леера в позах, свидетельствовавших о полной расслабленности, толпился весь «ограниченный контингент». При появлении Волковых раздались обрадованные возгласы.
– Все целы? – спросил полковник.
– Шура в своей каюте, – отозвался Денис Булдаков.
– Спит, – хмыкнул Андрей Константинович. – Когда он выспится!
– Блюет-с! – тактично поправил полковника капитан. – Уж очень у них организмы нежные.
– Но-но, молодой человек! – поправил парня Волков. – Александру Даниловичу, чай, уже под пятьдесят... А его все Шуриком да Шуриком погоняют! Нехорошо.
– Товарищ полковник, – вдруг перебил командирские наставления Шевенко, – кабы не шторм! Взгляните.
Прямо по курсу корабля, вдалеке, кучерявились легкие облака.
– Тоже мне шторм! – фыркнула Инга. – Легкая облачность...
– Помолчи, – одернул ее Ростислав. Все-таки он решился и сделал свой выбор на новом имени. – Индийский океан славится своими бурями. Владимир Иванович, а чем вызвана такая уверенность?
Шевенко засопел.
– Я, молодой человек, перед тем как стать прапорщиком, пятнадцать лет оттрубил в морской пехоте. Меня на берег списали по причине отрицательного воздействия повышенной влажности... Так вот! За пятнадцать лет я столько штормов и бурь насмотрелся, что скажу одно: эту «легкую облачность» вы запомните надолго!
Старый служака оказался прав. Не прошло и полчаса, как небо начало заволакивать тучами, лезущими друг на друга с яростью диких животных, а еще через минут пятнадцать налетевший шквал заставил всех спуститься в кают-компанию. Полковник поспешил на мостик, где Нельсон, перевидавший за свою жизнь не менее тысячи штормов, хладнокровно вел крейсер на север – к полуострову Сомали.
Вода была везде: пресная, почти дистиллированная потоками лилась с неба; соленая – водяная масса высотой с добрый трехэтажный дом захлестывала крейсер и, разбившись на ручьи и реки, стекала в шпигаты. Капитан сбавил ход до двадцати пяти узлов и принял тремя румбами правее, чтобы побыстрее миновать зону урагана.
В кают-компании, несмотря на наглухо задраенные иллюминаторы, рев бури производил тягостное впечатление на типично сухопутных людей. Один Шевенко держался молодцом, бормоча, что такую посудину потопить возможно лишь у Лофотенских островов при соответствующей погоде. Иннокентий, чтобы развеяться, уселся за рояль и принялся наигрывать «Богемскую рапсодию». Английских слов он не знал, а напевать «Сектор газа» было бы сверхпошлостью, поэтому он лишь барабанил по клавишам, как внезапно Инга подошла и села рядом.
– Давай-ка сначала. Я вступлю на четвертом такте.
Mama just killed a man,
Put a gun against his head, pulled my trigger, now he's dead.
Mama, life had just begun,
But now I've gone and thrown it all away.
Mama, ooh, Didn't mean to make you cry,
If I'm not back again this time tomorrow,
Carry on, carry on as if nothing really matters.
Too late, my time has come,
Sends shivers down my spine, body's aching all the time.
Goodbye, everybody, I've got to go,
Gotta leave you all behind and face the truth.
Mama, ooh, I don't want to die,
I sometimes wish I'd never been born at all.
– Ну чего разорались? – спросил, входя, Волков. – Ваня! У-у-у! Не все так плохо.
У Инги при этих словах случился нервный тик. Она, конечно, слышала о невежестве военных, но чтобы настолько...
– Каюты все получили? – продолжал Андрей Константинович суровый допрос. – Сапоги почистили? Койки заправили? Подшились? Инга Ивановна, не икайте так вызывающе – меня этим не напугать, я в детстве на крокодила с рогаткой ходил.
– Оно и видно, – буркнула Инга, отворачиваясь.
Анжела отложила в сторону вязание и подошла к полковнику. Обняв его за шею, что-то горячо зашептала на ухо. Тот согласно кивнул и вслед за нею вышел из кают-компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Экзотика хороша, когда за ней из иллюминатора наблюдаешь, – заметил Иннокентий, – или в бинокль. Крокодилов тоже можно понять. Лазают вокруг вкусные двуногие, грех не съесть!
– Ну ты, «гринписовец» чертов, – замахнулась на него веером Инга, – или предпочел бы, чтобы тебя съело какое-нибудь зубастое существо, занесенное в Красную Книгу?
– Там, куда мы направляемся, двуногие с зубами в три ряда, – хмыкнул Каманин, – говорят, что даже у улитки их больше, чем у человека! А-а, вон и Ворота!
– Ух ты, – восторженно выдохнула девушка, – сейчас как стартанем!
На этот раз момент невесомости растянулся на время, которое было необходимо для вхождения крейсера в Портал, а затем единый разряд переместил их всех в «мир иной».
Иной мир оказался таким же, как и Унтерзонне, только небо было слегка зеленоватого оттенка.
– Чуть желудок не выскочил, – заметил Костик.
– Это с непривычки, – отозвался Нельсон, – десять секунд невесомости.
– Простите, – пробормотал парень, – я не совсем понял...
– При скорости тридцать восемь узлов мы вошли в Портал, – принялся терпеливо объяснять капитан крейсера, – длина судна – сто семьдесят метров. Крейсеру понадобилось десять секунд, чтобы полностью войти в него.
– A-a! – облегченно протянул Костя.
– Простите, капитан, – обратился полковник к одноглазому, – я не совсем представляю сам механизм перехода. Вы не в курсе, что к чему? Вкратце.
– Немного, – любезно отозвался Нельсон, – в пределах «Краткого курса по Квантовой теории поля». В момент вхождения тела в Портал, будь оно сколь угодно сложным или простым, с него снимается матрица. Матрица преобразует физическое тело в форму, удобную для перехода, и уже система полей переносится в другой Портал, где по вновь образованной матрице воссоздается первоначальный объект либо тело.
– Позвольте! – встрепенулся Андрей Константинович. – А что происходит с первоначальным объектом?
Анализ первоначального тела дает энергию для переноса поля в заданную точку пространства, – невозмутимо сообщил капитан.
– То есть попросту уничтожается!
– Да! Не переживайте! Подвергается расщеплению лишь мертвая материя. Сознание переносится в виде поля. Третий закон Сквозного перехода гласит, что во Вселенной невозможно независимое существование двух идентичных сознаний.
Полковник пожал плечами. Собственно, он и не собирался так далеко забираться в дебри квантовой теории. Богу – богово, а Кесарю – кесарево.
– Пойдем команду проверим на предмет бодрости духа, – обратился он к сыну, – будем присутствовать при историческом моменте: в Персидский залив войдет крейсер «Аврора».
– Нам в Красное море, господин командующий, – поправил Волкова Нельсон, – по счастливому стечению обстоятельств, Суэцкий перешеек существует лишь на Земле, не то пришлось бы огибать всю Африку.
– Сколько там той Африки! – отмахнулся командир, закрывая за собой дверь.
– Тридцать миллионов квадратных километров, – пробубнил себе под нос дотошный адмирал, – побольше, чем СССР в лучшие годы.
На палубе у леера в позах, свидетельствовавших о полной расслабленности, толпился весь «ограниченный контингент». При появлении Волковых раздались обрадованные возгласы.
– Все целы? – спросил полковник.
– Шура в своей каюте, – отозвался Денис Булдаков.
– Спит, – хмыкнул Андрей Константинович. – Когда он выспится!
– Блюет-с! – тактично поправил полковника капитан. – Уж очень у них организмы нежные.
– Но-но, молодой человек! – поправил парня Волков. – Александру Даниловичу, чай, уже под пятьдесят... А его все Шуриком да Шуриком погоняют! Нехорошо.
– Товарищ полковник, – вдруг перебил командирские наставления Шевенко, – кабы не шторм! Взгляните.
Прямо по курсу корабля, вдалеке, кучерявились легкие облака.
– Тоже мне шторм! – фыркнула Инга. – Легкая облачность...
– Помолчи, – одернул ее Ростислав. Все-таки он решился и сделал свой выбор на новом имени. – Индийский океан славится своими бурями. Владимир Иванович, а чем вызвана такая уверенность?
Шевенко засопел.
– Я, молодой человек, перед тем как стать прапорщиком, пятнадцать лет оттрубил в морской пехоте. Меня на берег списали по причине отрицательного воздействия повышенной влажности... Так вот! За пятнадцать лет я столько штормов и бурь насмотрелся, что скажу одно: эту «легкую облачность» вы запомните надолго!
Старый служака оказался прав. Не прошло и полчаса, как небо начало заволакивать тучами, лезущими друг на друга с яростью диких животных, а еще через минут пятнадцать налетевший шквал заставил всех спуститься в кают-компанию. Полковник поспешил на мостик, где Нельсон, перевидавший за свою жизнь не менее тысячи штормов, хладнокровно вел крейсер на север – к полуострову Сомали.
Вода была везде: пресная, почти дистиллированная потоками лилась с неба; соленая – водяная масса высотой с добрый трехэтажный дом захлестывала крейсер и, разбившись на ручьи и реки, стекала в шпигаты. Капитан сбавил ход до двадцати пяти узлов и принял тремя румбами правее, чтобы побыстрее миновать зону урагана.
В кают-компании, несмотря на наглухо задраенные иллюминаторы, рев бури производил тягостное впечатление на типично сухопутных людей. Один Шевенко держался молодцом, бормоча, что такую посудину потопить возможно лишь у Лофотенских островов при соответствующей погоде. Иннокентий, чтобы развеяться, уселся за рояль и принялся наигрывать «Богемскую рапсодию». Английских слов он не знал, а напевать «Сектор газа» было бы сверхпошлостью, поэтому он лишь барабанил по клавишам, как внезапно Инга подошла и села рядом.
– Давай-ка сначала. Я вступлю на четвертом такте.
Mama just killed a man,
Put a gun against his head, pulled my trigger, now he's dead.
Mama, life had just begun,
But now I've gone and thrown it all away.
Mama, ooh, Didn't mean to make you cry,
If I'm not back again this time tomorrow,
Carry on, carry on as if nothing really matters.
Too late, my time has come,
Sends shivers down my spine, body's aching all the time.
Goodbye, everybody, I've got to go,
Gotta leave you all behind and face the truth.
Mama, ooh, I don't want to die,
I sometimes wish I'd never been born at all.
– Ну чего разорались? – спросил, входя, Волков. – Ваня! У-у-у! Не все так плохо.
У Инги при этих словах случился нервный тик. Она, конечно, слышала о невежестве военных, но чтобы настолько...
– Каюты все получили? – продолжал Андрей Константинович суровый допрос. – Сапоги почистили? Койки заправили? Подшились? Инга Ивановна, не икайте так вызывающе – меня этим не напугать, я в детстве на крокодила с рогаткой ходил.
– Оно и видно, – буркнула Инга, отворачиваясь.
Анжела отложила в сторону вязание и подошла к полковнику. Обняв его за шею, что-то горячо зашептала на ухо. Тот согласно кивнул и вслед за нею вышел из кают-компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92